Криминальные Аборты - Ломачинский Андрей Анатольевич - Страница 10

• Предыдущая
• 10/34
• Следующая

Прошло еще пару недель и живот заметно спал. Неля не понимала, как такое возможно, и что с ней происходит, не может же ребенок рассосаться! Работать стало очень тяжело, она быстро уставала, стала совсем слабой и начала терять вес. Навалилась апатия и безразличие. Каждый день к ней приходила Колобок, помогала с ужином, мерила температуру. Температура если и была, то небольшая, а вот аппетит пропал совсем. От вида и запаха еды Нельку рвало. Колобок чувствовала, что что-то не так, что-то идет не по плану, чувствовала свою вину и боялась страшных последствий. Она умоляла Нельку ни в коем случае не ходить к врачу, ободряя ее, что все идет как надо и роды с мертворождением наступят со дня на день. Обхаживала Нельку как могла, даже когда та перестала ходить на работу. С отдела кадров позвонили комендантше, и та пришла выяснить в чем дело. Нелька страшно похудела и едва держалась на ногах. К счастью Колобок оказалась рядом — объяснила комендантше, что Нелька на больничном, заболела с горя после смерти Петра. Такой ответ показался естественным и с отдела кадров больше не звонили. Изредка приезжала Наталья, но и ее Колобок убедила не поднимать шума. Непрошенных гостей быстро отвадили под тем же предлогом душевной травмы, этим же объяснили и ужасный Нелькин вид. Вскоре Неля настолько ослабела, что едва могла встать с кровати. Даже ходить в туалет стало невмоготу. Работая в общаге, Колобок денно и нощно находилась с Нелькой, обслуживала ее, принесла откуда-то стульчак с горшком, который выносила ночами, в тайне от людских глаз.

Когда Нелькина худоба стала пугающей, дверь в комнату стали держать на замке, а перед дверью повесили простынь — Колобок боялась, что кто-либо увидит Нелькино состояние и вызовет «Скорую». Теперь живот выделялся куда резче, чем даже тогда, когда Нелька была здоровая на своем пике беременности. Как последнее средство решили еще раз попробовать лаврушку. Неля с трудом заставила себя проглотить противную жидкость и запихала в себя тампон с листом. Ей стало совсем плохо, живот скрутило, но не внизу, а в области желудка. Гримаса боли отразилась на ее лице, но слабость и истощение взяли свое, и наступило забытье.

Колобок валялась рядом на Наташкиной кровати и читала книжку, когда зашуршал ключ в замке. Она подскочила и подбежала к простыне, отделявшую перед дверью импровизированную прихожую. Вернувшаяся Наташка недовольно крутила носом — в комнате стоял неприятный запах, неизбежный спутник стульчаков, уток и лежачих больных. Колобок попросила Наташку не шуметь, так как Неля спит. Но Неля уже не спала — она умерла.

На вскрытии быстро нашли причину интоксикации и следующего за ней истощения — пергаментный плод. В определенных условиях женский организм не отторгает мертвого плода, а оставляет его в матке. Такой плод не может подвергнуться полной резорбции. Он частично рассасывается, истончается и становится как бы сделанным из парафина. Название «пергаментный» это официальный термин. Для меня плод парафиновый или пластмассовый, потому, что я пергамента за свою жизнь в глаза не видел, хоть и знаю что это такое — тонкая, выделанная под бумагу, кожа. Решено было его сохранить, как учебное пособие для курсантов, и третий участник этой драмы нашел свое прибежище в банке с формалином. Ну а насчет самой главной причины — лаврового листа… Ха, вы думаете, что я такой умный? Да в жизнь бы не определил почему такое произошло, кабы не характерный запах желудочного содержимого и сами листья, извлеченные из влагалища.

Прапорщик Мишуков обслуживал катапульту — здоровый механизм, чем-то похожий на аттракцион. На небольшом помосте у высоченной решетчатой мачты стояло пилотское кресло, скользящее вертикально вверх по длинной рельсе, идущей по металлической ферме. На этом тренажере тренировали военных летчиков аварийно покидать самолет. В самолете под креслом имеется специальный пиропатрон, который и выстреливает пилота словно ракету. «Удовольствие» не из приятных, но готовиться к таким ЧП надо. Вот и создали для этих целей машинку, имитирующую возникающие нагрузки. Тренировки на катапульте строго лимитированы — каждый «прыжок» дает сумасшедшие нагрузки на позвоночник, а если переборщить, то и сотрясение мозга получить можно. Сколько раз Мишукову приходилось мыть кресло от мочи и дерьма, поэтому он каждого пилота просил сходить в туалет перед занятием.

Как ни странно, но еще об одном интересном применении вверенной ему техники, прапорщик Мишуков узнал от своей жены. Знаете, офицеры народ мобильный, интересы Родины их частенько кидают с места на место, и разумеется с ними следуют их верные боевые подруги и тылы — офицерские жены. Прапорщики обычно более оседлы, ну и прапорщицы, соответственно. Жены прапорщиков в военных городках считаются старожилами, они всегда готовы встретить новеньких лейтенантш и капитанш и ввести их в курс дела, а те в свою очередь делятся с ними впечатлением и опытом с предъидущего места службы муженька. Так вот одна из новоприбывших и рассказала мадам Мишуковой об абортных возможностях катапульты. Говорят, что впервые это открытие было сделано случайно, во времена Юры Гагарина и Вали Терешковой, когда кандидаток на звание первой женщины-космонавта отбирали. Так вот одна из претенденток оказалась слегка беременной, и сразу после «отстрела» на катапульте у нее случился выкидыш. Ну оно и понятно —такие перегрузки просто отрывают плод от маточной стенки.

Мишукову эта мирная возможность его военного агрегата очень понравилась. Вот и решил он немного денег подзаработать и попрактиковаться в бесконтактной гинекологии. Вначале дело шло туго, клиентуры было мало. Но город Ленинград под боком и молва о добром кудеснике туда долетела. Брал Мишуков не много, от трех до десяти рублей. Со знакомых и жен знакомых не брал ничего. Лишних вопросов Мишуков не задавал, порой даже имени не спрашивал, что многим очень нравилось. Тайком проводил баб на территорию части, сажал в кресло, пристегивал ремнями и кидал. Обычно хватало одного раза, но иногда приходилось повторять аж до пяти раз. Но успех был всегда и успех стопроцентный. Будучи человеком внимательным и заботливым, он после каждого «покидания самолета» спрашивал пациентку, как та себя чувствует. А ну если пять раз подряд трясти придется? Тут поневоле почувствуешь себя, как после нокаута. В таких случаях Мишуков проявлял поистине джентльменские качества — после «экзекуции» он брал даму под ручку и заботливо доводил до самой станции, и не уходил, пока не сажал ее в электричку. Дальше он, правда, не следовал, боялся что жена может неправильно понять. О своей частной практике на гособорудовании он языка не распускал, хотя и особой тайны не делал. Многие сослуживцы, видя Мишукова с очередной женщиной, только небрежно махали рукой, опять мол какая-то на катапульту «облегчаться» приходила.

А все же зря Мишуков ничего не спрашивал, кроме самочувствия после «полета». Один вопросик ему все же следовало задавать до посадки на тренажер. Простой такой вопрос: «Какой срок беременности?»

Ирина залетела в отпуске — с подругой поехала в Геленджик, море, фрукты, танцплощадки. Сама она в Луге жила, а на танцах повстречала парня из Питера. Двести километров ерунда, считай земляки. Если бы он из Москвы, к примеру, был, или еще откуда подальше, то она бы и в голову не брала, получила летнее удовольствие и прощай. А тут близость жительсвта как то к продолжению намекала. Она уехала чуть раньше, он позже. Через неделю позвонил, пригласил к себе в гости. Очень хотелось продолжения отпускного рая. Она приезжала к нему, а он к ней. Но работа… Получалось только на выходные. Месяц молчала, а потом рассказала, что беременна. Отношения сразу закончились, а любовь осталась. У нее. А у него оказалась уже есть невеста, да и вообще Ирка ему не пара, а так погулять, повеселиться. Может никакой невесты не было — не стыкуется такая с полностью свободными выходными, да и не станет официальный жених у себя постороннюю девушку на две ночи оставлять. Потом какие слова он до того говорил… Короче Ирка решила оставить ребенка. Дождалась до пяти месяцев, а потом передумала. Не видя «суженного» долгое время, быстро переосмыслила его «достоинства», и любовь сразу куда-то делась, да и матерью-одиночкой перехотелось быть. А если честно, то ее она ей и не хотела быть никогда, просто ждала, что «любимый» вернется. А коли любимый перестал быть любимым, то и на фиг такое надо.

• Предыдущая
• 10/34
• Следующая