Воспоминание об убийстве - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 14

• Предыдущая
• 14/56
• Следующая

— Эй, кто там балует?!

Шэболд поднялся и изо всех сил ударил сторожа. Он не хотел, чтобы в этот момент кто-нибудь мешал ему. Ночной сторож упал, потом поднялся и побежал прочь, громко зовя на помощь.

— Ты только что убил человека, Шэболд! — назидательным тоном произнес Коротышка.

Он ходил вокруг толстяка, отступал в сторону, снова начинал кружить вокруг него, потом снова отходил. Звуки каллиопы заунывно вторили его словам.

Шэболд в отчаянии заплакал и вытянул вперед руки со скрюченными пальцами, словно желал остановить эту вращающуюся карусель, олицетворявшую для него в этот момент мир, где все ценности потеряли свое былое значение.

Карусель остановилась. Шэболд весь дрожал — у него зуб на зуб не попадал. Он промычал что-то, взобрался на карусель и снова ее включил. С криками полетел по кругу вместе с лошадьми, пытался, но не мог нигде найти Коротышку. Заметил лишь какую-то тень, которая убегала прочь среди какофонии адской музыки. Коротышка снова исчез без следа, словно легкокрылая птичка колибри…

Шэболда обнаружили на рассвете. Он сидел на карусели на самой большой лошади, которая неустанно прыгала вверх-вниз под звуки оглушительной музыки. Шэболд любил лошадей. И потому подчинился этому тяжелому, однообразному ритму карусели и послушно взлетал вверх-вниз. Ему не хотелось слезать с лошади.

Один из полицейских попытался стащить его, но Шэболд ударил стража порядка. Досталось и второму полицейскому, а затем и третьему.

Толстяка посадили в тюрьму. Несколько дней спустя Коротышка, который пришел навестить сержанта Полмборга, услышал всю эту историю из его собственных уст.

— Шэболд просто с ума сошел. Его задержали только за нарушение общественного порядка, вот и все. Но он ударил полицейского. А это уже усугубило вину. Он стучал по решетке камеры, кидался на людей, порвал на себе одежду, выбросил свои бриллиантовые перстни, кричал… И в дополнение ко всему сломал руку какому-то парню, которого, как он утверждал, звали Коротышкой. Обрати внимание — Коротышкой. Шэболд в конце концов сознался во всем. В том, что он торговал на черном рынке, был причастен к различным убийствам и ограблениям. Казалось, он стремился сбросить с себя какой-то груз, чтобы почувствовать облегчение.

Коротышка покачал головой с философским видом:

— Все точно так, как я сказал. Мы несем ответственность за наши прегрешения. Шэболд никогда не знал реальной жизни. Между ним и действительностью стоял барьер из его жирной шкуры и телохранителей. Так что же произошло? На его пути встретился я. Я был частью действительности. Я был для него неудобен. Я означал смерть, раздражение и всяческие жизненные неудобства, о существовании которых он даже не подозревал. Шэболд не мог от меня отделаться. Тогда он как бы вернулся в детство и повел себя словно капризный ребенок. Люди вроде него очень мягкотелые: стоит жизни покрепче их ударить, они сразу же сдаются без дальнейшего сопротивления… Да, сержант, все это, в общем, печально.

Коротышка слез с краешка стола, на котором сидел во время их разговора.

— Вот такие дела. Есть много способов разоблачить негодяя. Но лучше, если он сам себя разоблачит. Я гожусь как раз для этого. Никакой я не сыщик. Просто знаю, как можно досадить людям. Такой уж у меня талант. До скорого, сержант…

— Ну а куда ты сейчас направляешься? — спросил сержант.

Коротышка нахмурился:

— В утренней газете было сообщение о том, что из Голландии поездом в час пятнадцать прибывает тот самый Корелли. Пожалуй, стоило бы пойти туда и швырнуть в него комом земли. Хочу увидеть, какая у него будет реакция. Может, пригодится в будущем.

— Тебя могут побить, Коротышка.

— Скажи-ка, а я об этом не подумал! — сказал коротконогий пройдоха.

В следующее мгновение он был уже на улице, купаясь в лучах солнечного света.

Сержант Полмборг остался сидеть, привалившись к спинке своего служебного кресла. Он покачал головой и тихонько выругался.

— Извините меня, — сказал Коротышка, но вы похожи на преступника.

Хорошо одетый джентльмен взглянул на свои безупречные перчатки, сверкающие туфли, на свое пальто стоимостью в семьдесят долларов, которое он небрежно перекинул через руку. Затем взглянул на Маллигена по прозвищу Коротышка и предпочел удалиться, бочком обойдя говорившего.

— Ну конечно же, интеллектуального преступника, — торопливо прибавил Коротышка, не желая обидеть незнакомца. — Допускаю, что это нечто вроде улучшенной породы.

Коротышка внимательно изучал покрой платья незнакомца.

— Прекрасно, прекрасно. — Затем обратил внимание на его маникюр. — Отличный у вас мастер. Дошло дело до прически.

— Великолепные длинные седые волосы, умело подстриженные и причесанные. Чистый воротничок. Блестяще!

— Подите-ка вы прочь, — сказал джентльмен.

— А мне не хочется, — отвечал Коротышка.

— Если вы не исчезнете, — предупредил его собеседник, — позову полицию.

— Ну, вы не похожи на такого человека, — заметил Коротышка. — То, как вы произнесли слово «позову», недвусмысленно указывает: вы сделаете это интеллигентным тихим голоском — ни один уважающий себя полицейский не станет обращать внимания. Если понадобилась полиция, нужно кричать. А вы, сэр, на это не способны. Вы избегаете огласки, боитесь дурной славы и не пойдете на то, чтобы устроить кому-либо сцену. Нет, нет…

Зеленые глаза-щелочки джентльмена еще больше сузились от изумления. Было ему лет пятьдесят. Одна его рука в перчатке сжимала рукоять трости. По-видимому, он размышлял, не задать ли Коротышке трепку с ее помощью, но внезапно рассмеялся коротким смешком:

— Ступай прочь, недомерок.

— Только в том случае, если признаетесь, что вы преступник.

— Ладно, если вам так угодно, я преступник. Довольны?

Коротышка как-то странно заморгал.

— Не очень. Не слишком интересно получается. Люди, которых я встречал до сих пор, не хотели признавать себя преступниками. Так что мне приходилось бить их по коленкам или кусать их за лодыжки. Поверьте, это довольно трудно сделать. Но речь идет о вас. Для меня вы — новое явление. Человек, который признает себя везучим подонком. Мне бы не хотелось сажать вас в тюрьму.

— А вы собираетесь это сделать? — спросил седовласый джентльмен, надевая безупречную серую шляпу на аккуратно подстриженные сероватые волосы.

Коротышка пожал плечами:

— Даже и не знаю. Вы — плохой человек. Но если вы решитесь пересмотреть свое отношение к жизни, мы могли бы прийти к соглашению.

Со стороны было видно, что джентльмен, к которому прицепился Коротышка, не намного выше его самого. Коротышка же, как известно, был совсем небольшого росточка.

Наступали сумерки. В парке вокруг росли деревья, кустарник, на скамейках сидели люди, по дорожкам бродили любители поспорить о политике. Рядом проезжали окрашенные в желтый цвет такси, двигались пешеходы. Неподалеку виднелись желтые и красные неоновые огни театра и квадратные освещенные витрины магазинов.

Джентльмен поднял голову.

— Вы — необычный человечек, — сказал он. — Что-то мне в вас нравится.

— Удивительно. Большинство людей при знакомстве испытывают ко мне отвращение.

— Не хотите ли выпить со мной кофе? — предложил джентльмен. — Меня зовут Эрл Лайош. Я адвокат. Мне бы хотелось разобраться, каковы ваши жизненные интересы.

— У меня все наоборот, — сказал Коротышка, — я стремлюсь напакостить людям. Мы с вами, конечно же, можем малость поболтать… Тогда я решу, стоит сажать вас в тюрьму или нет. Договорились?

— Хорошо, хорошо, — согласился Лайош.

Они покинули парк, шагая в ногу.

На Коротышку во все глаза смотрели креветки, лежавшие на тарелке. И он в свою очередь рассматривал своих деликатесных сородичей.

• Предыдущая
• 14/56
• Следующая