Мой друг бессмертный - Гурова Анна Евгеньевна - Страница 77

• Предыдущая
• 77/88
• Следующая

– Что за яма?

– Тут подземные пустоты выходят наружу, – со знанием дела объяснила бабка. – Вот их и используют для пользы городского хозяйства. Надо же куда-то мусор девать.

– А что там, внизу?

– Откуда ж я знаю? Там бог знает какая глубина. Думаю, туда никто не спускался…

Ники, как загипнотизированная, таращилась на яму. Провал даже не был огорожен. «Если какой-нибудь самосвал подъедет слишком близко, ухнет прямо туда, – представила она, – целиком провалится. И не достанут…»

– Уж такие тут местности, – сочла нужным пояснить бабушка. – Под землей у нас пять больших рек. Это помимо пещер, плывунов, болот и прочего. Тут, в Полюстрово, река выходит к самой поверхности. И артезианскиую воду они тут добывают…

Трамвай остановился.

– Конечная! – объявил кондуктор. Немногочисленные пассажиры вышли из трамвая и кучкой направились к проходной какого-то завода через дорогу. Бабушка замешкалась.

– Нам туда? – спросила Ники.

– Нет, туда, – бабушка указала в сторону ямы. Ники резко остановилась.

– Нет, правда?

– Правда, правда, – проворчала бабушка и потянулась, чтобы взять за руку Ники. Ники отскочила.

– Зачем нам туда?

– Затем! – повысила голос бабка. – Спорить еще будет, пигалица! Велено – пошли, значит, пошли!

Тревожные предчувствия Ники достигли предела. Подслушанные ночью разговоры ожили в ее памяти. Ники пристально посмотрела на бабушку. Ее поведение казалось ей непонятным и зловещим.

«Искалечить» – вспомнились Ники ее слова.

– Что ты там застряла? – сердито крикнула бабка.

Заревел очередной самосвал, поднимая кузов на дыбы, и в черную яму с грохотом обрушилась лавина грязного снега, исчезая в бездонном подземелье.

«Сейчас мы подойдем к яме, и она меня туда скинет. И никогда не найдут…»

– Вероника! – требовательно окликнула бабка. – Не дури…

Ники, мгновенно приняв решение, развернулась и бросилась бежать прочь от ямы, в ту сторону, откуда они приехали.

Позади раздались истошные вопли бабки. Ники только прибавила скорости. По сторонам мелькали фонари, бетонные секции забора. Ники неслась как ветер, пробежав на одном дыхании не меньше километра. Когда она выдохлась, то яма осталась далеко позади. Ники окружали незнакомые новостройки. Тяжело дыша, Ники оглянулась – она еще не чувствовала себя в безопасности, – свернула в первые попавшиеся дворы и пошла быстрым шагом, на ходу успокаивая дыхание.

Она шла наугад очень долго – так же долго, как ехала сюда, – понятия не имея, где оказалась и куда направляется, движимая одной целью: оторваться подальше от бабки. Когда над городом зашло солнце, совершенно выдохшаяся Ники случайно прибрела на берег Невы. Берег тоже был чужой – какие-то верфи, баржи, – но по крайней мере это была Нева. А далеко на западе, на фоне красного закатного неба чернел знакомый силуэт Смольного собора.

«Ой, в той же стороне Леннаучфильм!» – вспомнила Ники. На душе у нее просветлело.

«Отлично! Вот туда я и пойду, – решила она. – Буду там жить, пока не найдется мама!»

И с новыми силами пошагала вдоль набережной, чувствуя себя так, словно возвращается домой.

В студии группы «Утро понедельника» шумел чайник и раздавалась громкая болтовня Нафани. Ники, предвкушая, как упадет на стул и вытянет уставшие ноги, распахнула дверь. На неработающей колонке был накрыт стол: батон, лещ, плавленный сырок и початая банка кабачковой икры. За «столом» восседал Нафаня, дымил безникотиновой сигаретой и добродушно поглядывал на гостя, с жадностью поедающего гигантский бутерброд из перечисленных ингредиентов. С лица Ники медленно сполза улыбка.

– Завьялов?! – прошипела она.

Лешка поднял голову и, что-то промычав набитым ртом, приветственно кивнул. Судя по его виду, он чувствовал здесь себя вполне непринужденно.

– Ники, здорово! – обрадовался Нафаня. – А мы тут ужинаем, присоединяйся. Ты вовремя, через десять минут осталась бы только кабачковая икра…

Ники рухнула на свободный стул и бросила угрюмый взгляд на Лешку. Почему-то Завьялов не вызывал в ней былой ненависти. Наверно, из-за истории с ногтями. Ники старалась об этом не думать. Вспоминая полный призрачных хищников кровавый океан, в который ее утянул демон когтей, она чувствовала злость и стыд.

– Фу, ноги болят! Сегодня прошла километров десять! Что он тут делает? – буркнула она, обращаясь к Нафане.

– Вот, пришел, – развел руками Нафаня. – Я сижу тут, слышу, кто-то скребется. Открываю дверь – а там этот юный пионэр! Говорит, тебя искал. Чего ж его, обратно гнать? Ведь ноги поломает в темноте. Ничего, мы тут с ним потрендели за жизнь – нормальный пацан, наш человек…

Ники, не дослушав, перебила:

– Нафаня, я поживу здесь на точке, ладно?

– Нет проблем, – безо всякого удивления отозвался гитарист. Просьбу Ники он воспринял как данность, как, впрочем, принимал любые жизненные перемены. – Одолжи у «каббалистов» раскладушку, у них вроде была, если не сломали.

– По фиг, я и на полу спать могу. Нафаня, дай булку, а? Жрать хочу дико, с утра ничего не ела.

Прежде чем Нафаня успел пошевелиться, Лешка протянул Ники недоеденный бутерброд-гигант. Ники с каменным лицом взяла его, демонстративно отвернулась и впилась в него зубами.

– Вот что, Нафаня, – с набитым ртом проговорила Ники, расправляясь с бутербродом. – Никому не говори, что я здесь поселилась. И ребят предупреди, чтобы молчали. Если будут звонить из милиции – вы меня не видели…

Нафаня тихо присвистнул.

– Ты чего, из дому сбежала?

– А особенно – если позвонит моя бабушка! – продолжала Ники.

При слове «бабушка » Лешка встрепенулся и выразительно кашлянул. Ники покосилась на него и нахмурилась. Этот обмен взглядами не ускользнул от Нафани, но он истолковал его по-своему и, докурив сигарету, решительно поднялся из-за «стола ».

– Ладно, молодежь, мне пора ехать, – сказал он. – Имейте в виду, завтра в одиннадцать сюда припрется Михалыч.

– Я поняла.

– Главное, ничего тут не подожгите. Ну пока, Ники. Бывай, пионэр, заходи еще.

Нафаня надел куртку, отдал Ники ключи, повесил на плечо электрогитару в чехле и вышел за дверь.

– Спасибо! – крикнул ему вслед Лешка.

На «точке» застыло неловкое молчание. Ники казалась полностью поглощенной очередным бутербродом из остатков батона и рыбьего хвоста. Лешка рассматривал ее исподтишка, пытаясь разглядеть в ней черты божественности, и не находил. Даже в ее матери что-то такое чувствовалось – может быть, контраст между ее заурядной внешностью и властными манерами. Но в чавкающей Покрышкиной ничего величественного и неземного не было.

– Слушай, а этого рокера правда Нафаня зовут? – кашлянув, спросил Лешка. – Или это ник?

– А мне по барабану, – агрессивно ответила Ники. – Ты зачем сюда пришел, Завьялов?

– Я тебя искал, – простодушно ответил Лешка.

– Зачем?

– Чтобы помочь.

Ники язвительно зафыркала, во все стороны полетели крошки.

– Ты? Мне? Помочь?!

– Думаешь, мне это очень надо? – обиженно отозвался Лешка. – Если бы твоя мама не попросила, я бы и пальцем не шевельнул.

– Мама?

Выражение лица Ники мгновенно изменилось. Надменности как не бывало – перед Лешей сидела испуганная девочка с жалобным взглядом. I – Ты ее видел?!

– Часа полтора назад.

– Что с ней? Как она?!

–Да нормально, – удивленно сказал Лешка. – Она ко мне сама подошла в одном кафе на Комендантском, попросила тебя найти…

– В каком кафе?!

У Лешки возникло ощущение, что, если он назовет адрес, Покрышкина сейчас же сорвется с места и бросится бежать на Комендантский.

– Она оттуда давно ушла. Да что с тобой?

– Как она выглядела? Расстроена?

– Нет… спокойная такая, доброжелательная…

Ники глубоко вздохнула, успокаиваясь, и неожиданно улыбнулась.

– Фиг они ее поймают, – пробормотала она.

• Предыдущая
• 77/88
• Следующая