Мой друг бессмертный - Гурова Анна Евгеньевна - Страница 46

• Предыдущая
• 46/88
• Следующая

– Это правда? – прошептал сянь.

За окнами летел пушистый снег. Зима только начиналась, а Виктор уже устал от нее. Его вдруг охватило предчувствие, что для него эта зима будет вечной. И что весны он больше не увидит.

Виктор со вздохом отвесил прощальный поклон наставнику, встал, вытащил из шкафа колоду карт и принялся раскладывать пасьянс-звезду. Долго выкладывал на стол карты, потом перевернул, рассмотрел, хмурясь. Все смешал, разложил еще раз. Смешал снова. Карты были пусты, он это чувствовал. Они не хотели с ним говорить. Виктору стало страшно. Он знал, что может означать такой отказ. Что толку предсказывать будущее человеку, у которого будущего нет? Виктор перетасовал карты и убрал колоду в коробку, напряженно думая: неужели он уже проиграл? Где он допустил промах?

Когда он убирал колоду на полку, из коробки выпала карта. Виктор нагнулся, подобрал карту с пола и внимательно рассмотрел. Карта была из высших. На ней был изображен маленький легкий всадник в доспехах, с пламенеющим мечом в руке, летящий в дыму на коне над лесом копий.

С души у Виктора словно упал камень. Впрочем, его лицо все равно оставалось встревоженным.

– Это не смерть… – пробормотал он. – Это война…

– Когти – оружие нападения. Главное – скорость. И внезапность. Если дичь перехватывает инициативу и нападает сама, немедленно отступаешь и выбираешь более удобный момент для атаки…

– А просто подойти и резануть ими можно?

В небольших смуглых руках Арсана клинки мерцали и переливались так, словно были из ртути. Ники глядела на пляску лезвий, и у нее невольно екало сердце. Она уже брала в руки лезвия – просто подержать – и на собственном опыте знала: черные когти вовсе не жидкие, а тяжелые, как камень, скользкие и ужасно острые.

– Лучше не надо. Эти лезвия не предназначены для прямого контакта. Очень хрупкие. Обсидиан, по сути, то же стекло. Когти действуют только на «призрак». Расстояние удара зависит от фазы луны. Сама понимаешь, работать с ними надо после захода солнца. И вообще, ночь – лучшее время для охоты…

Арсан и Ники устроились вместе за стойкой, возле компьютера. Толик привез ее час назад и куда-то свалил – типа, «я занят, а тебя вызовут». Ники сидела на Арсановой сумке, прижимаясь плечом к локтю охранника, и сама поражалась тому, что абсолютно его не боится. Ники так привыкла к офису Эрлина, что чувствовала себя тут почти непринужденно. Даже маски зверей знала каждую в лицо. А с «продюсером» так и не встретилась. Ники уже начинало казаться, что никакого Эрлина в природе нет.

– Есть, есть, – сказал Арсан. – Он еще утром приехал. У него сегодня важная встреча. Видишь – вон там, на набережной, его машина.

– Где?

Ники приподнялась, вытянула шею. Арсан отогнул пластиковую полоску жалюзи, чтобы ей было лучше видно.

– Вон тот, что ли? – разочарованно спросила Ники. – Такой смешной, коричневый?

– Что бы ты понимала! Это же «астон-мартин» пятьдесят седьмого года, ручная сборка! Их два на весь Питер!

– А я думала, это старый «Москвич».

– Балда.

В полумраке за ближайшей аркой раздались топот шагов и голоса. Лезвия в руках Арсана блеснули и мгновенно куда-то исчезли. Ники соскользнула с сумки и присела на корточки, прячась за охранника.

В холле появился Гумусов. Рядом с ним, печатая шаг, шла сухопарая дама лет пятидесяти с высокой прической в деловом костюме.

– Распишитесь, пожалуйста, – кашлянув, сказа Арсан непривычно робким тоном.

Над стойкой прошуршало, резкий женский голос спросил:

– Машина?

– Уже ждет.

Шаги удалились, мягко захлопнулась дверь. Ники высунулась из-под локтя Арсана и впилась взглядом в спину тетки.

– Это кто? – спросила она.

– Одна чиновница из мэрии. Из комитета по культуре. Редкая ведьма.

Ники вылезла из-за стойки, прижалась лицом к двери и с полминуты смотрела на важную чиновницу, которую Гумусов усаживал в машину.

– Ты чего? – с любопытством спросил Арсан.

– Она на мою бабушку похожа. Особенно голосом. У меня бабушка тоже натуральная ведьма.

Арсан кивнул.

– Жуткая баба. Опасная. Из тех, что по трупам пройдет, а своего добьется. Ее, по-моему, даже сам Эрлин боится.

Ники отвернулась от двери.

– А Толик опасный?

– Мы все тут опасные, – ухмыльнулся Арсан.

– Даже Гумусов?

– Этот – опаснее всех…

На столе охраны тренькнул звонок. Вернулся Гумусов. Офис-менеджер поглядел рыбьим взглядом на Ники:

– Вероника? Пройдемте. Вас ожидают.

Наконец-то! У Ники, которая думала, что ее уже ничто не напугает, внезапно ослабели коленки. Все давно заготовленные фразы куда-то разбежались. «Что я скажу Эрлину? » – с ужасом подумала она.

– Давай, – подтолкнул ее Арсан. – Успехов, рок-звезда.

Знакомым серым коридором Гумусов и Ники прошли в приемную.

– Подождите здесь, – велел Гумусов и просочился в дверь под маской трехглазого демона-людоеда в короне. Ники потопталась несколько секунд у стола, невольно прислушиваясь к тому, что происходило в кабинете. За дверьми резкий голос кого-то распекал. Ники услышала слово «рок-звезда» и навострила уши.

– …В какое положение ты меня ставишь? Тебе что, ничего другого на ум не пришло? Что? Крючок? Я тебя самого посажу на крючок, дебил!

Ответных реплик слышно не было. Очевидно, разговор шел по телефону.

– Господин Эрлин, – донесся робкий голосок Гумусова. – Девочка…

– Помолчи. Вот что я тебе скажу, Тиль Крюгер, – ты халтурщик!

Ага, поняла Ники. На проводе Толик. И принялась слушать еще усерднее. К сожалению, она почти ничего не понимала.

– Усилия меня не интересуют! Мне нужен результат! Знаешь, Крюгер, у меня большое искушение освободить тебя от этого задания… а заодно уж и от занимаемой должности…

За дверьми застыла тишина. Очевидно, Толик совершил какую-то промашку по работе, подумала Ники. И теперь оправдывается.

– Уговорил – последний раз прощаю. Потянем время. Пусть поработает Арсан. У него, похоже, получается лучше, чем у тебя.

– Девочка ожидает… – снова вклинился Гумусов.

– Что значит «уже сказал»? Выпутывайся сам как хочешь! – перебил его резкий голос– Я твоим идиотским выдумкам подыгрывать не собираюсь.

Вслед за этим громко стукнула брошенная трубка.

– …Ожидает в приемной, – закончил Гумусов.

– Девочка? А, черт… Ладно, зови ее сюда. Хотя нет, не надо…

Ники едва успела отскочить от двери. Ей навстречу вышел незнакомый темноволосый мужчина лет сорока. Он быстро обвел взглядом приемную, встретился глазами с Ники – и пространство преобразилось. Ники на мгновение показалось, что в приемной вспыхнул свет. Но потом до нее дошло, что ей улыбается Эрлин.

Поначалу Ники видела только эту улыбку. Потом, как у чеширского кота, в воздухе проступили менее яркие, но не менее существенные черты имиджа Эрлина. Дорогой бежевый костюм, атлетическая фигура, тщательно разобранные на прямой пробор темные волосы. Такой же, как у Арсана, восточно-азиатский тип лица, но более утонченный. Короткий крючковатый нос, сильно развитые челюсти, яркие цепкие серые глаза под густыми бровями.

Эрлин производил не просто положительное впечатление. Он с ходу очаровывал. Это было удивительное, напористое, даже агрессивное обаяние. Когда тебе улыбаются подобной улыбкой, не успеваешь даже перевести дух и хоть немного собраться с мыслями, как уже полностью покорен и глупо улыбаешься в ответ, полный искреннего расположения и преданности к собеседнику.

На самом деле улыбка Эрлина была «поставлена» на девушку малость постарше Ники. В густой замес сердечности, искренности и глубокой симпатии было самую чуточку переложено мужского обаяния. Поэтому девочка увидела только то, что шеф внезапно и безо всякой причины широко ей улыбнулся. Такую сияющую искреннюю улыбку Ники видела только по телевизору, в рекламе зубной пасты.

«Чего это он лыбится?» – опешила она.

• Предыдущая
• 46/88
• Следующая