Выбери любимый жанр

Мой друг бессмертный - Гурова Анна Евгеньевна - Страница 14


Изменить размер шрифта:

14

– Домой.

– Ко мне?

– Ну не ко мне же!

Толик определенно был зол. Впрочем, неудивительно. Ники подумала, что надо бы поблагодарить его за спасение, но никакой благодарности почему-то не ощущала. Вместо «спасибо» она, всхлипнув, спросила:

– Кто это был?

– Какой-нибудь псих, – буркнул Толик. – Наверно, бывший контрактник. Они там все с ума сходят и на гражданке все никак воевать не перестанут…

– У нас в школе висит объявление, что в районе объявился педофил. Думаете, это он?

– Однозначно, – кивнул Толик. – Повезло тебе, что я ехал мимо.

– Вы его убили?

– Убил, как же, – хмыкнул Толик. – Так, морду слегка начистил.

– Может, надо было милицию вызвать?

– Бесполезно. Они его все равно не найдут. А тебя по допросам затаскают.

– Зачем же вы его отпустили?

– А я что, нанимался его ловить?

– Но это же маньяк, – встревожилась Ники. – Он же вернется!

Толик, не сбавляя скорости, обернулся к девочке.

– Непременно вернется, – язвительно сказал он. – Подкараулит в парадной и прирежет.

Ники побледнела. Толик захохотал, как будто сказал что-то очень смешное.

– Знаешь, почему он напал именно на тебя?

Небольшие холодные глаза Толика были устремлены прямо в лицо Ники.

– Педофил выбирает самых слабых. Тех, кто не может дать ему отпор. Он сам трус, поэтому ищет тех, кто еще трусливее его.

– Я не трусиха! – возразила Ники.

– Разве?

Впереди вспыхнул красный светофор, и Толик перенес внимание на дорогу.

– Ты действительно считаешь себя смелой? —. продолжал он, сворачивая с Ланского в «карман». – Ты способна постоять за себя, если на тебя нападают? Что-то я не замечал…

Ники вдруг вспомнился сегодняшний эпизод с Вовиком и его компанией. «Они надо мной издевались, а я просто убежала, – подумала Ники и почувствовала, что ее щеки покраснели от стыда. – И все время так! Меня обижают – я молчу и терплю… Неужели я действительно трусиха?»

– А что я могу сделать, когда все против меня? – тихо спросила она.

– Вероника, это закон природы: мучают тех, кто не может защищаться. То есть самых слабых и беззащитных. Человеческое общество живет именно по таким законам.

– Я что, самая слабая?

– Ну раз тебя, говоришь, все пинают, значит, да.

– Но я не делала никому ничего плохого!

– Для того чтобы мучить слабых, повод не нужен. Это нормальный инстинкт. Если у человека есть возможность сделать гадость ближнему безнаказанно, он ее непременно сделает… Люди вообще устроены довольно гнусно.

– Это же неправда! – воскликнула Ники. Толик мерзко усмехнулся.

В глубине души что-то говорило ей, что Толик прав.

«Значит, я просто слабачка и трусиха!» – потрясенно подумала она.

Ники было очень стыдно. Она с ненавистью посмотрела в подбритый затылок Толика, как будто это лично он был виноват в несправедливом и жестоком устройстве мира.

«Теперь все будет по-другому, – с ожесточением подумала она. – Я не позволю никому меня мучить. Если Вовик снова начнет издеваться и колоть меня карандашом, я ему… сломаю нос. Больше никто не посмеет обижать меня».

Высадив Ники у парадной, Тиль вырулил на Ланской и поехал в обратном направлении. Возле остановки девяносто восьмого автобуса он остановил машину. Через минуту дверь открылась, и на переднее сиденье плюхнулся человек в камуфляжной куртке.

– Хоть бы снег отряхнул, – проворчал Тиль. – Натащили грязи в салон…

Человек в камуфляже откинулся на спинку сиденья.

– Ну ты и гад все-таки, – весело сказал он. – Шутник, блин! Если бы ты сломал мне нож, ух что бы я с тобой сделал!

– Не все же тебе одному развлекаться, – буркнул Тиль, трогаясь с места. – Ну, прошла она проверку?

«Омоновец» кивнул.

– По-моему, самая обычная девчонка. Перепугалась, как курица. Даже убежать не попыталась. Она сама-то хоть знает, кто ее мать?

– Ничего она не знает, – уверенно сказал Тиль. – А вдова ей специально не говорит. Потому что понимает: сболтни она хоть слово лишнее – и больше дочку не увидит.

– А если она притворяется, а сама тем временем…

– В этом и был замысел проверки. Когда под угрозой жизнь, тут, знаешь ли, не до лицемерия.

Тиль вывел машину к Черной речке и поехал в сторону центра. «Омоновец» расстегнул куртку – в салоне было жарко – и включил погромче музыку. Играла какая-то классика, грозная, свирепая и веселая. «Омоновец» послушал, вздохнул и убавил звук.

– Уж слишком быстро ты появился, – недовольно сказал он. – Все развлечение испортил. Я только-только вошел во вкус…

– Этого-то мы и боялись, – усмехнулся Тиль. – Что ты войдешь во вкус. Шеф велел мне выждать не более десяти минут. Прикинул, что за это время ты не успеешь ее прирезать.

– Да он настоящий психолог! – уныло сказал «омоновец».

Оба засмеялись.

– Слушай, а вот скажи… просто интересно, – заговорил Тиль, глядя перед собой на дорогу. – Если бы я не появился, ты бы ее убил?

– Не знаю, как уж дело бы пошло. Почему бы и нет? Не в первый раз.

– Ты это дело заканчивай. Шеф недоволен. Твои охотничьи развлечения нам уже дорого стали. Административный ресурс тоже не безграничен, – поучающим тоном сказал Тиль.

«Омоновец» презрительно усмехнулся и, красуясь, выпустил и втянул черные клинки.

– Кстати, я не понял, почему ее нельзя убивать. Если она так тревожит шефа, давно бы уж…

– Не знаю. Приказ есть приказ. Он сказал – нельзя допустить, чтобы она умерла. Если она погибнет, немедленно отправитесь вслед за ней. Оба, – со значением добавил он.

Человек в камуфляже беспечно пожал плечами.

– А то я там не бывал. Напугали черта преисподней.

– А я туда не тороплюсь, – резко ответил Тиль.

– Боишься смерти?

– Не смерти, – сквозь зубы ответил Тиль, сбавляя скорость. – Возмездия.

Он крутанул руль влево, игнорируя сплошную разметку. Машина свернула с Каменноостровского на набережную Карповки и вскоре остановилась напротив роскошного дома в стиле модерн.

– Приехали, – сказал Тиль.

Глава 7

Урок истории

Закончились каникулы и, вместе с ними, Лешкин вынужденный отдых. Так вышло, что первый учебный день пришелся на пятницу. Ни то ни се – некоторые вообще в школу не пошли, и им потом за это ничего не было. А Лешка решил пойти, потому что ему страшно надоело сидеть дома.

Гимназия, которую посещал Лешка, была одной из лучших в районе. В свое время родители потратили немало усилий и средств, чтобы его туда запихать, но дело того стоило. В гимназии училась только элита. Когда-то это была обычная районная школа, но после того, как ее полностью перестроили» она превратилась в помпезное здание, больше похожее на бизнес-центр или банк, как будто напоминая ученикам о тех местах, где им предстояло трудиться в будущем. Обязательная школьная форма тоже напоминала покроем деловой костюм. Перед школой располагалась собственная парковка, прямо как в американских фильмах; здание было окружено изящной кованой решеткой, перед входом на посетителей смотрели видеокамеры, а внутрь пускали только по пропускам.

Народу набралось едва полкласса, поскольку многие на каникулы куда-нибудь уезжали и еще не вернулись, да и у остальных настроения учиться пока не появилось. Лешке обрадовались; на первых уроках он только и делал, что рассказывал приятелям о том, как попал под машину (без мистики, разумеется). А к последнему уроку почувствовал, что притомился. Впрочем, урок был не самый важный – отечественная история. Лешка лег грудью на парту, положил голову на руки и уставился сонным взглядом в окно. В голове у него что-то шумело, из-за чего слова учителя долетали как бы издалека.

Учителя истории звали Иван Данилович. Большинство учителей средних и старших классов гимназии принадлежали к мужскому полу, чем особенно гордилась директриса. Иван Данилович был сухощавый блондин лет сорока со спокойными голубыми глазами, нарочито тихим голосом и манерами джентльмена. Лауреат всевозможных педагогических конкурсов, он принципиально не пользовался учебниками и работал по собственной авторской программе. Уроки, как в каком-нибудь институте, проводил в виде лекций и дискуссий. Ко всем ученикам, даже шестиклассникам, Иван Данилович обращался на «вы». Лешка долго не мог к этому привыкнуть, и многие другие ученики тоже. Поначалу они даже проверили историка на прочность, считая его неизменную вежливость признаком трусости и мягкотелости. Историк, однако, проверку прошел. В отличие от многих других учителей, которые, видя перед собой детей известных в городе родителей, начинали вести себя как обслуживающий персонал, лебезить и прогибаться. Такие учителя в гимназии не задерживались.

14
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело