Естественные причины - Палмер Майкл - Страница 49

• Предыдущая
• 49/98
• Следующая

– Я отметил эти образцы звездочкой на полях в вашем блокноте записей для того, чтобы почаще проверять их. Ничего особенного, просто некоторая шероховатость на полоске ткани, которую мы иногда видим на начальной стадии инфекции. Такие же изменения происходят, когда сами клетки ткани лишаются газа. Это подсказывает нам, что надо растопить новую порцию.

– Спасибо, Крис. Я расшифрую код, когда вернусь домой и посмотрю, какие образцы были в тех мензурках.

– Если те бактерии и начали что-то рождать, а я, честно говоря, в этом сомневаюсь, то, что бы там ни было, они были самые медленно развивающиеся вирусы из всех встречавшихся мне.

– Возможно, это пустяки. Признательна за все, что вы мне сказали, Крис. И за вашу услужливость. Я пошлю записочку доктору Бленкеншипу, в которой укажу то же самое.

– Спасибо. После такого несчастья она не помешает.

Роза достала из своей сумочки две таблетки тиленола повышенного воздействия, проглотила их, запила водой из одной из больших стеклянных емкостей с питьевой водой и ушла из больницы. Знойная послеобеденная жара, горячие мостовые и стволы деревьев напоминали ей о родном городе. Никто – ни ее босс, ни ее дети, ни муж – не хотел, чтобы она возвращалась в Бостон. Никто этого не хотел, кроме самой Розы. Теперь, несмотря на неудачу с бактериями, она чувствовала, что, вполне возможно, ее тяжелый труд начнет окупаться.

Ранее не виденный ею дневник и журнал записей, который, возможно, отразил позитивные результаты выращивания микробов. Не так много, но, конечно, больше, чем она располагала всего несколькими часами назад.

Пока она дошла до своего пансионата, ее платье под мышками и на воротнике взмокло от пота. Как всегда, она поговорила ради приличия с миссис Фруманян, ответив на ее вопросы еще более сдержанно и лаконично, чем всегда. Потом поплелась вверх по лестнице в свою комнату – к счастью, хозяйка не забрала небольшой вентилятор, стоявший на подоконнике.

Переодевшись в шорты и майку, Роза проверила закодированные бактерии, которые отметил звездочкой Крис Холл. Их было два вида – 172А и 172Б, оба выращенные на микробах ткани фиброцитных клеток. Расшифровка кода, которую она хранила в одной из своих научных книг, показывала на источник обоих образцов – на сыворотку из небольшого оставшегося количества крови, которую взяли для анализов у Лизы Грейсон. Роза перелистала остальные страницы журнала, после чего позвонила Кену Малхолланду в Атланту. Вирусолог сообщил, что не отмечено никакого роста на всех присланных ею образцах, на фиброцитах или других видах клеток. Тупик.

Роза положила ноги на спинку кровати, выше туловища, закрыла глаза и попыталась задремать. Но через несколько минут отказалась от этой затеи. Она вдоволь сможет отоспаться, когда вся эта история закончится. Положив на кровати возле себя картонную подставку для письма и ручку, опять водрузила свои большие очки на нос с покрасневшей полоской и раскрыла дневник Констанции Идальго.

Дневник, который охватывал пятилетний период, содержал почти ежедневные записи. Иногда всего несколько слов. В других местах к соответствующим дням были приколоты напечатанные страницы. Некоторые имена были обозначены только инициалами или стенографическими знаками. И по всему дневнику были разбросаны зарисовки, преимущественно лица, – небольшие наброски, довольно неплохо сделанные.

Конни начала свои записи, когда ей исполнилось семнадцать лет, и закончила их почти вдвадцать два года. Тональность первой записи позволяла думать, что это была вторая книжка дневника. Роза тут же погрузилась в безрадостную жизнь и болезненные фантазии застенчивой, малообразованной девушки, жившей с матерью, которая мало уделяла ей времени, и с отчимом, который в течение многих лет приставал к ней. По мере чтения дневника Роза поклялась ни за что не показывать эту исповедь Марии Барахона. Но все же Конни как-то удалось защититься от большинства приставаний Фреди Барахены. А к двадцати годам уже больше не стало упоминаний об этом. Если Мария не знала обо всем этом при жизни Конни, то не было причин обрекать ее на такие страдания теперь.

Изредка упоминалось о посещении различных врачей в Медицинском, центре Бостона. Были случаи простуды и головных болей, как и упоминала Мария Барахона. Был также случай гонореи в возрасте восемнадцати лет. Лечили в отделении «скорой помощи», кто-то по имени Т.Г., который «обманул меня, когда сказал, что любит меня, но я знала, что он врет. Наплевать». В конце этой записи Конни написала: «...было приятно, пока это продолжалось. А побирушки не выбирают».

Роза опять начинала уставать и уже хотела отложить в сторону дневник, когда увидела еще одно упоминание о посещении. МЦБ. В это время Конни исполнилось девятнадцать лет.

"3 апреля.

Сегодня ходила в МЦБ по поводу головной боли. Чудной маленький доктор С. подошел ко мне... думаю, араб или в этом роде. Сказал, что я могу избавиться от полноты. Я ему объяснила, что диета мне не помогает, но он сказал, что мне не надо будет садиться на диету, лишь чуть-чуть воздержаться в еде. Он предложил мне прийти к нему через неделю. Не думаю, что пойду. А может быть, пойду. Он вроде ничего".

Сонливость у Розы как рукой сняло. Последовало много других посещений доктора С. Изредка упоминался какой-то диетический порошок. И самое потрясающее – всего за четыре месяца Конни Идальго похудела почти на пятьдесят фунтов! В общей сложности она сбросила за полгода семьдесят, оставшись при ста восьми. Такая трансформация сама по себе производила впечатление. Но еще больше Розу заинтриговал тот факт, что даты первого и последующего посещения доктора С. совпали с датами вырванных страниц из истории болезни Конни. Ничто, кроме этих пропавших страниц, не связывало посещение Конни доктора С. – кто бы он ни был – с ее насильственной смертью. Но если такая связь была, то Роза не сомневалась, что докопается до нее.

Она продолжала просматривать оставшуюся часть дневника, когда из Атланты позвонил Кен Малхолланд.

– Роза, я надеюсь, что не разбудил вас, – извинился он. – Мне показалось по вашему голосу, что вы устали.

– Устала, Кен, но я несколько воспрянула. То опускаю нос, то вздергиваю его вверх. Вы знаете, как это бывает со старыми дамами.

– Мы все подойдем к вашему возрасту, если сможем. Послушайте, Роза, после нашего разговора я пошел в лабораторию и сделал быстрый спектроанализ пары образцов, которые вы назвали. Один из них – только один – окружен каким-то странным пятном ДНК. Мой лаборант сейчас проводит новый анализ. Похоже на вирусное происхождение, но микробы ткани кажутся чистыми, и их количества недостаточно, чтобы сказать определенно. Не могли бы вы прислать немного больше образцов?

– От той же самой пациентки, может быть, – ответила Роза. – Но она была больна, когда у нее получили эту сыворотку, а теперь выздоровела.

– Понятно.

– Послушайте, лучшее, что я могу достать, – это сыворотка во время ее выздоровления. Но не уверена, что мне это удастся. Пациентка, о которой идет речь, предъявила судебный иск докторам этой больницы за преступную небрежность при лечении. В данный момент она может не пожелать сотрудничать с нами.

– А как насчет других пациенток с такой же болезнью?

– Они обе умерли.

– А других случаев нет?

– Нет, – ответила Роза. Поколебалась и добавила: – По крайней мере, в настоящее время.

Мэт ответил Саре только тогда, когда она, уже возвратившись домой, лежала, свернувшись калачиком, на тахте в своих самых удобных протертых домашних джинсах и помаленьку пила бокал «Шардоннэ». Она написала заявления о случившемся в службу безопасности больницы и полицию и оставила записку Гленну Пэрису, который куда-то уехал на совещание. Потом она поставила в известность дежурного стажера и согласилась, чтобы ее довез до дома секретарь родильно-гинекологического отделения. Она решила, что диктовка подождет.

– Не догадываетесь, кто мог это сделать? – спросил Мэт после того, как она схематично описала ему события последних нескольких часов.

• Предыдущая
• 49/98
• Следующая