Подари мне поцелуй - Хокинс Карен - Страница 70

• Предыдущая
• 70/79
• Следующая

– Черт возьми, Эдмунд! Что вы такое говорите?

Вдруг Алек услышал, как Люсьен издал пораженный возглас.

– Что там такое?

Люсьен не отвечая пристально глядел на следующий лот, представленный для продажи. На сей раз это был мольберт с портретом Джулии.

У Алека мгновенно пересохло в горле.

Бентем изобразил Джулию откинувшейся на кушетке на фоне портьер из голубого шелка. Мак, одетый в костюм Купидона, прислонившись к скамеечке у ее ног, взирал на нее с выражением обожания на лице. Веер частично прикрывал ее лицо, хотя не было никакого сомнения, что на зрителя смотрели именно зеленые глаза Джулии под изящными дугами соболиных бровей. Когда взгляд Алека скользнул мимо веера, руки его сами собой сжались в кулаки. Он наконец осознал, чем был так шокирован Люсьен.

Бентем изобразил Джулию обнаженной.

Джулия подалась вперед, пытаясь рассмотреть портрет.

– Я думала, что Бентем собирался написать мой портрет.

– Это и есть вы, – резко перебила ее Мэдди. Ее кожа цвета пергамента раскалилась до небывало красного цвета. – Этот негодяй изобразил вас голой.

Как Джулия ни присматривалась, она едва могла различить фигуру, откинувшуюся на кушетке; однако, разглядев зеленые глаза, пронзительно смотревшие из-за веера, она вздрогнула.

– Боже мой! – Джулии вдруг стало нехорошо от множества расплывающихся перед ее глазами лиц. – Может, никто не заметит?

– Как можно не заметить такое? Портрет почти в натуральную величину! – Мэдди еще не успела договорить фразу, как люди уже начали перешептываться. – Проклятие! Здесь поможет только быстрая атака. – Внимательно оглядев толпу, Мэдди сосредоточилась на узкоплечем молодом человеке, стоявшем рядом с Терезой.

– Эй, вы! – окликнула она его, грозно стукнув тростью. – Что все это значит?

Бентем неуверенно взглянул на Терезу, потом откашлялся и громко заявил:

– Леди Хантерстон просила, чтобы я написал ее именно такой. Я, конечно, возражал, но модель была настолько хороша, что я не смог противиться ее желанию.

Джулия за всю свою жизнь не слышала столь нагло лжи. Возможно, Бентем и был прекрасным художником, но как актер он никуда не годился. Даже Дезире с ее не самыми лучшими актерскими способностями произнесла бы эту фразу более правдоподобно. К сожалению, заявление Бентема было столь неожиданным и ошеломляющим, что Джулия сомневалась, что еще кто-нибудь, кроме нее, заметил, что здесь что-то неладно. И все же за новой попыткой вызвать скандал чувствовалась чья-то более опытная рука: мечтательный и рассеянный художник вряд ли был способен на такую авантюру.

Джулия внимательно посмотрела на Терезу: на щеках ее кузины пылал густой румянец, ее совершенные губы, напоминающие по форме бутон розы, растянулись в самодовольной ухмылке. Тереза выглядела чрезвычайно удовлетворенной.

– Надеюсь, Бентем понимает, во что его втянули. – Мэдди нахмурилась. – Похоже, что Хантерстон настроен очень серьезно и готов проломить ему голову.

Алек стоял недалеко от помоста; его лицо застыло в гневной гримасе: он смотрел на Бентема с таким видом, словно решал, какую кость сломать ему в первую очередь. Взглянув на него, Джулия окончательно укрепилась в своем решении. Если она не сумеет действовать сейчас очень быстро, то разразится катастрофа.

Она подошла к холсту и пристально в него вгляделась.

– Жаль, но портрет на меня совершенно не похож. Бентем густо покраснел.

– Ручаюсь, что похож.

– Лицо мое, согласна. – Джулия взглянула на свою грудь, туго обтянутую бронзовым шелком, потом снова посмотрела туда, где изображались более округлые и пышные формы. – К сожалению, все остальное не имеет ко мне никакого отношения. Я всегда хотела быть немного полнее, но увы...

Вдовствующая герцогиня, подавшись вперед, внимательно вгляделась в полотна.

– Совершенно верно, леди Хантерстон. Вы, несомненно, куда более изящны, чем изображенная здесь дама. – Она выпрямилась, и ее брови изогнулись в недоумении. – Создается впечатление, что художник по ошибке соединил вашу голову с чьим-то чужим телом.

Бентем начал было протестовать, но резкий жест виконта заставил его поспешно ретироваться. Прежде чем Алек успел последовать за ним, Люсьен удержал его за руку.

Леди Бирлингтон смотрела поверх плеча Джулии.

– Хм... Ступни тоже совершенно непохожи. Не знаю, с кого он писал натуру, но они просто крошечные. – Она оглядела зал. – Все женщины с пышной грудью и маленьким размером ноги должны немедленно выйти вперед.

Вокруг них раздался смех, который тут же перекрыл лихой возглас какого-то молодого повесы:

– Ради всего святого, леди Бирлингтон, разрешите им прийти для осмотра ко мне.

Напряжение спало, и теперь отовсюду слышались веселые реплики и смех.

Облегченно вздохнув, Джулия принялась внимательно присматриваться к картине, чуть не дотрагиваясь до нее носом.

– Смотрите, у нее есть родинка прямо на бедре, а у меня такой нет. Единственная знакомая мне женщина, у которой есть точно такая же, это... – Она замолчала и, покраснев, бросила быстрый взгляд на Терезу. – Ну вот, теперь все понятно.

Если бы она громко заявила о своих подозрениях, то тогда они не были бы столь явно высказаны.

Широко раскрыв глаза, Эдмунд пристально посмотрел на Терезу.

– А ведь она еще даже не замужем! – сказал он как можно громче, чтобы его услышали все присутствующие.

Тереза побледнела:

– Это не я. Любой глупец увидит, что это Джулия.

Внезапно Бентем сделал шаг вперед:

– Леди Хантерстон...

– Эй, Бентем! – раздался позади него грозный голос Мэдди Бирлингтон. – Вы желаете, чтобы я рассказала об этом позорном поступке вашей матери?

Молодой человек, побледнев, бросил умоляющий взгляд на Терезу, но она его как будто совершенно не замечала. Ее взгляд был сосредоточен на Джулии.

– Ну так как? – раздраженно переспросила Мэдди. – Рассказывать или нет? Я уверена, что Люсинде будет очень интересно услышать о ваших постыдных забавах, в то время как она находится у себя в поместье.

– Нет! – Бентем в отчаянии оглядел зал, но не встретил ни одного сочувствующего взгляда. Словно в последней попытке спастись он протянул руку к Терезе, но она отвернулась и отошла в сторону.

Бентем молча посмотрел ей вслед, в его бледно-голубых глазах читалась немая печаль. Затем он повернулся к герцогине и неловко поклонился:

– Ваша светлость, я вынужден откланяться. Прошу извинить, если моя ошибка причинила кому-нибудь вред.

Джулия почувствовала к нему мгновенную жалость. С этими мечтательными глазами и слабовольным подбородком у него не было ни единого шанса покорить сердце такой избалованной и жестокой красавицы, как Тереза.

– Конечно, конечно. – Герцогиня рассеянно махнула рукой, и Бентем, бросив последний, полный боли взгляд на Терезу, покинул зал.

– Все это очень интересно, – задумчиво произнесла герцогиня, критически оглядывая полотно. – Но возможно, мне следует купить его для гостиной, и какая разница, кто на нем изображен...

– Двести фунтов, – мрачно изрек Алек.

Джулия растерянно взглянула на него.

– Но это вовсе не я!

– Двести фунтов, – повторил он, словно не замечая ее.

Джулия знала, что это предложение он сделал из гордости, но она ничем не могла облегчить его страдания. Впрочем, мысль о том, что этот портрет будет висеть в чьем-то чужом доме и служить постоянной темой для бесконечных разговоров за обедом, ей самой не очень нравилась.

Герцогиня кивнула:

– Не возражаю, лорд Хантерстон. Все же глаза дамы на портрете поразительно напоминают глаза вашей супруги, и я не буду соперничать с вами. Вы можете забрать портрет.

В тот же момент с другого конца зала раздался спокойный меланхоличный голос Ника:

– Триста фунтов.

От неожиданности герцогиня даже вздрогнула.

– Силы небесные!

Алек глухо чертыхнулся.

– Четыреста.

Чтобы снизить растущее напряжение в зале, герцогиня одобрительно сказала:

• Предыдущая
• 70/79
• Следующая