Чаша гладиатора(без ил.) - Кассиль Лев Абрамович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/74
• Следующая

— Ну, вы, звездолеты! Ползи шибче! Давай веселей! Топ-топ!

Убедившись, что Артем Иванович уже совсем оправился после приступа, Сеня счел возможным осторожно начать разговор о том, что его сегодня с утра волновало пуще всего.

— Дядя, — начал он, — а вы правда самый сильный на свете?

— Да нет, совсем слабый я сегодня. — Незабудный покачал большой своей головой.

— Ну это сегодня… А завтра опять будете самый сильный, как пройдет у вас?

— Да нет, не пройдет уж это. А был когда-то, говорят, всех сильней.

— А сейчас уже разве не самый сильный? — с жалобной надеждой допытывался Сеня.

— Да, может, где уже и посильнее кто имеется. Я уже, брат, на слабину пошел.

— А раньше никто никогда вас не мог сбороть?

— Не находилось вроде таких.

— Никто-никто во всем мире?

— Сказал — никто.

— Ни разу в жизни?

Незабудный подозрительно покосился:, - А тебе что, другое говорили? Глупости! Не верь. Не было такого. Я с международного ковра ушел, разу одного к нему спиной не приложившись.

— Значит, всех могли сбороть?

— Всех.

— А если бы пять человек сразу набросились?

— Справился бы.

— А десять?

— Если бы рассерчал очень, совладал бы.

— А если двадцать?

— Ну, двадцать — это, пожалуй, не совладал бы. Многовато. Десяток раскидал бы, а те, кто целые, навалом бы взяли. Где уж тут! Хотя бы пятнадцать сказал, а то, вишь, двадцать. Это уж ты хватил!

Помолчали. Сеня с восхищением оглядывал необыкновенного своего знакомца: А вы, дядя, в Америке тоже были?

— Приходилось.

— А там много есть, которые за нас?

— Сколько хочешь таких. Люди чуют, что тут она, правда. Вот и сочувствуют.

— А вы, дядя, теперь тоже уже окончательно за нас будете?

— Да я сроду против не был. Это вышло так… Обманули меня, по дурости. Вот и получилось теперь, что приехал уж, как говорится, на все готовенькое. Народ такое тут сотворил, а я ни в чем и не участвовал…

— Я тоже еще ни в чем не участвовал! — вздохнул Сеня. — Ни в гражданской, ни в Великой Отечественной. Только вот лом мы собирали с пионерами на шахтах. А так больше ни в чем не участвовал.

— Ну, ты-то еще поучаствуешь во всем. А вот уж я… Сеня поспешил утешить:

— У нас, кто и на пенсию уже полную вышел, все равно они тоже участвуют. Обследуют там что… Или во Дворце шахтера дежурят. Актив они там.

— Ну, в таком разе и меня не забудь. — Незабудный смешно шевельнул одним усом в сторону Сени. — Только не знаю уж, как я: актив буду или пассив?

— Зато самый сильный, — не смутился Сеня. Но у него еще была в запасе пропасть неотложных вопросов. И он торопливо продолжал:

— Дядя, а вы видели когда-нибудь в Америке живых диких индейцев?

— Видел… Только уж, вернее, как бы тебе сказать, — полуживых. Да и не дикие они вовсе. Им, брат, сейчас там не жизнь. Это они голы-босы с голодухи, а не от дикости. Им никуда и ходу не дают. Вот они перышки крашеные понатыкают, ну, а публике интересно. С того и живут.

— Про это я читал. Сурен, мой товарищ, книжку мне давал, — сказал Сеня. — И про негров тоже… Дядя, а в сколько этажей теперь уже есть в Америке дома?

— Да не считал. Говорили, что больше ста имеется. В Нью-Йорке.

— А вы, вы туда на самый верх лазали?

— Зачем лезть? На то элевейтер есть, лифт. Подъемная машина. — Я знаю. Это как клеть у нас в шахте.

— Правильно говоришь. На тот же манер. Сеня сбоку посмотрел на собеседника:

— У вас теперь совсем прошло?

— Будто ничего. Спасибо тебе, вовремя подсобил.

— Эх, хорошо, наверное, сильным быть! — мечтательно произнес Сеня. Интересно, наверное?

— Одной силы это еще мало. Надо подготовку иметь. Развитие.

— Ясно. Без тренировки нельзя. Дядя, а если я стану тренироваться, я могу тоже сделаться сильным? Ну не таким, конечно, а все-таки?..

— А почему бы нет.

— А меня вот физкультурник наш в команду не принял. Говорит — слабое сложение.

Незабудный мизинцем повернул за плечо Сеню к себе спиной. Другой рукой провел между лопатками у мальчика, свел ему локти вместе, наклонил Сеню вперед осторожным тычком ладони в круглый стриженый мальчишеский затылок с глубоко запавшей ложбинкой на гибкой шее. С отведенными назад остренькими локтями Сеня был похож сейчас на большого пойманного в руки кузнечика. Артем Иванович ощутил хрупкую худобу мальчика. Бережно провел широкой ладонью по спине Сени, где под материей каждая косточка прощупывалась, как прощупывается в тряпичной кукле-петрушке ее каркасик.

— Ничего, ты крепенький, — проговорил Незабудный. — Только тощий чересчур. Развивайся. Ты вот гнешься зря, ты прямее ходи. Вот этак — плечи разверни назад… Ну вот…

— Я уже немножко кое-чего достиг в жизни, — сказал Сеня скромно. — Вот, например, кульбит научился делать. И каждый день плавание изучаю, — тихо договорил Сеня.

— Плавание — это хорошо! — одобрил Артем.

— А-ля брасс уже знаю, и как кролем.

— А баттерфляй можешь?

— И баттерфляй могу. Только теперь новый стиль с поправкой, как в Австралии. «Дельфин» называют.

— Правильно, — сказал Артем Иванович. — Ну и как, хорошо получается?

— Да я на воде еще не пробовал. Я пока дома на полу. Расстелю одеяло и тренируюсь. Я учебник плавания уже весь прочел. У нас ведь скоро много воды будет. Вот я и хочу заранее подготовиться…

— Погоди, погоди!.. — прервал его Незабудный и повернулся, громадина, к мальчугану. — Откуда у вас вода-то будет? С чего ты взял? Недаром ведь Сухояркой место наше зовется. Ведь степь кругом?

— А Гидрострой? К нам же воду скоро подведут. Разве не знаете? Вот, если на террикон залезть… Хотите, я вас туда сведу? Оттуда уже сверху видно строительство. Правда, канал от нас далеко пройдет, ну, а к нам водохранилище разольется… Вот я уже и подготовленный буду!

И он, захлебываясь, словно уже глотая залпом желанную воду, стал рассказывать о том, как ждут все ее в поселке, как подготавливают к ней трубы в домах и колонки на улицах. Что же из того, что пройдет трасса канала в стороне? Пусть не на самой магистрали будет Сухоярка. Но вода, вода большая, желанная, еще дедами загаданная, подступит и сюда.

Незабудный слушал его, изумленный, весь исходя несказанной благодарностью к мальчишке, от которого узнал такое, о чем и мечтать не решался. Так вот зачем переносят кладбище. Вот чему уступит место хибарка матери, которую хотят куда-то перенести и, возможное дело, уже срыли. А он-то, старый чудила!.. Тут все готовилось быть полной чашей, а он полез со своей вазочкой.

Артем Иванович повеселел, словно и его сердце омыло грядущей водой, о которой столько десятилетий мечтали в этих иссыхающих краях.

И он сразу взбодрился, встал, вспомнил, что ему надо повидаться с председателем исполкома. Но того опять не оказалось на месте, когда они зашли в Совет. Сеня, который знал, где живет председатель, предложил пойти к Тулубеям на дом. — Строгий он у вас? — по дороге осведомился Артем.

— А у нас не он, а она.

— То погано, — огорчился Незабудный. — Боюсь я, брат, ихнюю сестру-начальницу.

— Она добрая, У нас ее внучка учится. В нашем классе. Тулубей ей тоже фамилия. Я же вам говорил, тот Герой Советского Союза — это сын ее, как раз нашей председательницы. По дороге Артем Иванович узнал еще от Сени, что всем в доме Тулубеев заправляет, как сказал Сеня, «подшефная барыня», так в Сухоярке прозвали вдову бывшего управляющего рудником Грюппона. Незабудный хорошо помнил его: атлет и гимнаст, большой меценат по части спорта, сам пробовавший свои силы на ковре. Он когда-то первым и помог Артему выйти на манеж, оценив неимоверную силу и многообещающие возможности молодого гиганта-навалоотбойщика.

Они были у дверей квартиры Тулубеев и Сеня уже постучал, как вдруг Артем Иванович, которого смутила внезапная догадка, удержал его за плечо:

— Не стучи, стой! Как ее, барыню-то, говоришь, подшефную звать? Часом, не Наталья Жозефовна?

• Предыдущая
• 14/74
• Следующая