Катакомбы - Катаев Валентин Петрович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/89
• Следующая

— Чуете? — сказал Святослав, значительно поднимая брови.

— Чую, — тихо ответила Матрена Терентьевна.

— Они уже там, — мрачно заметил Святослав.

— Значит, не пройдем?

— Теперь не пройдем. И не надейтесь. Кончено.

— Как же нам быть?

На этот вопрос невозможно было ответить. Действительно: как быть, если куда ни пойдешь, всюду наткнешься на врага? Положение казалось безвыходным. Святослав сдвинул пилотку на лоб и почесал пальцами свой аккуратно подстриженный затылок молодого солдата. Он выставил одну ногу вперед и задумался. Матрена Терентьевна и Петя смотрели на него с надеждой и плохо скрытым страхом. Даже Валентина, которую до сих пор не покидали уверенность и бодрость, казалась расстроенной. Она стояла против Святослава, покусывая губы, и не спускала с него неподвижного взгляда светлых, прозрачных глаз с твердым зернышком зрачка.

Святослав думал, думал и ничего не мог придумать. Он в точности выполнил приказание Черноиваненко — побывал в Крыжановке, но посадить Перепелицких на транспорт не смог по не зависящим от него причинам. Что же теперь делать с ними, он не знал. На этот счет у него не было никакого приказа. Сам же он должен был немедленно возвращаться в катакомбы. Время шло. Вокруг становилось все светлее и светлее. Уже низко над степью с тонким, звенящим свистом пролетело первое звено неприятельских истребителей, направляясь в город. Святослав отвернул рукав гимнастерки и посмотрел на часы. Стрелки, которые уже перестали светиться, показывали без десяти минут шесть.

— Мама моя родная! — воскликнул Святослав в ужасе.

От усатовского входа в катакомбы его отделяли лишь Хаджибеевский парк, выгон и кладбище. Святослав перебросил винтовку через забор в парк, схватился руками за верх забора, подтянулся и перенес ногу. Он уже готов был спрыгнуть на желтую траву парка, где среди лакированных плодов конского каштана лежала его винтовка, как вдруг с высоты увидел то, чего никто не мог увидеть с земли: вдоль трамвайной линии от грязелечебницы по направлению к Хаджибеевскому парку гуськом осторожно продвигалась вражеская разведка. И в тот же миг он понял, что не в силах оставить на произвол судьбы женщину и двух подростков, которые, еще не видя опасности, продолжали с молчаливым недоумением, но все же спокойно смотреть на него снизу вверх.

Спасти их можно было лишь одним способом: не теряя ни секунды, помочь им перелезть в парк, отвести на Усатовское кладбище, спрятать где-нибудь недалеко от входа в катакомбы и доложить обо всем Черноиваненко. Святослав спрыгнул на землю:

— А ну, живо за мной! На ту сторону!

И, прежде чем его спутники успели сообразить, что от них требуется, Святослав снова вскочил верхом на забор и протянул руку Матрене Терентьевне. Он думал, что именно ей, как женщине пожилой, будет трудней перелезть через забор. Но Матрена Терентьевна, как это ни странно, проявила неожиданную силу и ловкость. Она решительно перебросила через забор свои вещи, а затем, почти не притронувшись к протянутой руке Святослава, хотя и неуклюже, но довольно легко подпрыгнула, упала грудью на забор и, быстрым движением руки смахнув со лба волосы, прыгнула в парк. При этом она, даже как-то очень по-детски, неожиданно вскрикнула: «Гоп!»

Больше всего возни было с Петей. Видя нерешительность мальчика, Валентина попробовала его подсадить за локти. Он сердито вырвался и стал самостоятельно карабкаться на забор. Но так как одна рука у него была занята гранатой, а другая не доставала до верха, то из его попытки ничего не вышло. Он только еще больше ободрал себе ногти и снова ушиб колено.

— Давай же я тебя подсажу, чудак человек! Чего ты стесняешься? говорила Валентина с досадой.

Но Петя готов был испытать любую боль, лишь бы не уронить своего достоинства перед этой девчонкой, которая и без того уже чересчур привыкла командовать и обращаться с ним, как с маленьким.

— Пусти, я сам! Пусти, я сам! — упрямо повторял он, отталкивая Валентину локтем, и снова кидался на проклятую стену, обдирая полушубок о колючий ракушечник и неизбежно соскальзывая вниз.

— Положь гранату! — кричала Валентина.

— А ты не командуй! — сквозь зубы говорил Петя, снова кидаясь на стену.

Тогда свободной рукой Святослав поймал Петю за ворот полушубка и подтянул к себе. Полушубок затрещал, но не порвался. Петя повис в воздухе.

— Валентина, давай!

Валентина проворно нагнулась, и в следующее мгновение Петины ноги уперлись в ее плечи. Она с силой выпрямилась, и не успел мальчик ахнуть, как перелетел через забор и, мягко подхваченный сильными руками Матрены Терентьевны, повалился на траву рядом со свертком бумаг и лакированными орехами конского каштана. В следующий миг через забор перепрыгнула с разлетевшимися волосами, раскрасневшаяся Валентина, а за нею с гранатой в руке перемахнул Святослав.

— На! Только не плачь, — сказал Святослав, на бегу возвращая Пете гранату. — Смотри поаккуратнее.

Они пересекли парк, мелькая между стволами столетних деревьев.

Вековой дуб, расколотый снарядом, сидел, заломив черные старые руки, как слепой бандурист, и земля вокруг него была щедро усеяна медными деньгами листопада.

Сквозь пролом стены они вышли прямо к Усатовым хуторам. Покорно следуя за Святославом, они обошли молчаливые дворы хуторов, окруженные глухими высокими ракушечными заборами с плотно запертыми воротами. Почти на всех воротах висели замки. Видимо, население хуторов бежало или где-нибудь пряталось. Обошли безмолвную сельскую церковь, заросшую до самой паперти будяками и репейником, и очутились на кладбище, среди старых каменных плит, покрытых мхом и улитками, и грубо вытесанных из ракушечника, почерневших крестов, ноздреватых, как черствый житный хлеб. Здесь Святослав велел дожидаться, а сам пошел дальше. Выйдя на туманный выгон, он спустился в каменистую балочку и скрылся из глаз в зарослях репейника, откуда с шумом как бы вывалилась и низко покатилась по воздуху стая чижей.

Едва Святослав приблизился по дну балочки ко входу в катакомбы, как его окликнули. Он поднял голову и в зарослях дерезы, густой сеткой повисшей над щелью, увидел винтовку и карий глаз, лукаво блеснувший за прицельной рамкой. Это был комендант лагеря, некто Леня Цимбал, высланный на поверхность, чтобы встретить Святослава и наблюдать за местностью, где с минуты на минуту могли появиться немцы и румыны.

— Слава богу! — сказал Леня. — Что слышно в городе?

— Я в самом городе не был. Только на Пересыпи.

— А что на Пересыпи?

Святослав махнул рукой.

— Понятно, — сказал Леня Цимбал. — На разведку не наткнулся?

— Как же! Только что. Они уже по эту сторону Хаджибеевского лимана.

— Что ты говоришь! — воскликнул Леня, и сразу же его лицо стало серьезным, напряженным. — И много?

— Человек шесть.

— Так…

Не желая больше задерживаться и не сообщив Лене, что он привел с собой Матрену Терентьевну, Валентину и еще одного хлопчика, которых оставил в укрытии на кладбище, Святослав поспешно пролез в щель и очутился в ближней пещере.

С тех пор как он вышел наверх, здесь многое переменилось. Сейчас в пещере оставались только наиболее крупные вещи: несколько больших фанерных ящиков и железная бочка с газолином. Все остальное, очевидно, было уже вынесено по подземным ходам в глубину катакомб — туда, где, по плану, и должна была находиться главная квартира отряда.

В глубине тесного и очень темного подземного хода светился маленький желтый огонек. Святослав вошел в этот ход и, согнувшись, чтобы не стукнуться головой о низкий земляной свод, пошел на согнутых ногах по направлению к огоньку.

Неподвижный, застоявшийся воздух был сыр и душен. Подземная, непроницаемая тьма так плотно окружала Святослава, так наваливалась на него со всех сторон, что казалось — об нее можно каждую минуту удариться скулой, как о глыбу угля. Огонек впереди представлялся маленькой дырочкой, высверленной в этой черной глыбе. Святослав посветил себе электрическим фонариком, но даже этот обычно яркий свет показался здесь совсем слабым, рассеянным. Круг, как бы составленный из концентрических световых колец, скользнул по серым земляным сводам, покрытым слоем мертвенной подземной пыли. Под ногами была та же мертвенная пыль, и на ней виднелись перепутавшиеся следы ног. По этим следам Святослав понял, что идет именно туда, куда нужно.

• Предыдущая
• 23/89
• Следующая