Книга царств - Люфанов Евгений Дмитриевич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/65
• Следующая

С этого знаменательного дня Марию станут поминать в церквах великой княжною, обрученную невестой императору. И в высокоторжественный тот день Александра, младшая дочь Меншикова, и ее тетка Варвара получили орден св. Екатерины, а сын светлейшего пожалован орденом св. Андрея Первозванного и обер-камергером с чином генерал-лейтенанта в свои тринадцать лет. Стоял он поблизости от императора и настороженно следил за ним: кто его знает, возьмет да ни за что ни про что при всех даст оплеуху, ему ведь все дозволено.

Светлейший князь улыбчато смотрел на обрученных и думал о том, что в довершение всего можно бы и сына Сашку обручить с великой княжной Натальей Алексеевной. Правда, она несколько постарше, но ведь и Мария старше своего теперешнего жениха, а еще ко всему тому Наталья не блещет девичьей красотой: несколько курносая, с изъеденным оспой лицом. Но это все же не беда. Как стихотворно сказал в народе некий пиита:

Вот тогда и будет введен меншиковский род в императорскую фамилию и по мужской и по женской линии. А дочери Саньке – присватать высокородного иноземца, тогда и вовсе было бы хорошо.

Обрученные стояли отчужденно, с затаенной неприязнью одного к другому. Петр старался не смотреть на невесту, а она была печальна и рассеянна и тоже отводила взгляд от жениха, вспоминая, как стояла счастливо-обрученной с Петром Сапегой, и у нее по щекам катились слезы.

Из всех знакомых Петру девушек он предпочел бы веселую и всегда ласковую с ним красавицу тетеньку Елисавету, но об этом нечего было и мечтать. Сестра Наталья противилась их дружбе. Он долго перед этим умолял ее, чтобы она воспротивилась намеченному обручению, обещал ей за это свои золотые часы, но Наталья была непреклонной, настаивала покориться завещанной воле императрицы, и Петру пришлось выбрать из меншиковских дочерей – Марию.

А ведь могло быть подлинное счастье, о котором хлопотал и милейший учитель Андрей Иванович Остерман: женить его, Петра, на Елисавете. Вот было бы чудесно! Но такому никогда не сбыться. Церковь, к довольству Меншикова, была против брака между такими родственниками, хотя Остерман говорил, что после Адама братья женились же на сестрах. Но, повзрослев и, может, к тому времени охладев к своей супруге, Петр мог с нею развестись по причине незаконности брака из-за близкого родства и, по примеру деда Петра I, заключить ее тоже в монастырь. От мысли о женитьбе Петра на Елисавете отказался вскоре и сам Остерман: не следовало искушать русский народ браком племянника и родной тетки, которая, к тому же, и несколько старше его по годам.

Опять в меншиковском дворце гремела музыка, была пальба из пушек, фейерверки, танцы, – только успевай веселиться в такой, поистине веселый день.

– Недавняя невеста графа Сапеги готова стать императрицей, – диву давались градожители, – как скоро все могло перемениться.

Во главе женского персонала в придворном штате новообретенной великой княжны Марии была поставлена обер-гофмейстериной Варвара Михайловна Арсеньева. Многие петербургские дамы, вхожие в меншиковский дворец, считали ее злым гением в семье светлейшего. Конечно, это она – хитрая, пронырливая, заносчивая и зачастую невоздержанная на язык – принимала самое деятельное участие во всех семейных делах Меншиковых, и особенно в сватовстве племянницы. Зловредная эта Варвара, горбатая да кривобокая, с самого детства наказанная богом, а дамам приходилось улыбаться при встречах с ней, заискивать и даже целовать ей руку. А как же иначе? Ведь она – свояченица светлейшего князя и становится теперь в родстве с российским императором! Вот ведь – горбунья, кривобокая, старая дева, а такое ей счастье выпало!

Меншиков, регент молодого императора, начал с того, что взял себе из казны сто тысяч, положенных на содержание императорского двора, и честолюбиво настаивал на том, чтобы члены царского семейства, в том числе и цесаревна Елисавета, целовали руку будущей императрице и супруге Петра II.

Сразу же после обручения Петр отправился на охоту в Петергоф. Там, рыская по лесу, он оставался без надзора и опеки Меншикова и чего-чего мог наслушаться от недругов светлейшего. Он часто уезжал из меншиковского дворца не из-за одной страсти к охоте, а тяготясь находиться среди чужих людей, к которым причислял и свою невесту, не испытывая к ней никакой привязанности, и только рад был, когда ее не видел. Меншиков упрекал его за холодность к своей суженой, на что Петр отвечал, что решил жениться не моложе 25 лет, а до той поры не считает нужным и возможным играть в любовь. И будет следовать своему решению. Он вскоре после награждения Меншикова чином генералиссимуса стал проявлять к нему охлаждение и отчуждение, узнав от Ивана Долгорукого, что будущий тесть был одним из злейших врагов замученного отца, и вымещал свое озлобление на сыне Меншикова, нещадно колотя его да приговаривая:

– Это – за царенка… Это – за царишку… А то еще велю повесить, тогда вовсе узнаешь, кто я такой.

Титулярный епископ почил и освободил Елисавету слыть его невестой, а сколько еще других искателей ее руки: дук де Бурбон, дук Дорлеанс, прусский двор предлагает своего принца, а тут еще через посланника Лефорта сватается граф Мориц Саксонский, потерпевший неудачу у курляндской герцогини Анны.

– Ой, зачем они тебе?.. Лучше бы… лучше бы я на тебе женился, как хотел Андрей Иванович, – захлебываясь торопливыми словами, говорил Елисавете влюбленный в нее Петенька, Петяша, Петушок, император Петр II. И он ласково называл свою подружку-тетеньку – Лиса, Лизета, Лисанька, и заверял ее: – Ты лучше всех на свете.

– Я? – лукаво щурила она глаза и уточняла: – А Мария?

– О, нет, – отмахивался Петр обеими руками и неприятно морщился. – Они меня насильно обручили, а я… я никогда… вот тебе крест – никогда не женюсь на ней. Буду любить только тебя.

В благодарность за его чувства Елисавета одаривала племянника горячим поцелуем, от чего у Петечки-Петяши кружилась голова. Он готов был часами сидеть с ней, слушать ее веселый смех и болтовню и изредка, пусть только изредка, иметь возможность касаться губами ее губ. Ах, как ему, племяннику, приятно с такой тетей целоваться!

Ей 18 лет. Красивая, веселая, беспечная, с рыжеватыми волосами и бойкими глазами, она была душою молодого общества, у которого веселье – всегда потребность.

Елисавета – сама сплошное удовольствие, горячий пыл чувств и страстей. Она прививала племяннику любовь к физическим упражнениям, в которых отличалась как неутомимая охотница и неустрашимая наездница. Она увлекала его на прогулки верхом и – прощай тогда учебная тетрадь! Но Петр был все же робок, хотя и влюблен в нее.

Сколько бывает смеха, когда Лиса, Лизета, спутница Петра во всех его прогулках, начнет представлять кого-нибудь из близких или самого Меншикова, его походку и характерные манеры. Лизета – непременная участница всех игр. Всегда с ней очень весело.

Излюбленным местом их гуляний был Петергоф. Там фонтаны, море, лес, в котором можно поохотиться, на любой лужайке затеять интересную игру. Сюда можно приехать веселой, шумной гурьбой на тройках с бубенцами-колокольчиками или верхом на хорошо объезженных лошадях. Елисавета любила больше верховую езду, и Петр всегда готов быть ее спутником, сидя на своем коне. Близкое родство оправдывало их частые свидания, простоту и даже некую бесцеремонность в обращении.

Светлейший князь был болен – как это хорошо! Можно свободно распоряжаться временем и проводить его по собственному усмотрению. Лучше всего, конечно, снова ехать в Петергоф. Там их сверстники, сыновья и дочери вельможной знати, а Елисавета обрела приятную подружку, дочь фонтанного мастера, до озорства веселую Настёну.

Когда свалила дневная жара и со стороны моря приятно повеяло прохладой, вздумали играть в горелки. Стали попарно выстраиваться, и вместе с ними принял участие в игре какой-то матрос, недавний выученик навигацкой школы. Елисавета сама подошла к нему и встала в пару, а позади с Настёной стоял Петр. Выпало «гореть» племяннику графа Головкина, и он прикидывал, кого ему вернее поймать – матроса или Елисавету? А может быть, потом погнаться за напарницей Петра или за ним самим? Хлопнули в ладоши:

• Предыдущая
• 43/65
• Следующая