Историческая личность - Брэдбери Малькольм Стэнли - Страница 39

• Предыдущая
• 39/70
• Следующая

– Вы попросили меня проглядеть теории о механизмах социальной перемены в трудах Милля, Маркса и Вебера. Надеюсь, это оправданная интерпретация.

Говард смотрит на нестерпимую фигуру; он говорит:

– Надеюсь, что так.

Кармоди теперь опускает голову и извлекает пухлый документ из папки; он начинает читать первую рукописную фразу.

– Погодите, – говорит Говард, – вы намерены прочесть все это?

– Да, сэр, – говорит Кармоди.

– Я не «сэр», – говорит Говард, – мне не нужда ваша почтительность. Ну, а теперь: что я просил вас сделать?

– Вы просили меня проглядеть Милля, Маркса и Вебера и сделать доклад, – говорит Кармоди.

– Я просил вас уехать и прочесть их труды в течение каникул, – говорит Говард, – а затем сделать спонтанное устное сообщение этой группе, суммируя ваши впечатления. Я не просил вас представлять письменный доклад, а потом сидеть здесь, свесив голову над ним, излагая оформленные и завершенные мысли. Разве это групповой опыт?

– Да, вы сказали это, сэр, – говорит Кармоди, – но я подумал, что могу сделать что-то более углубленное. Я потратил на это так много времени.

– Мне не нужно углубления, – говорит Говард, – мне нужно, чтобы развитие возникало в процессе дискуссии.

– Извините, доктор Кэрк, – говорит Кармоди, – но я почувствовал, что так будет лучше. То есть я почувствовал, что могу все это суммировать и покончить с ним, чтобы нам не надо было тратить много времени, повторяя все снова и снова.

– Я хочу, чтобы покончили мы все, – говорит Говард, – это называется дискуссией. Теперь отложите этот манускрипт, унесите его в коридор, а потом расскажите нам, какое впечатление вы извлекли, читая то, что я попросил вас прочесть.

– Вы думаете, что я не читал, сэр? – спрашивает Кармоди.

– Я вовсе этого не думаю, – говорит Говард, – я думаю, что вы превратили это в тяжелую анальную работу, поскольку вы тяжелый, анальный тип, и я хочу, чтобы вы рискнули вашим сознанием в зыбкости дискуссии.

– Ну, я сожалею, сэр, но я не могу, – говорит Кармоди.

– Да, конечно, можете, – говорит Говард.

– Нет, – говорит Кармоди, – я просто не мыслю так, не работаю так. Я анальный тип, вы правы. Если хотите, я обращусь в консультативную службу, и они напишут мне соответствующую справку. Они знают, что у меня, боюсь, доктор Кэрк, линейное мышление.

– Линейное мышление, – говорит Говард. – Вот что они вам сказали?

– Да, сэр, – говорит Кармоди, – это состояние сознания.

– Я не сомневаюсь, – говорит Говард, – я пытаюсь избавить вас от него.

– Им это не понравилось бы, доктор Кэрк, – говорит Кармоди. – Я прохожу курс лечения. Позвольте мне прочесть мой доклад.

– Ну, – говорит Говард, – это решать остальной группе. Я не собираюсь давать согласие на что-то подобное. Но это демографическая группа. Мы поставим вопрос на голосование. Итак, мистер Кармоди хочет представить письменный доклад; кто готов его слушать?

– Какой длины доклад? – спрашивает Мерион Скул.

– Никаких обсуждений, голосуйте. За? – Поднялись три руки. – Против? – Поднялись две, одна из них Говарда.

– Ну, – говорит Говард, – вы получили согласие этих терпимых людей. Начинайте зачитывать ваш формальный доклад.

Кармоди бросает неуверенный взгляд на Говарда, словно оглушенный своей нежданной удачей. Затем он откашливается, снова рывком наклоняет голову и начинает читать тем же тщательным голосом. Это скучная добросовестная жвачка, старый набор слов, жиденький мелкий сюжет, ассорти очевидных цитат в оправе очевидных толкований, без следа предпочтений или той ноты радикального огня, которая в глазах Говарда так тесно связана с истинным интеллектуальным осознанием. Иногда Кармоди поднимает книги у своего стула и читает из них; иногда он применяет риторическую фигуру; иногда он тревожно поглядывает вверх и по сторонам. Часы на стене над зеленой доской тикают, и стрелки ползут; круг людей изнывает от скуки; Майкл Беннард, этот сердитый марксист, рисует в блокноте большие черные кресты, а Мерион Скул с пустыми глазами ушла в мысли, которые унесли ее куда-то еще. Фелисити выжидательно смотрит на Говарда, ожидая его гнева, его вмешательства. Но Говард не вмешивается. Доклад будто перезрелая слива дрябнет и умягчается собственной внутренней энтропией, уже готовый упасть. Это эпитома лжесознания; его идеи фиктивны или претенциозны, самоутверждаемые, лишенные активного осознания; он движется вперед навстречу своей неминуемой судьбе. Теперь группа следует за глазами Кармоди, пока он, пробегая свою писанину, спускается к низу страницы. Он знает это, путается с переворачиванием страниц, поднимает две вместо одной. Он замечает это, мешкает, потом кладет одну назад. Мерион Скул говорит:

– Можно мне задать вопрос?

Кармоди поднимает на нее глаза, его аккуратно остриженная голова поворачивается к ней. Он говорит педантично и рассудительно:

– Если вопрос о частностях. Я предпочту, чтобы принципиальные вопросы были отложены до конца, когда общая позиция будет ясна.

– Это принципиальный вопрос, – говорит Мерион. Говард говорит безлично:

– Я думаю, небольшая дискуссия освежит воздух.

– Ну, – говорит Мерион, наклоняясь вперед, – я просто хочу, чтобы Джордж объяснил методологию этого доклада. Так, чтобы я могла его понять.

Кармоди говорит:

– Разве это не очевидно? Это объективное суммирование моих выводов.

– Но никакой идеологии в докладе нет, верно? – спрашивает Мерион.

– Он нашпигован идеологией, – говорит Майкл Беннард. – Идеологией буржуазного самоутверждения.

– Я имела в виду идеологическое самосознание, – говорит Мерион.

– О, я понимаю, он не согласуется с вашей политикой, – говорит Кармоди, – но я думаю, кому-то для разнообразия следует попятиться и критически взглянуть на этих критиков.

– Он даже не согласуется с жизнью, – говорит Майкл Беннард. – Ты видишь общество как консенсус, который нехорошие люди извне намерены ликвидировать, желая перемены. Но желания и потребности людей изменяются; в этом их единственная надежда, а не в каких-то мелких отклонениях от нормы.

– Это чистая политика, – говорит Кармоди. – Могу я продолжать свой доклад?

– Так не годится, Джордж, – говорит Говард, вмешиваясь. – Боюсь, это во всех отношениях анальный зажатый доклад. Ваша модель общества статична, как говорит Майкл. Это объективность без внутреннего движения и без внутреннего конфликта. Короче говоря, это социологическая пустышка.

По шее Кармоди разливается вверх краснота и достигает нижней части его лица. Он говорит настойчиво:

– Я думаю, это возможная точка зрения, сэр.

– Возможно, в консервативных кругах, – говорит Говард, – но не в социологических.

Кармоди пристально смотрит на Говарда; он начинает немножко утрачивать вежливую полировку.

– А не спорно ли то, доктор Кэрк? – спрашивает он. – То есть я имею в виду: социология – это вы?

– Да, – говорит Говард, – для целей настоящего момента.

В помещении становится неуютно; Мерион Скул, пытаясь гуманно смягчить атмосферу, говорит:

– Я думаю, ты немножко зациклился, Джордж. То есть я хочу сказать, ты слишком соучаствуешь, а не стоишь вне общества и не глядишь на него со стороны.

Кармоди игнорирует ее; он смотрит на Говарда; он говорит:

– Что бы я ни говорил, вас никогда ничего не устраивает, верно?

– Вам, безусловно, следует прилагать больше усилий, чем вы прилагаете, – говорит Говард.

– Понятно, – говорит Кармоди. – Я что, обязан соглашаться с вами, доктор Кэрк, я что, обязан голосовать, как голосуете вы, и маршировать с вами по улицам, и подписывать ваши петиции, и наносить удары полицейским, прежде чем вы поставите мне зачет?

Пауза, крохотные неловкие движеньица стульев. Затем Говард говорит:

– Этого не требуется, Джордж. Однако это может способствовать тому, чтобы вы увидели кое-какие из проблем внутри данного общества, по поводу которого вы сентиментальничаете.

– Я думаю, беда в том, Джордж, – говорит Мерион, – что у тебя нет конфликтной модели общества.

• Предыдущая
• 39/70
• Следующая