Небесные Властелины - Броснан Джон - Страница 60

• Предыдущая
• 60/71
• Следующая

Джен молча смотрела на Эшли. Иллюзия была полной. Трудно было поверить, что она не из плоти и крови. Потом она сказала:

– А как ты себя… ну, ощущаешь? То есть как это – быть такой, как ты?

Эшли нахмурилась.

– Ну, словами это выразить трудно. Но точно скажу: это не то же самое, что быть живой… настоящей.

– Но ведь ты думаешь и чувствуешь, правда?

– О да, думать я могу. По крайней мере, я так думаю. То же самое с чувствами. Я думаю, что у меня есть чувства, но они не те же самые, что были, когда я была жива. Понимаешь?

– Нет, – созналась Джен.

Эшли вздохнула.

– Трудно объяснить… это как будто у меня не чувства, а имитация чувств. Они не настоящие. Да, – она кивнула, – я чувствую себя ненастоящей. Но тут ничего удивительного… я же, в конце концов, только собственная электронная копия. – Она улыбнулась Джен и добавила: – Но я знаю, что я увядаю – человеческое во мне стирается. Боюсь, скоро я стану такой, как Карл. А Карл такой зануда.

Джен попыталась представить, как себя чувствует Эшли, но это оказалось ей не под силу.

– А ты уже давно… такая?

– Секунду, спрошу у Карла. – И тут же ответила: – Четыреста тридцать девять лет.

– Так долго? Какой ужас! А как ты проводишь время? Тебе, наверное, до смерти скучно?

– Скучно, когда бодрствуешь. Но я почти все время сплю. То есть не сплю по-настоящему – а просто отключаюсь. Но когда я бодрствую, я моту сделать так, чтобы время шло быстрее, и это помогает. Чтобы говорить с тобой, я должна была замедлить свои мыслительные процессы. Я ни разу не замедляла так свое субъективное время с тех пор, как у меня был последний посетитель.

– А когда это было? – спросила Джен.

– О, что-то около восьмидесяти лет назад. Его звали Вик. Очень красивый парень. Он спрятался в развалинах от каких-то мародеров, преследовавших его. Он провел здесь десять лет, а потом заболел и умер. Ему здесь не нравилось – очень жаль. Вот все, что от него остались. – Эшли повернулась и указала в дальний конец комнаты.

В это время свет стал ярче, и Джен увидела у стены кучу костей.

Она была потрясена.

– И ты оставила его здесь?

– А что я могла сделать? Как тебе уже известно, я не материальна, – со смехом сказала Эшли. – Раньше здесь были механические слуги, которые убирали помещение, но они давно сломались.

Джен в голову пришла тревожная мысль.

– Ты говоришь, что Вику здесь не нравилось. Почему же он не ушел?

– Потому что Карл его не выпустил. Видишь ли, Карл – мой защитник. Он не хочет, чтобы об убежище узнали снаружи, поэтому он никогда не выпускает моих посетителей.

Джен спросила:

– То есть он и меня не выпустит?

Эшли серьезно кивнула.

– Боюсь, что так. Но ты ведь не огорчишься, правда?

– Знаешь, чего мне больше всего недостает? – спросила Эшли.

– Чего?

– Полетов. Как здорово было летать на глайдере! Я просто обожала небо.

– Все лучше, чем торчать здесь, – с чувством сказала Джен.

Она провела в убежище только двенадцать дней, и это место уже нагоняло на нее глубокую тоску. Сначала она обрадовалась укрытию от опасностей опустошенных земель, особенно от Иезекииля, а также пище и воде, какими бы безвкусными они ни оказались, но очень скоро она стала ощущать нетерпение и беспокойство. Ее неприязнь к этому неожиданно обретенному убежищу усугублялась сознанием, что она не может отсюда выйти. Будь у нее свободный выбор, она бы, может, с удовольствием прожила здесь месяц-другой. А теперь Джен отчаянно хотела вернуться на поверхность, хотя не представляла, что будет делать там, даже если ей удастся вырваться. Она вздохнула.

Эшли с тревогой посмотрела на нее.

– Жаль, что тебе здесь не нравится. – Сегодня на Эшли были очень короткие брючки, которые она называла шортами, белый жакет, белые носки и туфли. Она называла эту одежду «теннисный костюм». Пару дней назад Джен спросила ее, зачем она каждый день появляется в другой одежде. Эшли пожала плечами и ответила:

– Для родителей это создавало большее чувство реальности. С меня сделали голографические снимки в самой разной одежде, и заложили их все в компьютер вместе со мной. К тому же мне даже сейчас хочется выглядеть привлекательной. Мама говорила, что я тщеславная кокетка, но ведь я была хорошенькая, правда? – И она стала вертеться, показывая, какая она. Джен уныло подтвердила:

– Да, хорошенькая. Очень даже.

То, что красивая Эшли так же нематериальна, как тень, наконец стало по-настоящему доходить до нее. А ее более чем мимолетное сходство с Цери не помогало. Наоборот, еще одна причина покинуть убежище и попасть на поверхность…

– Мне не нравится быть пленницей. Если бы можно было хоть на несколько минут выходить подышать воздухом, мне, может быть, не было бы так тошно.

– Джен, ты же знаешь – если бы все зависело от меня, ты могла бы выходить когда хочешь, но главный здесь Карл, а он тебе не доверяет.

– Я знаю.

Джен несколько раз пыталась поговорить с самим Карлом. Это ее обескураживало – говорить с бесплотным голосом, который звучит как человеческий, но отвечает совершенно не по-человечески.

– И вообще, зачем тебе рисковать и лезть на поверхность? Наверное, этот чокнутый кибероид все еще ищет тебя.

– Ты же говорила, что Карл не видел его уже больше недели.

– Не видел около виллы, но ведь его зрение ограниченно. Может быть, кибероид еще бродит по лесу.

– Да, наверное, – обеспокоенно отвечала Джен.

Иезекииль снился ей в кошмарных снах. Как она бежит по бесконечному каменному лабиринту, а за ней по пятам кибероид с безумными воплями о смерти и отмщении, оставляя за собой кровавые следы. И это кровь Мило…

– А как же Небесные Властелины? Появлялись?

– Сейчас спрошу Карла, – сказала Эшли. – Ага. Один из них пролетел прямо над нами пару часов назад.

– Черт.

Карл замечал либо «Властелин Панглот», либо «Благоуханный Ветер» почти каждый день с тех пор, как она появилась в убежище. Значит, военачальник не сдается. Джен задрожала при мысли о том, что он с ней сделает, если ее угораздит попасть ему в руки.

– Вот видишь? – сказала Эшли, словно прочитав ее мысли. – Тебе гораздо лучше остаться здесь. Со мной. Так что оставь свою мрачную мину и расскажи мне о своих приключениях.

Эшли выказывала ненасытное любопытство к жизни Джен, и Джен должна была часами рассказывать ей о Минерве и о том, что было после бомбежки и ее захвата в плен.

– Приключения? У меня не было никаких приключений. Это были мучения. – Она шепотом добавила: – И они продолжаются.

– Ну, для меня-то это приключения. Ну, расскажи мне о принце Каспаре. Он прямо как из сказки.

Джен вздохнула.

– Что еще о нем рассказать?

– Расскажи, что вы делали в постели.

Джен почувствовала, что слегка шокирована.

– А это тебе зачем?

Эшли задорно улыбнулась:

– А ты как думаешь?

– Не хочу быть невежливой, – сказала Джен, – но не понимаю, почему тебя интересует секс, если у тебя нет… э… тела.

– Но я же тебе говорила – чувства-то у меня есть. Точнее сказать, память о чувствах…

– Ну да, чувства, – нахмурилась Джен. – Это я понимаю, но секс, по-моему, скорее страсть, чем чувство.

– Ну да, и страсти у меня тоже есть. То есть, это примерно то же, что и чувства, верно?

– Вроде бы да, – сомнением сказала Джен.

– Мои страсти тоже записаны вместе со всем остальным, – сообщила Эшли. – И когда меня делали такой, как я есть, об этом не подумали. Если бы меня ввели в клонированное тело, это было бы не важно, но в таком виде я, конечно, не в состоянии удовлетворять свои вожделения. Сначала это было просто ужасно: я была все время голодна. Но потом техники кое-что изменили и убрали мое вожделение к пище. Ученые сказали, что не могут просто убрать все мои вожделения, не повредив при этом моей личности.

Джен пыталась представить, что значит быть сознанием без тела. Четыреста лет быть голодной и не иметь возможности утолить голод.

• Предыдущая
• 60/71
• Следующая