Мартин не плачет - Горалик Линор - Страница 1

• 1/23
• Следующая

– Нет, – сказала Ида.

– Да, – сказал Марк.

– Ну пожалуйста, – сказали Джереми и Лу.

– Дети, – сказала Ида, – вы хотите моей смерти.

– Дети, – сказал Марк, – Ида шутит.

– Нет, – сказали Джереми и Лу, – мы не хотим твоей смерти, мы хотим слона.

– Это вообще непонятно что, – сказала Ида.

– Это слон, – сказал Марк.

– Ну пожалуйста, – сказали Джереми и Лу.

– И я вас тоже очень прошу, – сказал Мартин.

И тогда все замолчали.

На самом деле Мартина тогда еще совсем не звали Мартином – его звали Пробирка Семь. В тот самый знаменательный момент, когда Пробирка Семь сказал «И я вас тоже очень прошу», он едва не лишился жизни, потому что Джереми, все это время державший слона на руках завернутым в большое зеленое полотенце, от изумления уронил свою ношу на пол, и Пробирка Семь немедленно потерял сознание.

Лу завизжал, а Джереми бросился на колени и начал тормошить слона. Он говорил:

– О, черт! Слон, миленький, пожалуйста, очнись! Черт! Слон! Ну что же это такое! Приходи в себя! Ну! – и при этом теребил уши Пробирки Семь и зачем-то пытался вытянуть слону хобот и уложить его поровней. Ида держалась за виски и говорила: «О господи!» – а Марк немедленно вылил на слона остатки теплого сладкого чая из ее чашки. Слон не открыл глаза, но часто задышал и облизнулся. На секунду все затихли, и даже Лу перестал повизгивать, а Пробирка Семь сказал, не открывая глаз:

– Большое спасибо. Очень вкусно. Простите, мне несколько нехорошо. —

И тут его вырвало.

Через два часа Джереми и Лу тихо лежали в кроватках, потушив свет и спрятав подальше фонарики, с помощью которых они в другие ночи читали под одеялом. Они не переговаривались, не требовали, чтобы Ида принесла им какао, и не подумывали слазить через окно на крышу «поисследовать космос». Они вели себя очень, очень, очень хорошо, потому что им было сказано, что «одно неловкое движение – и никаких слонов». А слоны были. В коробке из-под телевизора, на куске шерстяной ткани, отрезанной Марком от старого пальто, под большим зеленым полотенцем с белыми звездами спал Пробирка Семь. Лу слушал ровное дыхание слона, а Джереми – то, что говорилось за стеной, в комнате Марка и Иды. Слышно было плохо, но Джереми все-таки удалось ухватить общий смысл беседы.

– Может быть, я и бубубубубубубуб, но бубубу быть заразным! Или агрессивным. Или черт бубубу чего наболтает им! – говорила Ида.

– Бубубубубу себе представить, что родители бы бубубу нам слона, если бубубубубу он бубу небезопасен! – отвечал Марк.

– О господи, Марк, ты же знаешь, что они бубубубу своем уме! Ну, прости, но мы же бубубу люди, а мама и папа – бубубубу дети! Бубубубубубу!

– Ида, перестань, – сказал Марк. – Я собираюсь ложиться спать и тебе бубубубубу. Даже если бы мы не хотели бубубу слона, нам бы бубубу бубу его отправить.

– Мы бы могли отдать его Дине, – сказала Ида. – Она тоже не бубу уме. В точности как мама с папой.

– Бубу, Ида, – сказал Марк. – Все, спать.

И они разошлись.

Джереми погрыз ноготь на мизинце, потом скрутил дульку из кончика пододеяльника, а потом слез с кровати и подошел к коробке со слоном. Лу немедленно соскочил со своей кровати и тоже присел над лежбищем Пробирки Семь.

– Эй! – шепотом сказал Джереми. Слон дышал ровно и не отзывался. – Ээээй! – повторил Джереми и легонько подергал Пробирку Семь за хобот.

– Доброе утро, – сонно сказал слон.

– Да нет, не утро, – сказал Джереми, – ты спи дальше. Я только хотел сказать тебе, что теперь тебя зовут Мартин. Слышишь?

– Мартин, – сказал слон, – Маааааартин. Это ужасно мило. – И тут же заснул опять.

– Меня не спросил, – обиженно сказал Лу.

Мартин, которого раньше звали Пробирка Семь, сидел на табуретке и хоботом намазывал варенье на тост. Джереми мелкими глотками пил кофе, а Лу стоял у окна и высматривал соседскую кошку. Их старшие брат и сестра, Ида и Марк, собирались идти по своим делам – Марк был художником и оформлял витрины в большом супермаркете, а Ида была логопедом и учила детей правильно выговаривать слова и буквы. Наверное, именно поэтому Марк был всегда готов на любые художества, хотя ему и было целых двадцать пять лет, а Ида, которой только-только исполнилось двадцать три, часто вела себя строго и любила, чтобы все всегда формулировалось четко и ясно. Когда Джереми и Лу пытались соврать или наплести небылиц, Ида говорила: «Не слышу металла в голосе» – и младшие братья знали, что партия проиграна.

У Иды, Марка, Джереми и Лу, конечно, были папа и мама, но дети видели их очень-очень редко: мама и папа жили и работали в Индии, где занимались клонированием. Они были ученые и больше всего на свете любили свою работу – иногда Джереми и Лу, да и Иде с Марком тоже, казалось, что родители любят работу больше, чем их самих. Но мама и папа часто писали им письма и присылали электронные открытки. Джереми и Лу писали маме с папой по очереди, Марк – когда успевал, а Ида – каждый день. Она была очень дисциплинированной и ответственной девушкой. Поэтому когда она вошла в комнату и увидела, как Мартин мажет тост вареньем, окуная хобот в банку, она страдальчески сказала:

– О господи, Мартин! Ножом!

Мартин устыдился, облизал кончик хобота и взял в него нож, пробормотав: «Простите, Ида!» Джереми подмигнул слону, а Лу, успевший забраться на подоконник коленями, завопил: «Вот она! Вот она!» – и громко засвистел.

– Лу, – сказал Джереми, – она тебя не слышит.

Старший из двух братьев, восьмилетний Лу, давно воевал с соседской кошкой Алисой, а младший, шестилетний Джереми, по его собственному выражению, «нес ответственность за разрешение этого конфликта». Джереми был похож на Иду – строгий, серьезный и сдержанный. Старший брат почти всегда слушался младшего – если, конечно, они не были в школе и их никто не видел. На людях же Лу называл Джереми «малявкой» и «ползунком», а Джереми качал головой и говорил: «Чудовищный инфантилизм.»

Сейчас Лу не мог ничем запустить в вышедшую на соседский балкон кошку, благо окна были закрыты, поэтому Джереми спокойно продолжил пить кофе и читать газету. Мартин спрыгнул с табуретки, перебрался на другую и стал есть тост и читать газету с другой стороны. Некоторое время все тихо чавкали. Джереми и Лу не надо было никуда идти, потому что были каникулы, и новый год был еще совсем чистым и свежим, и даже остатки шоколадного торта в холодильнике еще не подернулись матовой пленочкой. Младшие братья с наслаждением предвкушали, что сейчас старшие убегут, и дом на целый день останется в их собственном распоряжении: Ида и Марк со спокойным сердцем «бросали» Лу на Джереми с тех пор, как Джереми исполнилось четыре года.

Джереми был погружен в газету, входная дверь хлопнула, выпустив взрослых, – и Лу немедленно соскочил с подоконника и бросился к телефону; прежде, чем Джереми успел поймать старшего брата, тот набрал номер и успел крикнуть в трубку:

– Кошка сдохла, хвост облез! Кошка сдохла, хвост облез! Кошка сдо…

Джереми, наконец, добрался до телефона и нажал на рычаг, но Лу уже хохотал и подпрыгивал, размахивая кулаками над головой в победном жесте, а из соседского окна несся звонкий девичий голос, слышный даже сквозь плотно закрытые окна:

– Лушка-пушка-дуралей, сиди дома, не болей!!

Мартин с большим интересом переводил взгляд с одного брата на другого, забыв закрыть рот и капая вареньем с тоста на скатерть, а Джереми сказал «О господи!» совершенно Идиным голосом и поплелся вниз, ко входной двери – он уже знал, что сейчас произойдет.

И действительно, буквально через минуту внизу затренькал звонок. Джереми медленно, всем своим видом демонстрируя усталость и измученность чудовищным инфантилизмом окружающих, начал отпирать, а хихикающий Лу остался наверху – прятаться за перилами. Тогда и Мартин отложил тост, спрыгнул с табуретки и побежал к лестнице – смотреть на неожиданного гостя.

• 1/23
• Следующая