Нежный ангел - Бристол Ли - Страница 25

• Предыдущая
• 25/69
• Следующая

Но теперь с ней другой человек, сильный и здоровый, и он крепко обнимает ее. Он не может развеять тьму, и его тепло не может побороть холод, но это другой человек, и они сейчас находятся в другом месте, и ей стыдно за себя, но она не может сдержать свой страх; она собрала все силы, чтобы не кричать, но ей хочется кричать, крепко зажмурив глаза, чтобы заглушить этот звук, стереть из сознания этот запах…

— Ненавижу их, — произнесла она, задыхаясь. Она не услышала своего голоса: шум был слишком сильным. — Я всегда их ненавидела.

— Все хорошо. — Адам снова и снова повторял эти глупые, бессмысленные слова. Она стала какой-то маленькой, она сжалась в его объятиях, ее напряженное тело безжизненно окаменело, дыхание стало сдавленным и прерывистым. Это испугало его. Он держал ее, и, когда у нее подкосились ноги и она рухнула на пол, он упал вместе с ней, продолжая держать ее в объятиях и повторяя: «Все хорошо».

— В туннеле водятся крысы.

— Здесь нет никаких крыс.

— Там трудно дышать… нет воздуха, ., там так темно…

— Энджел, перестань, прошу тебя.

— Обними меня.

— Я обнимаю тебя. — Он сильнее обхватил ее руками, прижавшись лицом к ее волосам.

— Я не чувствую, как ты меня обнимаешь!

И тут вдруг она не выдержала. Она заплакала, увлажняя его рубашку слезами, такими же холодными, как дождь, слезами, которых, казалось, было слишком много для такой маленькой девочки. Единственное, что он мог разобрать, было:

«Ненавижу их, ненавижу их, ненавижу их…» — очень тихие слова, звучание которых заглушала его грудь.

Немного позже, хотя было все еще темно, она перестала плакать. Ее кулачки, лежащие на его груди, были сжаты, ее голова покоилась на его плече, а голос прерывался от нервного шока, когда она прошептала:

— Ты не понимаешь. Ты не сможешь понять. Вот почему я ненавижу их. Я всегда их буду ненавидеть. Папа чуть не умер в шахте. Мне пришлось ползти в темноте, чтобы его найти… в туннеле так темно… так ужасно темно…

Адам почувствовал, как что-то перевернулось в его душе.

Он не знал, что сказать. Поэтому он молча стоял на коленях и держал ее в объятиях. Он долго не отпускал ее, даже когда поезд уже давно миновал туннель.

Оставшееся время до конца путешествия Энджел избегала Адама. Возможно, ее смущала близость, внезапно возникшая между ними в туннеле, — близость, которая была теснее и надежнее, чем физическая связь. Может быть, Энджел все еще не могла оправиться от разочарования, нахлынувшего на нее после того, как она узнала правду о своих родителях. А может, она, как и все пассажиры, просто устала. Она ухаживала за Джереми и большую часть времени проводила у окна, наблюдая, как поезд мчался по Великому Западу.

— На равнинах виднелись останки минувшей эпохи: белые кости бизонов и быков, сломанные колеса фургонов, брошенная мебель и разбитая домашняя утварь — все это было как вехи на пути труднейшего продвижения на запад первых поселенцев. Джереми это приводило в восторг, и каждая новая встреча с останками материальной культуры прошлого, мелькавшими за окном, вызывала в его памяти очередную историю. Адам слушал его с огромным интересом, поражаясь эрудиции этого человека и с каждым рассказом все больше восхищаясь его глубоким проникновением в прошлое и в суть человеческой природы, но что касается Энджел, она была невнимательна и рассеянна.

Солт-Лейк-Сити всех приятно удивил, и короткая стоянка в этом городе воодушевила пассажиров. Многие называли его западным Эдемом, и он и в самом деле был похож на рай. Это был богатый, зеленый край с обилием цветущих растений, с огромными фруктовыми садами, выстроившимися в бесконечные прямые ряды. Вода с вершин гор, покрытых снегом, бежала по краям широких, тщательно подметенных улиц города и питала влагой обильную растительность. Город поднимался над морем так высоко, что воздух был наполнен чистой и бодрящей свежестью. После нескольких часов без копоти и спертого воздуха поезда Джереми, выглядевший заметно поздоровевшим, пообещал Энджел, что это только начало того, что они найдут в Калифорнии. И как только она услышала название их пункта назначения, к ней начала возвращаться ее прежняя живость, и она теперь с восторгом слушала его описания земли обетованной.

Но передышка была короткой. Вскоре они отправились в Огден и в Элко, штат Невада, а оттуда начался долгий путь через бесплодную пустыню. Они впервые в своей жизни увидели живущих в пустыне индейцев — конный отряд пайютов. Индейцы верхом на лошадях настороженно следили за проходящим поездом, и Адам подумал, что их появление, может быть, хоть немного взволнует Энджел. Но ничего подобного не случилось. Даже когда группа грязных, неопрятных шошонов села в поезд на одной из остановок, вызвав ужас у всех пассажиров, Энджел, похоже, едва это заметила.

И она только однажды сама, без побуждения Джереми, заговорила с Адамом. Это случилось, когда они доехали до гор Сьерра-Невада.

Оказавшись в горах после жары и пыли пустыни, Адам вздохнул свободнее. Воздух был чистый и бодрящий, напоенный ароматом хвойных деревьев, которые на фоне голубого неба являли собой ошеломляющий контраст темно-зеленого с ярко-синим. Когда поезд сделал резкий поворот, взору наблюдателей предстал впечатляющий вид на озеро Доннер, раскинувшееся перед ними, и Джереми рассказал историю легендарного отряда Доннера, который однажды зимой попал в горах в окружение врагов и, чтобы выжить, был вынужден поедать тела умерших соратников. Из вежливости Энджел делала вид, что внимательно слушает отца, но было ясно, что она думает о чем-то своем.

Все утро она сидела, крепко обхватив руками колени, рассматривая высокие горные склоны, проносящиеся мимо, а поезд трудолюбиво пыхтел и неуклонно двигался вперед, объезжая отвесные скалы. Когда Джереми задремал, Адам решил постоять в проходе рядом с Энджел, чтобы вместе с ней полюбоваться видом, открывавшимся из ее окна.

— Прекрасный вид, правда? — спросил он.

Она не смотрела на него.

— Здесь опять будут туннели? — Ее голос дрожал от страха.

— Нет, — ласково ответил Адам, не зная, солгал он или нет. — Вряд ли.

Удача сопутствовала ему, потому что, если поезд и втягивался в длинные туннели, это происходило ночью, когда Энджел спала. Больше с ними не случалось подобных происшествий.

С вершин гор дорога спускалась на семь тысяч футов вниз, где раскинулся город Сакраменто — это уже была Калифорния. Когда они спускались вниз с гор к месту назначения, машинист вел паровоз без пара, на поворотах пользуясь только тормозами. Группу усталых, грязных, раздраженных пассажиров Калифорния приветствовала всем своим обещанным солнцем, яркими красками ослепительных цветов и распускающимися фруктовыми садами. Адам увидел, как в первый раз после того, как они проехали Скалистые горы, у Энджел засияли глаза.

Но до Сан-Франциско была еще сотня миль.

После «золотой лихорадки» из грязной маленькой деревушки Йерба-Буэна Сан-Франциско, возникший в годы бума в результате экономического подъема, вырос в шумный городок, где жили миллионеры, горняки, игроки и бандиты. А потом, в 1850 году, случился пожар, и вновь отстроенный Сан-Франциско расцвел и разросся до размеров большого города.

К 1886 году в Сан-Франциско работали театр, оперная труппа и начинающий оперяться симфонический оркестр.

Город освещался фонарями, в домах были лифты, выпускалось много разных газет, и маленький городок, которому предрекали смерть после окончания «золотой лихорадки», благоденствовал и в конце концов получил статус международного центра. Самые богатые и влиятельные людя становились здесь еще богаче и обретали еще большую власть. Они строили особняки и роскошные здания для развлечений и устанавливали свои границы приличий и нормы нравственности. В то же время их щедрость распространялась и на сам город, делая его одним из самых прогрессивных в стране.

Вагоны фуникулера, ходившие по Бродвею, были чистыми, недорогими и быстрыми, и самый благоустроенный фуникулер в мире курсировал от подножия Телеграф-Хилл до ресторана на его вершине. Богатые и элегантные жители заполучили в свое распоряжение Ноб-Хилл.

• Предыдущая
• 25/69
• Следующая