Маленький большой человек - Бергер (Бри(е)джер) Томас - Страница 9

• Предыдущая
• 9/136
• Следующая

Они появились, как всегда, внезапно и какое-то время медлили в четверти мили от каравана. Индейцы вообще крайне редко передвигаются плотными группами, чаще всего это длинная редкая цепочка всадников, которых практически невозможно застать врасплох. Они обладают особым чутьем, и, даже прожив среди них несколько лет, я так и не понял, как они узнают о приближении незнакомцев. Да, конечно, краснокожие втыкают нож в землю и прикладывают ухо к его рукоятке, но, поверьте мне на слово, так можно услышать разве что табун лошадей, несущихся галопом. Кроме того, иногда они выбирают небольшую возвышенность, складывают на ее вершине пирамидку из камней, прячась за которой следят за равниной. Но равнины лишь зовутся равнинами, а на самом деле напоминают застывшие океанские валы: видно лишь то, что появляется на гребне, все же остальное надежно скрыто от глаз наблюдателя.

Выдумка Троя с виски была страшной глупостью с самого начала. Повозки трясло так, что с трудом удавалось донести до рта кусок хлеба, не раскрошив его, не говоря уже о напитках. Кроме того, подъехав ближе, шайены спешились и направились к нам для традиционного рукопожатия, заставив тем самым весь караван остановиться.

Индеец в цилиндре оказался их вождем. У него на шее болталась одна из серебряных медалей, какие чиновники правительства раздавали предводителям краснокожих во время подписания мирных договоров. На этой, помнится мне, красовался профиль президента Филмора. Вождь был старше остальных и носил с собой старинный мушкет с длиннющим стволом, фута четыре, не меньше.

До сих пор я ни слова не сказал о своей старшей сестре, здоровенной незамужней девице двадцати с чем-то лет, шести футов росту, с огненной шевелюрой и могучими бицепсами. Она часто правила волами вместо отца и орудовала бичом лучше всех мужчин в караване, кроме разве что Эдварда Уолша, ирландца из Бостона, весившего двести фунтов, который игнорировал проповеди моего отца, хотя и относился к нему терпимо, поскольку был единственным католиком в караване. Остальные же терпели Уолша за его внушительные размеры.

Сестру звали Керолайн, и в дороге она одевалась под стать своим габаритам и тяжелой мужской работе, то есть носила мужскую одежду: сапоги, штаны, рубаху и широкополую шляпу, из-за чего некоторые думали о ней черт-те что.

При приближении индейцев она тяжело спрыгнула с козел на землю, и Цилиндр направился прямо к ней, протягивая на ходу правую руку, тогда как левой тащил мушкет и придерживал на плече свое красное одеяло.

— Страшно рада познакомиться, — пробасила Керолайн, нависнув над престарелым вождем, и с размаху опустила ему на плечо свою лапищу, отчего его цилиндр сполз набекрень, а одеяло скользнуло на землю, открывая худую голую грудь, медаль на ней и шрам на животе. Среди белых его так и звали — Шрам-на-Брюхе, тогда как шайены величали вождя Мохк-Се-А-Нис, то есть Старая Шкура, Которой Покрывают Типи (или просто Старая Шкура), а также Вохк-Пе-Ну-Нума, что означает Раскрашенный Гром. Его настоящего имени я так никогда и не узнал, оно хранилось в строжайшем секрете. Вообще назвать индейца просто по имени — значит смертельно оскорбить его, пожелав (в лучшем случае) десять лет ужасного невезения и бедствий.

Старая Шкура (тогда он не представился, для индейца это просто неприлично, но позднее я провел немало времени в его обществе), придя в себя после дружеского приветствия Керолайн, разразился речью на языке шайен, вставляя из вежливости между фразами известные ему английские слова «черт побери» и «Господи Иисусе», которым шутки ради обучили его ранние переселенцы и солдаты гарнизона Ларами. Конечно, он и не догадывался о том, что ругается, более того, он не понял бы этого, даже если бы ему объяснили, в чем дело, поскольку в языке индейцев напрочь отсутствует сквернословие, хотя у них и есть немало слов, на которых лежит строжайший запрет — табу. Так, например, после свадьбы вы не можете упоминать имени своей тещи.

Отец стоял рядом с Керолайн, и я уже не помню, что именно возмутило его больше: ругань краснокожего или внимание, уделяемое моей сестре, но он вышел вперед и сказал:

— Если вы ищете главного среди этих людей, а также их духовного пастыря, так это я, ваша честь.

Старая Шкура обменялся с ним рукопожатием и извлек из-под одеяла какую-то замусоленную грязную бумажку, на которой рукой некоего белого бездельника было начертано:

«Этот старый хрен са шрамом чта стаит чичас перет табой хароший индец и дажа моится рас в год хатя и не знаит зачем. Он не прережит тебе глотку да тех пор пака ты держиш яво на мушке ружа так как яво душа черна как яво руки. С приветом

Билли Б. Дерн».

Вождь, видимо, полагал, что это рекомендательное письмо, и, пока мой брат Билл громко зачитывал его по просьбе отца (почему я и усомнился ранее в грамотности своего родителя, хотя кто его знает, ведь прошло сто лет!), стоял, гордо подняв голову.

С незнакомцами, а с дикарями особенно, отец всегда обращался крайне уважительно. Вот и сейчас он сделал вид, что письмо содержало нечто крайне лестное для гостя и пригласил всю ораву выпить. Шайены не поняли. Нет, они отлично знали слово «виски», но отец назвал это то ли «возлиянием», то ли как-то там еще, и они только растерянно качали головами до тех пор, пока Трой и еще пара мужчин не притащили бутылки.

А теперь послушайте меня внимательно. Каждый индеец уверен, что ни один белый, находясь в здравом уме и твердой памяти, не станет поить его виски, если только не собирается немедленно удрать. Торговцы всегда придерживают спиртное до самого последнего момента и, прежде чем выставить его, тщательно проверяют оружие и седлают лошадей. Как только бутылки переходят в руки краснокожих, они уносятся быстрее ветра.

Индейцы просто не могут устоять перед спиртным и сами это признают. Когда-то вожди даже прятали виски от молодых воинов, боясь утратить свой авторитет. Старая Шкура отказывался верить, что жалкий десяток белых мужчин, считая мальчиков-подростков, и двенадцать женщин, девочек и грудных младенцев, осмелятся напоить две дюжины сильных воинов, да еще в открытой прерии. Если бы вождь хотя бы заподозрил всю серьезность намерений Троя, он бы незамедлительно предупредил отца о неизбежных последствиях. Индейцы — люди честные. Они не чувствуют за собой никакой вины за то, что происходит с ними под воздействием алкогольных паров, приписывая это некоей мистической силе вроде торнадо. Ведь и вы вряд ли бы стали казнить себя за то, что сбили с ног человека после того, как вас подхватил Ураган, ведь если бы вы знали о его приближении, то поостереглись бы сами и предупредили бы того несчастного. Так и индеец, стоит ему залить глаза, способен на все, как бы хорошо к вам ни относился.

• Предыдущая
• 9/136
• Следующая