Неправое дело - Варгас Фред - Страница 19

• Предыдущая
• 19/44
• Следующая

– Когда-нибудь я тебе расскажу, как не страдать из-за своей болтовни. Ты перебарщиваешь. Слушай, в следующий раз, как надумаешь с кем-нибудь сойтись, сначала покажи ее мне, потому что я в женщинах разбираюсь. А я скажу, годится она для тебя или нет, тогда если ты и наломаешь дров, то хоть не впустую.

Как ни удивительно, эта идея пришлась Марку по вкусу:

– А какая мне годится?

– Тут правил не бывает, не мечтай. Поговорим об этом, когда что-то появится на твоем горизонте. А в остальном не пойму, чего ты сегодня такой дерганый. Битый час о себе болтаешь, а к чему – непонятно.

– Я уже сказал. Я не собираюсь ехать с Людвигом.

– Думаешь, дело того не стоит?

– Да нет же, Марта, черт побери! И вообще мне не впервой.

– Людвиг говорил, тогда у тебя хорошо получилось.

– Я был не один. И вообще дело не в этом. Кругом сплошь продажные экс-легавые да самозваные судьи, и я не хочу, чтобы меня таскали, как телка на веревке, я всю неделю на это убил, с меня хватит.

– Знаешь, когда думаешь только о себе, перестаешь понимать других.

– Знаю. В том-то и штука.

– Ну-ка покажи мне свой нос.

Марк машинально поднял голову.

– Тебе в нос кольцо не вставишь, тонкий больно. Поверь, я разбираюсь в мужчинах. И потом, думаю, мало радости, когда ты без конца путаешься под ногами.

– Вот видишь.

– Да тебя никто и не просит ехать с Людвигом.

– Все равно. Он меня ловко и незаметно заманивает этим собачьим дерьмом, а потом увезет в Бретань, знает ведь, что я не могу бросить начатое дело. Это как пиво: раз открыл, и назад пути нет, надо выпить.

– Тут не пиво, а преступление.

– Да знаю я.

– Людвиг вчера вечером уехал. И уехал без тебя, Вандузлер-младший. Оставил тебя заниматься своими исследованиями. Со всем почтением.

Марта глядела на него с улыбкой, а Марк не знал, что сказать. Ему было жарко, слишком много он говорил. Первого января придется начать новую жизнь. И он спокойно спросил, не пора ли им выпить кофе.

Ни слова не говоря, они налили себе по чашечке. Потом Марта попросила подсобить ей с кроссвордом. И Марк впервые, почувствовав легкую слабость, позволил себе отвлечься от работы. Они вдвоем устроились на сложенном диване. Марк подложил себе под спину подушку, а одну дал Марте, потом встал за ластиком, нельзя же разгадывать кроссворд без ластика, взбил подушки, скинул сапоги и задумался над номером шесть по горизонтали: «вид искусства из десяти букв».

– Их много разных, – сказал Марк.

– Не рассуждай, думай.

Перед походом в мэрию Луи позавтракал в «Кафе де ла Аль» на другой стороне площади. Он ждал, пока куртка немного подсохнет. Кафе, в котором уже лет сорок ничего не менялось, понравилось Людвигу с первого взгляда. Там стоял допотопный электробильярд и обычный бильярдный стол с засаленной картонной вывеской «Осторожно, новое покрытие». Толкать один шар, чтобы ударить другой, – это хитроумное правило всегда ему нравилось. Рассчитывать углы, траекторию, удаленность борта, целить влево, чтобы попасть вправо. Хитрая игра. Игровой зал был большим и темным. Включать свет разрешалось только во время игры, а сейчас половина двенадцатого, еще слишком рано. У фигурок игроков в детском футболе ноги были сбиты от времени. Эх, опять эти ноги. Ему бы заняться пальцем ноги, а не заводить волынку на электробильярде, который глядел на него столь призывно.

– Сегодня можно увидеть мэра? – спросил Луи у пожилой, одетой в черное с серым дамы, стоявшей за стойкой.

Она задумалась, мягко положила на стойку свои тонкие руки.

– Если он в мэрии, то вряд ли, но, конечно, если его там нет…

– Да, если его нет, – сказал Луи.

– Он зайдет выпить стаканчик в половине первого. Если он на стройке, то не придет. Если нет, то придет.

Луи поблагодарил, расплатился, взял еще сыроватую куртку и пересек площадь. В мэрии его спросили, назначена ли ему встреча, месье мэр сейчас занят.

– Нельзя ли ему передать, что я здесь проездом и хотел бы с ним встретиться? Кельвелер, Луи Кельвелер.

У Луи никогда не было визиток, он их не любил.

Молодой человек позвонил, затем сделал знак, что Луи может пройти, дверь в конце коридора на верхнем этаже. А их всего два и было.

Луи ничего не помнил про этого бессменного мэра, только его имя и то, что он из разряда «прочие». Человек в кабинете оказался довольно упитанным, немного вялым, одна из тех физиономий, которые приходится подолгу разглядывать, чтобы запомнить, однако на вид весьма гибкий. У него была пружинистая походка, он выкручивал пальцы, не хрустнув костяшками, такая пластичность слегка настораживала. Заметив, что Луи наблюдает за этим упражнением, мэр сунул руку в карман и пригласил его сесть.

– Луи Кельвелер? Чем обязан?

Мишель Шевалье улыбался, но не слишком дружелюбно. Луи к этому привык. Неожиданный визит официального представителя министерства никогда не радовал выборных чиновников, какой бы пост они ни занимали. По-видимому, Шевалье не знал о его отставке или же эта отставка его не успокоила.

– Ничего такого, что могло бы вас обременить.

– Хочется верить. В Пор-Николя все на виду, городок маленький.

Мэр вздохнул. Наверняка он страдал от безделья. Скрывать нечего, да и заняться нечем.

– Итак? – начал мэр.

– Пор-Николя, возможно, и мал, но он растет. Я принес вам кое-что принадлежащее вашему городу, но найдено это было в Париже.

У Шевалье были большие голубые глаза, которые ему никак не удавалось сощурить, хотя он явно этого хотел.

– Сейчас покажу, – сказал Луи.

Он порылся в куртке и нащупал бородавчатый бок Бюфо, который дрых у него в кармане. Черт, утром он взял его с собой на прогулку к распятию, а потом забыл оставить в гостинице. Доставать его сейчас не время, вялое лицо мэра выглядело слишком озабоченным. Комок газеты оказался под брюхом Бюфо, который относился к вещественным доказательствам без уважения, а потому устроился сверху.

– Вот эта вещица, – сказал Луи, положив наконец хрупкую косточку на письменный стол Шевалье. – Она беспокоит меня настолько, что я приехал сюда. И надеюсь, что для беспокойства нет оснований.

Мэр наклонился, посмотрел на кость и неторопливо покачал головой. До чего спокойный, уравновешенный тип, подумал Луи, ходит не спеша, ничем его не проймешь, и с виду не дурак, если не считать этих больших глаз.

– Это человеческая кость, – пояснил Луи, – крайняя фаланга большого пальца ноги, которую я, к несчастью, обнаружил на площади Контрескарп, на решетке под деревом, и которая, я прошу прощения, месье мэр, находилась в собачьих экскрементах.

– Вы роетесь в собачьих экскрементах? – важно осведомился Шевалье без тени усмешки.

– В Париже прошел сильный ливень. Органику смыло, и кость осталась на решетке.

– Понятно. А при чем здесь наша община?

– Эта вещь показалась мне необычной, даже неприятной, потому-то я и обратил на нее внимание. Нельзя исключить несчастный случай, или, если уж предполагать худшее, пес мог забрести в комнату, где лежал покойник. Но мы не можем также исключить малейшую вероятность убийства.

Шевалье сидел неподвижно. Слушал и не возражал.

– А при чем здесь наш город? – повторил он.

– Сейчас поясню. Я ждал в Париже, но ничего не произошло. Вы же знаете, в столице труп долго не скроешь. В пригороде также никаких происшествий, и вот уже двенадцать дней никто не заявлял о пропаже людей. Поэтому я проследил за собаками-путешественницами, теми, что едят здесь, а испражняются далеко от дома, и выбрал двух из них. Я решил проследить за питбулем Лионеля Севрана.

– Продолжайте, – сказал мэр.

Он казался таким же вялым, но слушал теперь более внимательно. Луи облокотился на стол, подперев кулаком подбородок. Другую руку он держал в кармане, потому что глупая жаба не желала снова засыпать и ерзала внутри.

– В Пор-Николя произошел несчастный случай на берегу.

• Предыдущая
• 19/44
• Следующая