Наполеон и Мария-Луиза - Бретон Ги - Страница 41

• Предыдущая
• 41/60
• Следующая

— Я знаю, Маршан говорил мне об этом. Благодарю!

Император задержал ее еще на несколько минут и сказал на прощание, что хочет увидеть ее еще раз. Графиня удалилась, не желая его долее утомлять. Она больше не сдерживала своего волнения; из глаз ее полились слезы. Я проводил ее в сад, и там, рыдая, она сказала мне:

— Как изменился император за то время, что я его не видела! Как тягостно видеть это исхудавшее лицо и длинную бороду! Император был жесток ко мне, отказываясь принять. Я так рада возвращению его дружбы, но я была бы много счастливее, если бы он позволил мне ухаживать за ним».

Все последующие дни мадам Бертран провела у изголовья Наполеона. Эти два человека, которые могли бы стать любовниками — и каждый в свою очередь надеялся на это, — сблизились в последний миг жизни одного из них, и бесконечно трогательно было их примирение. 4 мая умирающий оправился от забытья и увидел склонившуюся над ним в слезах Фанни. Сначала он, казалось, не узнал ее, затем слабо улыбнулся и прошептал:

— Мадам Бертран… о!..

Произнеся эти слова, Наполеон ступил на дорогу, неотвратимо ведущую к смерти.

Маршал Бертран минута за минутой записал вею агонию императора. Ниже мы приводим отрывок из этого необыкновенного документа.

«5 мая. — С полуночи до часу ночи непрекращающаяся икота, которая становится все сильнее и сильнее.

От 1 часу до 3 часов — пил все чаще и чаще; сначала он приподнимал руку, а затем стал отворачивать голову — знак, что больше пить не хочет.

В 3 часа — икота довольно сильная. Стонет, причем кажется, что стоны идут откуда-то издалека.

От 3 часов до половины пятого — редкая икота, глухие стоны, затем жалобные вздохи. Зевает. По всей видимости, сильно страдает. Произнес несколько слов, которые нельзя было разобрать, среди них «Кто отступает», и совершенно отчетливо: «Во главе армии».

От половины пятого до 5 часов — большая слабость, стонет. Врач посадил его немного повыше, подложив подушку. Наполеон более не открывает глаз. Кажется слабее, чем был накануне. Практически это уже труп.

Его жилет покрыт красными пятнами плевков — Наполеон слишком слаб, чтобы сплюнуть дальше.

Раздвинули занавеси, открыли окна в бильярдной комнате.

На протяжении всей ночи — меньше икоты, но больше жалобных вздохов, более или менее глубоких, иногда настолько громких, что они будили дремавших в соседней комнате генерала Монтолона, гофмаршала, Виньяли, Али.

От 5 часов до 6 часов утра — дышал с некоторым облегчением, что отнесли за счет более приподнятого положения тела.

В 6 часов врач (Антоммарки) пальцем постучал по животу Наполеона; раздался звук, подобный звуку барабана. Живот, казалось, был вздутым и уже безжизненным.

Врач предупредил, что близится печальная развязка. Послали за гофмаршалом и за мадам Бертран.

От 6 часов до 6 с четвертью — икота, жалобные стоны. От 6 часов с четвертью до половины седьмого — почти полное спокойствие, дыхание — легкое. В течение этого получаса голова императора была слегка повернута в левую сторону, раскрытые глаза смотрели на жилет графа Бертрана, но на самом деле это было вызвано скорее положением головы, чем действительным. интересом.

Казалось, что Наполеон ничего не видит, точно на его глазах пелена.

В половине седьмого он повернул голову и держал ее прямо, пристально глядя на что-то у себя в ногах. Глаза широко открыты, остановившийся, затуманенный взгляд.

До 8 часов — немного спокойного сна, иногда вздохи, примерно каждые четверть часа.

В 8 часов — несколько вздохов или скорее глухих звуков, которые, казалось, исходят из подчревной области и со свистом проходят через гортань. Эти звуки больше похожи на звуки, издаваемые каким-то инструментом, чем на стоны умирающего. Слеза выкатилась из левого глаза, из уголка, близкого к уху. Бертран вытер ее. Арнотт поражен, что Наполеон так долго удерживает в себе жизнь.

От 10 до 11 часов — в основном все спокойно. Дыхание мягкое. Тело совершенно неподвижное. Только в зрачках — что-то похожее на едва заметное движение.

Но и это — очень редко. Примерно раз в полчаса — несколько слабых вздохов и звуков. Вторая слеза — из того же места. Правая рука лежит поверх покрывала, левая рука подвернута под ягодицу.

7 часов утра. Присутствуют 19 человек: 12 французов из свиты, графиня Бертран с двумя женщинами, Али, Новерраз, Бертран и Наполеон.

От 11 часов до полудня Арнотт поставил два горчичника на стопы ног, а Антоммарки — два нарывных пластыря: один на грудь, второй — на икру ноги. Наполеон несколько раз глубоко вздохнул. Антоммарки постоянно щупал пульс на сонной артерии.

8 2 часа 30 минут доктор Арнотт положил бутылку с кипятком на живот, поближе к желудку.

В 5 часов 49 минут Наполеон скончался» .

Перед смертью он прошептал имя единственной женщины, которую любил:

— Жозефина…

На следующий день врачи провели вскрытие . Сердце Наполеона было помещено в стеклянный сосуд, чтобы быть затем отосланным Марии-Луизе . Закончив процедуру, врачи пошли завтракать. Легенда гласит, что по их возвращении они не смогли найти сердца императора, потому что оно было съедено крысой. Оказавшись в столь затруднительном положении, врачи быстро заменили этот благородный внутренний орган сердцем «кроткого блеющего создания»…

Еще через день Наполеон был похоронен в долине Жераниом (Герани), и лишь двадцать лет спустя перевезен в Париж, где покоится с тех пор в усыпальнице Дома инвалидов, может быть с сердцем барана в груди…

19 июля 1821 года около 10 часов утра Мария-Луиза, запершись в своей комнате, с огорченным видом рассматривала себя в зеркало. Накануне вечером ее жестоко искусали комары, и теперь ее лицо походило на гигантскую ягоду земляники.

Она сделала несколько компрессов и решила никуда не выходить в течение всего дня. В 11 часов, скучая от праздности, Мария-Луиза велела принести ей «Газетт дю Пьемон» и стала читать новости. От одной из этих новостей она побледнела. Внизу страницы в краткой заметке сообщалось о смерти генерала Бонапарта…

Болезненные укусы, нанесенные ей комарами, и кончина супруга — это было уж слишком для одного дня.

Бедная Мария-Луиза почувствовала сильное желание исповедаться. И она написала письмо своей подруге мадам де Гренвиль, самое необыкновенное из всех уведомляющих о чьей-либо кончине писем:

«Я нахожусь сейчас в великом смятении: „Газетт дю Пьемон“ столь уверенно сообщила о смерти императора Наполеона, что почти невозможно в этом сомневаться. Признаюсь, известие это потрясло меня до глубины души. Хотя я никогда не испытывала к нему сильного чувства, я не могу забыть, что он — отец моего сына и что он обращался со мною вовсе не так дурно, как говорят об этом в свете, напротив, он проявлял ко мне большое уважение, был безупречно внимателен, а это единственное, что можно пожелать в браке, совершенном в интересах политики. Видит Бог, я скорблю о его смерти, и хотя мы все должны быть счастливы, что он закончил свое злосчастное существование вполне по-христиански, я бы тем не менее пожелала ему еще долгих лет счастья и полноценной жизни, лишь бы только эта жизнь протекала вдали от меня».

Дойдя до этого места в своем письме, Мария-Луиза вдруг подумала, что траур, в который она теперь принуждена будет облачиться, пришелся очень кстати; он даст ей возможность спрятать опухшее от комариных укусов лицо. Со спокойным цинизмом она призналась в этом подруге:

«Здесь множество комаров. Я ими так сильно искусана, что похожа на какое-то чудовище, так что очень рада, что могу не показываться на люди…»

Мария-Луиза обладала счастливым характером, который при любых обстоятельствах позволял ей находить во всем хорошие стороны…

• Предыдущая
• 41/60
• Следующая