Правосудие Девлина - Брей Патриция - Страница 44

• Предыдущая
• 44/72
• Следующая

Девушка ненадолго остановилась, чтобы посмотреть на жонглера, который неустойчиво балансировал на ходулях, одновременно подкидывая в воздух десяток ярких разноцветных шаров. Дети пронзительно завизжали от восторга, когда один из шаров превратился в белую птицу. Каждый шар по очереди видоизменялся, пока не появилась последняя птица. Прежде чем улететь, она сделала три круга над толпой.

Сольвейг присоединилась к аплодисментам и, когда жонглер протянул свою шляпу, кинула два медяка.

– Никогда не думал, что подобные развлечения вам по вкусу.

Девушка повернулась и увидела, что советник Арнульф подошел к ней сзади, пока она с интересом смотрела представление фокусника.

– Я восхищаюсь всеми искусными артистами, – ответила Сольвейг и повернулась, чтобы уйти, но Арнульф преградил ей дорогу.

Интересное развитие событий. Советник считался опорой консервативной группировки при дворе и был известен как человек короля Олафура. Он – мелкий дворянин, однако корни его предков можно проследить до самого основания Кингсхольма. А семейные землевладения Арнульфа находились к западу от реки Каллы, в самом сердце Джорска, однако и им могли угрожать захватчики.

Арнульф выступал против Девлина на каждом совете, обвиняя его в дерзости и импульсивности. Советник противился отправке войск на защиту приграничных земель, настаивая, чтобы они оставались в гарнизоне, готовясь защищать сердце королевства. Сольвейг считала, что из всех людей именно Арнульф выигрывал от существующего положения вещей. И все же он казался несчастным и расстроенным.

– Что привело вас на рынок? – поинтересовалась она.

– Любопытство, – ответил советник. – А вас?

– Приближается день рождения принцессы, и я должна найти подходящий подарок, – призналась Сольвейг. – Поскольку я представляю отца здесь, в Кингсхольме, на мне лежит ответственность за поиск достойного подарка от народа Эскера.

– Да, конечно, – нахмурился Арнульф. – Из-за всех этих… хм… перемен я практически позабыл о торжествах.

Разговор становился все интереснее. Такой опытный придворный, как Арнульф, не должен игнорировать столь важные события. День рождения принцессы – возможность подольститься к королю. А поскольку, по-видимому, Рагенильде суждено стать женой сельваратского принца, то любое пренебрежительное отношение к ней будет расцениваться как неуважение к новым хозяевам.

– Будьте добры, посоветуйте, что выбрать в подарок? Я очень ценю ваше мнение, – попросила его Сольвейг, повысив голос, чтобы их услышали наблюдатели.

– К вашим услугам, – ответил советник.

Он предложил ей свою руку, и она приняла ее. Сольвейг привела советника назад к тому лотку, где видела набор гребней и расчесок.

Арнульф взял гребень в руку и задумчиво повертел его, исследуя подушечкой пальца инкрустированную жемчужину.

– Моим дочерям нравились такие вещицы. Когда они были поменьше, – мягко произнес он.

– А как поживают ваши дочери сейчас? – спросила она, понизив голос.

– Я недавно получил весточку из Калларны. Войска Линнхайд вернулись в гарнизон, однако ее с ними не было, – поделился Арнульф. Он огляделся вокруг, прежде чем вернуть расческу. – Ее и еще нескольких офицеров попросили остаться, чтобы консультировать сельваратцев.

– Понятно, – сказала Сольвейг.

Значит, младший капитан Линнхайд Арнульфсдаттер осталась в заложниках. Она – не первая, о ком слышала Сольвейг. Майор Миккельсон не вернулся со своим войском, и от него не было слышно ни слова. Некоторые из его офицеров тоже не возвратились в гарнизон.

Сольвейг мимоходом упомянула об их отсутствии в разговоре с маршалом Ольварсоном, который объяснил, что откомандировал нескольких офицеров для консультирования новых союзников.

Как оказалось, большинство придворных приняли его объяснение или уже знали об этом и не задавали вопросов. Никто не заметил очевидного. Офицеры, которых оставили у сельваратцев, выбирались не по рангу или компетентности, а по родословной. Действительно, офицерский состав королевской армии состоял из членов дворянских семей. Из тех, у кого не было перспектив получить большое наследство или высокий титул, но кто тем не менее являлся членом семей. Это и делало их идеальными заложниками и обеспечивало покладистость титулованных родственников. Как, например, Линнхайд, младшая дочь Арнульфа.

– Вы, должно быть, гордитесь своей дочерью, – продолжила Сольвейг. – Я уверена, сельваратцы оценят ее советы.

– Она всего лишь ребенок, – покачал головой Арнульф.

– Она – младший капитан войска, – возразила Сольвейг.

Звание, следующее за сержантом, означало, что под ее командованием находилось не менее сорока солдат. Вне сомнения, как и большинство офицеров в армии, Линнхайд обязана своему положению должности отца, а не собственной компетентности, однако это не снимало с нее ответственности. Слишком поздно отцу вступаться за дочь.

– Если бы вы поговорили с послом и объяснили ему, что Линнхайд принесет больше пользы дома, я был бы вашим должником.

– А вы сами обращались к графу?

– Он отказался устроить частную аудиенцию, – признался Арнульф. – Однако он прислушается к вам.

– Мне кажется, вы переоцениваете степень моего влияния на графа Магахарана, – развела руками Сольвейг.

Взяв в руки гребень и расческу, она сделала знак рукой владелице лотка, которая занималась другими покупателями, пока они разговаривали.

– Вы говорили, серебряный латт?

– Три, – ответила с улыбкой женщина, готовая поторговаться.

– Они прекрасны, но… – начала было Сольвейг.

– Договорились, – прервал их советник.

Он достал из-за пояса кошелек и копался в нем, пока не нашел три серебряных латта, которые и вручил купчихе. Та от удивления быстро заморгала, но крепко сжала монеты в кулаке.

Хозяйка аккуратно завернула расческу и гребень в отрез бархата и положила их в резной деревянный ларец. Она протянула его Арнульфу, но тот отмахнулся, и владелица лавки передала покупку Сольвейг.

Когда они отошли от купчихи, девушка отчитала советника:

– Я не могу принять подарок. О чем вы думали, заплатив так много?

– Они ваши, – ответил он. – В знак моей дружбы.

Значит, это подкуп. Неловкий поступок, однако теперь Сольвейг больше не сомневалась, что советник искренне беспокоится за безопасность дочери.

– Я не могу вам ничего обещать, – сказала Сольвейг.

Она разделяла страх Арнульфа, но на карту было поставлено больше, чем жизнь одного младшего капитана.

– Помогите освободить Линнхайд, и вы заслужите мою благодарность, а она дорогого стоит. Многие при дворе обязаны мне, а вам в ближайшие дни могут понадобиться друзья, – продолжил он.

В просьбе прозвучала завуалированная угроза. Теперь Арнульф вел себя как настоящий придворный, которых она так хорошо изучила.

На ее удачу, на следующий день Сольвейг пригласили на частный ужин с графом Магахараном. Как посол граф располагал несколькими комнатами в королевском дворце, но помимо этого он содержал еще и отдельную резиденцию в городе. Именно там граф предавался развлечениям и туда же он уходил, когда хотел скрыться от чужих взглядов. Некоторые считали, что посол содержит любовницу, но скорее всего он удалялся в резиденцию, когда хотел обсудить вопросы подальше от любопытных глаз или ушей во дворце.

За два года, в течение которых Сольвейг находилась при дворе, она подружилась с послом. Казалось, он получал удовольствие от ее компании или, возможно, ему были приятны разговоры с человеком, который знал его родной язык. Она и раньше несколько раз ужинала наедине с ним, но это – первое приглашение, которое она получила с момента создания так называемого протектората.

К ужину Сольвейг оделась с особой тщательностью, выбрав шелковое темно-синее платье, подчеркивающее фигуру. К наряду она надела единственное украшение – золотой кулон с выгравированной печатью рода ее отца. Магахаран достаточно умен, чтобы понять намек. Ей не нужны драгоценности, чтобы демонстрировать свое богатство, поскольку она – следующая баронесса Эскера.

• Предыдущая
• 44/72
• Следующая