Рудная черта - Мельников Руслан - Страница 10

• Предыдущая
• 10/67
• Следующая

Два меча бессильно отскакивали от одного, неизменно оказывавшегося на их пути. Один клинок успевал парировать и отбивать двойные выпады и финты, но сам при этом всерьез не разил. Пугал порой обманными движениями, имитировавшими атаку, и все же пока Бернгард лишь оборонялся. Пока Черный Князь не нападал по-настоящему.

Однако непробиваемая веерная защита, которую Бернгард выстраивал легко, играючи, заранее предугадывая каждое движение противника, свидетельствовала о немалом мастерстве и воинском уменье. О великом опыте свидетельствовала эта защита или о сверхъестественном боевом чутье, которое одно лишь и сможет заменить такой опыт.

Прав был старец Олекса, дававший Всеволоду урок безжалостной рубки перед Эрдейским походом. Трижды прав! Верно говорил, что Черный Князь четырех-пяти добрых бойцов в сече стоит. Да чего там пяти – такое ощущение будто с добрым десятком супротивников рубишься. Даром, что у тебя самого два меча в руках. А у ворога – один только. Зато эвон как управляется Бернгард своим одним. Воздух гудит! И мелькающая сталь с серебром обращается в непреодолимую преграду.

Вот клинок тевтонского рыцаря… Нахтриттера… Рыцаря Ночи… Черного Князя… Шоломонара… мелькнул и отбил меч справа. А вот – встретил секущий удар Всеволода слева. А вот – внизу просвистел, у самых колен. И захотел бы – непременно скосил бы. А вот уж и сверху, над головой, над самой макушкой. А вот – и сзади. Только успевай поворачиваться. Вертись. Крутись…

Всеволод вертелся. Крутился. Наседал на Бернгарда. Как мог. Как умел. Как обучен был. Бил, рубил, колол. Быстро. Скоро. Не жалея сил. Не думая о накатывающейся усталости. О затекающей, наливающейся в руки и ноги свинцовой тяжести.

Мудрый старец-воевода из родной Сторожи предупреждал еще и о том, что такого ворога одолевать надобно сразу, первым же натиском. На измор потому как такого не возьмешь. Сам измотаешься, а тварь Темного обиталища – не утомишь. Особенно коли тварь та – Черный Князь.

Нападать, наседать на такого надо с первых же секунд, разить с обоих рук – без устали, покуда сил достанет.

Всеволод нападал. Разил. И – не попадал. И – не поражал. Вновь Бернгард уходил от его ударов. А не уходил – так отражал. А уж как отражал! Не всяк на ногах устоит опосля этакого отшиба.

Всеволод пока стоял. Держался пока. Только порой отшагивал поневоле. На пол шага, на шаг. А то и подалее отлетал вослед за отбитым мечом. Не отпуская, впрочем, рвущейся из пальцев рукояти. Старец Олекса учил также, что оружие терять в бою с нечистью – вовсе уж последнее дело.

Выбрав момент, Всеволод рубанул двумя мечами одновременно. Что было сил, последних сил что было – рубанул. Ну, нельзя же, в самом деле, выдержать такое?

Оказалось – можно: добрая немецкая сталь, подставленная под его клинки, отразила и этот сокрушительный двойной удар. Снова отбросила Всеволода. Как мальчишку, как юнца, с которым на ристалище потехи ради забавляется опытный ратник-ветеран.

В спину уткнулось что-то тупое и твердое. Саркофаг! Ну что ж, хоть тыл будет прикрыт от стремительных вездесущих серебристых высверков и стальных вызвонов Бернгардова меча. А впрочем, к чему? Зачем? Однажды в учебном бою на Стороже – необъятный могучий дуб тоже прикрывал Всеволоду спину. А старец-воевода отучал полагаться на что-либо, окромя собственных мечей. Велел не влипать беспомощно спиной в дерево или камень, а постоянно нападать самому. Нападать, нападать, нападать…

И то ведь верно! В каменном гробу – Эржебетт лежит, и кто знает, что на уме у Черной Княгини. Хоть и стиснута она осиной, хоть и обездвижена полностью, но неуютно все же сражаться, когда сзади – еще одна темная тварь.

Оттолкнувшись спиной, Всеволод снова ринулся на противника. И снова не достиг цели.

Только непрекращающийся звон стали о сталь. И резкая боль в кистях.

И – ничего больше.

Что еще советовал ему Олекса? Каков был главный урок последнего учебного боя? А урок нехитрый. И запомнить его нетрудно: не дай темной твари до себя дотянуться. Не дай добраться. Иначе – конец.

Меч Бернгарда, правда, еще не коснулся Всеволода ни разу. Но была ли в том заслуга обоерукого воя, не умевшего пробить двумя клинками защиту одного? Вряд ли. Бернгард просто не хочет его смерти. И даже подранить всерьез не пытается. И словно говорит о том без слов. Всем этим боем говорит.

Ладно, пусть так.

Учтем.

Используем.

И раз уж такое дело… Всеволод атаковал вновь – яростно; ничуть более не заботясь о защите. Только бы достать тварь!

Достать бы! Только!

Вышло не так. Иначе все вышло. Случайно и непредсказуемо. Нелепо. Ох, и подшутила же над ними обоими насмешница-судьба в этом неправильном поединке, где с самого начала все шло наперекосяк, не так, как надо, не так, как привычно.

Нет, не он в итоге достал Бернгарда.

Бернгард достал. Его. Вовсе того не желая. Но – оплошав. Не в защите оплошав и не в нападении – тут у князя-магистра все было идеально. Однако, отводя молниеносным и сильным, скользящим – от головы к колену – двойным контрударом почти одновременные, почти неотразимые выпады Всеволодовых клинков (один меч пал сверху, другой – взметнулся снизу) магистр не уберег противника. То ли не сумел, то ли не успел за сверкающей сталью углядеть выставленную вперед ногу Всеволода.

А может, и сумел, может, и успел. Углядеть. Да попросту не смог вовремя остановить свой меч, инстинктивно брошенный навстречу мечу чужому. Отбить-то от себя шедший снизу клинок изловчился, а вот не задеть притом Всеволода…

В этот раз не получилось.

Полоснул-таки Бернгард. Самую малость. Самым кончиком длинного рыцарского меча.

Оцарапал правую ногу между наколенником и поножем. В иной схватке так точно и захочешь – не попадешь. Будто специально целил! Хотя не специально, конечно, же. Рана – смешная, несерьезная. Никакого урона, никакого стеснения движений. Так, срезали слегка кожу. И боли нет – скорее уж досада.

Но брызнувшие алые капли все же изрядно подкрасили заточенную сталь поверх серебряной насечки. Потекли, оставляя влажные дорожки, по лезвию.

Бернгард отшатнулся. Отшагнул, нет – отпрыгнул назад, отдергивая оружие в сторону. Крикнул – испуганно и требовательно. Будто самому только что полноги оттяпали:

– Перевяжись, русич! Останови кровь! Немедленно!

Ага… Сейчас! Разбежался!

– Сама… – процедил Всеволод сквозь зубы, – остановится сама.

Подумал про себя – зло и насмешливо: «Эвон как мы Изначальную кровушку бережем! Не желаем проливать понапрасну ни капли».

Да только тут злорадствуй – не злорадствуй, но ясно уже, как божий день: одному ему с магистром нипочем не справиться.

Взгляд Всеволода метнулся к двери. А дверь – заперта плотно. А дверь – на засове. Эх, подмогу бы сюда! Но ожидавшие его за общим склепом дружинники понятия не имеют о том, что здесь творится. И едва ли что слышат. Всеволод прикинул размеры подземной усыпальницы, еще раз покосился на дверь меж склепами. М-да, крепкая дубовая дверь сидит в косяках плотно – как пробка в бочке. Не-е, точно не слышат верные дружинники ни криков, ни звона мечей. Как бы извернуться? Исхитриться как да позвать на помощь…

Всеволод оставил безуспешные попытки одолеть неуязвимого противника. Опустил мечи. Дыхание было тяжким, надсадным. Измотал-таки его князь-магистр.

– Ну что, утихомирился? – спокойно, участливо даже спросил Бернгард. В отличие от Всеволода, сам он, похоже, ничуть не запыхался. – Остыл? Или еще поплясать желаешь? Коли желаешь – так давай продолжим – тебе решать. Только ты уж вначале затянул бы рану тряпицей. Чего крови зря сочиться.

Всеволод досадливо мотнул головой. Кровь, стекающая в сапог, уже начинала густеть – скоро вовсе остановится. Рана не болела, ходить не мешала, так что не о чем тут беспокоится.

– И вот еще о чем не забывай, русич. Там вон… – окровавленное острие Бернгардова меча указало куда-то в потолок, – наверху вот-вот начнется штурм, Если еще не начался… Защищать замок я поручил Конраду. Он хороший воин и толковый военачальник, но я не знаю, как долго Конрад сможет продержаться против армии Властителя. Это я к тому, что времени у нас с тобой – в обрез. Ну, так что? Говорить будем или тупить серебренную сталь?

• Предыдущая
• 10/67
• Следующая