В объятиях заката - Браун Сандра - Страница 26
- Предыдущая
- 26/88
- Следующая
— Что ж, послушаем. — Он высокомерно вскинул голову, и это тоже не понравилось Лидии.
— Вы никогда не будете меня бить и вообще причинять мне боль, — выдохнула она; глаза ее сверкали.
— Да я кто, по-вашему? Дикарь? Чтобы я — женщину… — Он был возмущен до предела.
— Тогда все в порядке, да? — ехидно спросила она.
Он снова выругался — натягивая шляпу, он больно проехался костяшками пальцев по грубой парусине покрышки. Не переставая бормотать проклятия, обернулся.
— Пойду скажу Ма и Грейсону.
Начало, в общем, сулило мало хорошего.
Свадебная церемония была назначена в тот же день, на три часа — под открытым небом, если позволит погода, если нет — в фургоне у Коулмэна. Ма позаботилась о том, чтобы позвали всех. Ей удалось придать событию дух праздника, на котором должны присутствовать все, причем она всячески подчеркивала, что Господь сам подыскал жену для мистера Коулмэна, которая позаботится о нем после смерти бедняжки Виктории. Кто сказал, что времена чудес кончились? Тронутые ее речами, некоторые романтические души даже пустили слезу.
Грейсон вызвался съездить в город — привезти разрешение на венчание и пригласить баптистского священника. За час до назначенного времени Ма появилась у фургона, неся какие-то свертки. Она их протянула Лидии.
— Это тебе, — с гордостью сказала она.
Лидия, онемев, уставилась на них. Она помнила, что когда-то мать и отец дарили ей подарки, но воспоминание это было столь смутным, что она уже и не знала, было ли это на самом деле или — лишь в ее фантазиях.
— Мне? — едва дыша, спросила она.
— Да я вроде больше никого тут не знаю, кому через час выходить замуж. Ты лучше давай разворачивай.
Поколебавшись вначале, а затем все более торопливо она извлекала из свертков одно сокровище за другим. Два платья, две юбки, две блузки, три пары панталон, две нижних рубашки, одна ночная, две нижних юбки и еще пара черных туфель и три пары хлопчатобумажных чулок.
— Это тебе все купил мистер Коулмэн. А послал за этим, конечно, меня и Анабет. Если мужчину отправить покупать всякие там женские вещи, он себя чувствует, как длиннохвостая кошка около кресла-качалки, — смеялась Ма, нарочно не замечая слез, затуманивших глаза девушки. — По-моему, это желтое платье будет для свадьбы в самый раз.
В назначенный час Лидия вышла к заднему отверстию фургона. И невольно в смущении подалась назад — у фургона собралась целая толпа. Все глаза были устремлены на нее. Те, кто был готов обвинять ее еще утром, теперь посылали ей извиняющиеся улыбки.
— Ну, Лидия, — Ма легонько потянула ее за руку, — давай начинать, пока дождик опять не пошел.
Она сошла на землю, зачарованно вслушиваясь в легкое шуршание нового платья. Мягкая ткань белья облегала тело. Юбка шелестела вокруг бедер, и, слава Богу, впору был лиф — грудь не выпирала, как из старого платья Анабет, хотя и это назвать просторным было трудно. Туфли тоже вполне подошли; их тесемки она завязала у щиколоток. Новая кожа легонько скрипела при каждом шаге. Для женщины с запросами повыше эти обновки были бы в самый раз для будней, но Лидии они казались нарядом принцессы.
Она поискала взглядом Ли и удостоверилась, что с ним все в порядке. Его держала на руках Анабет, завернув в легкое одеяло. Дети Лэнгстонов, сгрудившиеся вокруг отца, выглядели непривычно серьезными. Лидия представила, как отец пообещал всыпать им, если они не будут вести себя смирно. Она еще раз обвела глазами толпу. Слишком смущенная, чтобы встречаться с кем-нибудь взглядом, она переводила его с одного лица на другое — и наконец взглянула на Росса.
Он стоял, нахмурившись, прямой как стрела. Сердце ее странно екнуло при виде его. Он был такой красивый! Оставшись в рабочих брюках, он все же надел белую рубашку и галстук-шнурок. Белый цвет оттенял его темные волосы, усы и загорелое лицо. Единственным ярким пятном были его глаза — зеленые, блестевшие под темными густыми бровями.
Возле него стоял, ласково улыбаясь Лидии, остроносый маленький человечек в очках — приглашенный священник, как догадалась Лидия.
— Ну, вот и невеста, — значит, можем начинать. Молодой человек, возьмите невесту за руку, — обратился он к Россу.
Лидия, зачарованная, смотрела, как загорелая рука Росса взяла ее руку, и обе легли на кожаный переплет Библии, чудесным образом появившейся словно бы ниоткуда.
Его рука, прикрывавшая ее кисть, была теплой, даже горячей. Ее рука ощутила жесткие мозоли у оснований его пальцев — и это сделало происходящее менее похожим на сон. Лидия впилась взглядом в его руку, почти боясь, что, если отвернется, рука вдруг исчезнет.
Она разобрала лишь часть из того, что говорил ей святой отец, но, видимо, отвечала правильно — потому что священник уже возглашал: «Отныне нарекаю вас мужем и женой. Что Бог соединил, смертный да не разлучит. А теперь поцелуйтесь!»
«Поцелуйтесь!» Слово звенело в ее ушах, отдаваясь в мозгу и становясь все громче, пока она не испугалась, что у нее расколется голова. О поцелуе ее не предупредили.
Но у нее и не было времени ни о чем спросить Ма, потому что Росс уже осторожно положил руки ей на плечи и повернул к себе.
Она увидела его лицо, склонившееся над ней. Оно показалось ей огромным, затмевающим все на свете. Оно становилось все ближе; она зажмурила глаза, стараясь прогнать ночной кошмар — лицо мужчины, нависающее над ней, потный рот, лишающий ее дыхания, давящая масса грузного тела…
Потом она почувствовала губами теплое касание его губ. Оно было мгновенным, не дольше времени удара сердца, потом губы отдернулись — и все было кончено.
Леона Уоткинс, следившая за всем из-под покрышки своего фургона — она не могла позволить себе присутствовать при этом глумлении над таинством брака, — была жестоко разочарована. Эти лицемеры вели себя так, как будто еще не касались друг друга!
Разочарование чувствовала и Ма. Она надеялась, что поцелуй будет более долгим — более, так сказать, основательным.
Бубба Лэнгстон тщетно старался унять неистово прыгающий кадык. Он конвульсивно дергался, в то время как ширинка его кожаных штанов натянулась, и он принялся истово молиться, чтобы никто этого не заметил.
Люка Лэнгстона только страх перед поркой удерживал от того, чтобы громко не захихикать.
На глаза растроганной Анабст навернулись слезы.
Лидия удивлялась, как усы мистера Коулмэна смогли пощекотать не только ее губы, но и горло, и достать до самых глубин ее тела. Неожиданно стало странно тепло и влажно в потаенном месте между бедер, когда его рот прикоснулся к ее губам. И она была смутно разочарована тем, что поцелуй оказался таким коротким.
Росс поклялся, что больше не допустит подобных экспериментов над собой. До того он убедил себя, что сумеет поцеловать ее равнодушно, просто поскольку этого требует обряд и ожидают окружающие. Что же, теперь он знал, знал, что не может целовать ее равнодушно — ради чего бы там ни было.
— Жалко, что почти сразу пошел дождь.
— Почему?
Лидия вздохнула. Она надеялась, что теперь, когда они законные муж и жена, разговоры будут получаться у них более просто. Но как только они вернулись в их… да, теперь в их фургон, мистер Коулмэн словно с цепи сорвался. Может, он уже жалеет, что женился на ней? Но, насколько она видела, его никто не гнал к венцу под дулом пистолета.
— Мне показалось, кое-кто из гостей хотел потом к нам зайти, вот и все.
Он хмуро усмехнулся.
— Да им просто любопытно. Они и на свадьбу пришли потому же, почему некоторые ходят в цирк.
Ей хотелось верить, что все, кто поздравлял ее после того, как все совершилось, действительно были рады, что она теперь — миссис Коулмэн, и принимали ее как одну из своих.
Лидия взглянула на букет цветов в стеклянном кувшине. Потрогала хрупкие лепестки. Цветы ей подарил после церемонии мистер Хилл — и поцеловал руку. «Поздравляю вас, миссис Коулмэн. Желаю вам долгих лет счастья». «Спасибо, мистер Хилл. Цветы очень красивые», — ответила она Хиллу.
- Предыдущая
- 26/88
- Следующая
