Фантазия - Браун Сандра - Страница 28
- Предыдущая
- 28/35
- Следующая
Она не стала ждать, когда он уйдет, а, взяв с кресла сумочку, повернулась и пошла наверх. По дороге заглянула к детям – слава Богу, шум не разбудил малышей.
Войдя в спальню, Элизабет увидела в зеркале свое отражение. Щеки ее пылали. Тэд заставил ее покраснеть своими упреками, но вовсе не потому, что был близок к истине, а потому, что был далек от нее. Очень далек.
Она сбросила туфли, сняла костюм, повесила на плечики и убрала в шкаф, скинула все остальное и надела ночную сорочку. Затем подошла к зеркалу и сказала своему отражению:
– Ты похожа на сирену, Элизабет Бэрк.
Ночная сорочка вполне соответствовала ее представлениям о морали и была словно из другой эпохи. Хлопчатобумажная, белая, с просторным воротом, рукавами, собранными на запястьях в рюшки, и широкой оборкой на подоле. Старомодная и в то же время оригинальная… как и сама Элизабет, точнее, какой ее все считали.
Криво улыбнувшись своему отражению, Элизабет вооружилась расческой и принялась крушить тридцатидолларовую прическу, которая ей совершенно не шла. Расчесывая волосы, она тихонько посмеивалась, вспоминая, как утонула в ковре нога, когда она сошла с личного эскалатора Кэйвано, ведущего прямо к сделанным из резного стекла дверям апартаментов.
Наконец-то, думала Элизабет, одна из ее фантазий превратится в реальность. Она выходила замуж за Джона Бэрка невинной, и он был единственным мужчиной в ее жизни.
В это, пожалуй, не верила даже ее родная сестра. Но это действительно было так.
И вот она подумала: почему бы ей не быть такой, как все люди? Почему не воспользоваться возможностью, если она сама плывет в руки? И не судить обо всем так строго. Не думать о последствиях. Просто плыть по течению, отдаться неожиданному любовному приключению, не ожидая от него ничего, кроме плотского наслаждения. «Прощай, Сандра Ди». Кажется, так поется в песенке?
Сандра Ди скучна. Элизабет с удовольствием станет плохой девчонкой. Им достаются все радости. Ей так надоело быть девочкой-паинькой, потому что девочка-паинька скучна, глупа, тупа. Каждый день продает товары, предназначенные для любовных утех, но не своих – чужих.
Только в своих фантазиях, отбросив все запреты высокой морали, она становится раскованной. В результате жизнь проходит мимо. Так и промчатся годы. Она представила себе удручающую картину: старуха, погруженная в фантастические видения, в мечты, не подкрепленные даже воспоминанием о настоящей любви.
И когда Адам Кэйвано распахнул перед ней двери своих роскошных апартаментов, она была готова на все, мечтая испробовать запретный плод.
Но жизнь подшутила над ней.
Адам буквально сгорал от страсти… при мысли о новом отеле, который строит в Чикаго. Он повел ее в спальню, и глаза его горели от желания… показать ей макет этого нового отеля. Его голос дрожал от жажды… увидеть как можно скорее этот отель. И у него наступил оргазм… при мысли о том,
какое место займет это последнее достижение в его флотилии процветающих отелей. Потом они говорили о делах за пирожными и кофе, которые он велел принести.
Смеясь над собственной наивностью, Элизабет положила расческу и отвернулась от зеркала. И тут услышала легкий стук в дверь.
– Заходи, солнышко, – проговорила она.
На пороге появился Тэд Рэндольф и закрыл за собой дверь на задвижку. Ошеломленная, Элизабет уставилась на него.
– Ты, вероятно, ожидала Кэйвано?
Быстро оправившись от охватившего ее удивления, она бросила:
– Нет, кого-нибудь из детей. Даже не предполагала, что ты настолько невоспитан! Крадешься среди ночи по моему дому, после того как тебе указали на дверь!
– Я не все сказал, что хотел.
– А я выслушала все, что хотела.
– Как безответственно ты вела себя! Я ожидал гораздо большего от такой женщины, как ты.
– Чего же ты ожидал? И от какой «такой женщины»? Что делает меня непохожей на других женщин?
– Благоразумие, порядочность. И ум. Ты ведь прекрасно знаешь, что Адам Кэйвано – типичный плейбой. И нечего тебе связываться с этим скользким дельцом.
– Он вовсе не скользкий делец. Он – джентльмен в полном смысле этого слова.
Тэд прошел в глубь комнаты. Элизабет видела, что он сдерживается и говорит тихо, лишь из опасения разбудить детей, чьи спальни находились в противоположном конце коридора. От Тэда буквально разило виски. Видимо, он подогрел свой гнев там, внизу, пропустив стаканчик-другой.
– Если он и вел себя как джентльмен и не потащил тебя в постель, то только потому, что хотел произвести хорошее впечатление. Единственное, что отличает его от уличного мошенника, слоняющегося в поисках девочки, так это цена его костюма. Или именно это и привлекло тебя? Его деньги?
– Вовсе нет! Он мне нравится. Он интересный человек, и он… – Вдруг она осознала, что вовсе не обязана оправдываться перед Тэдом Рэндольфом. Одно-единственное свидание на Осеннем фестивале не заслуживает церковного отлучения. Она подбоченилась. – Кто дал вам право, мистер Рэндольф, – она снова перешла с ним на «вы», – допрашивать меня? – И приняв вызывающе кокетливый вид, слегка наклонив голову и хлопая ресницами, как царица бала, проговорила: – Или вы очень печетесь о моей добродетели? Разумеется, из самых лучших побуждений?
Его слова буквально обожгли ее. Почти парализовали. Она никогда не думала, что мягкий, добрый мистер Рэндольф способен на такие вульгарные выражения, и как раз, когда размышляла об этом, он устремился к ней и слегка потряс за плечи.
– Черт возьми, Элизабет, ты не знаешь, что для тебя хорошо, а что – плохо, и если бы дело дошло до этого и… и… О дьявол!
Он склонился над ней. Это был яростный, жестокий поцелуй собственника, от которого Элизабет пришла в бешенство. Она уперлась ему руками в грудь, ощутила его тело и, несмотря на шок, сильно толкнула.
Но Тэд даже не покачнулся, продолжая целовать ее. Когда же наконец она оторвала губы от его рта и попыталась увернуться, он запустил ей в волосы пальцы обеих рук так, что она не в силах была даже пошевельнуть головой.
– А теперь поцелуй меня, черт возьми!
Он протиснул язык ей в рот быстро и яростно, отчего у Элизабет возникло ощущение, будто она вторично теряет девственность. Инстинктивно отпрянув назад, она впилась ему ногтями в кожу, почти не оставив следов на железных мускулах. Ночная сорочка была слишком тонкой, чтобы служить заслоном от его посягательств. Казалось, весь гнев и разочарование сосредоточились в бедрах и нижней части его тела. Мужское естество, твердое как камень, буквально вжималось в ее мягкое, податливое тело. Но что больше всего обескуражило Элизабет, так это ее собственная реакция на действия Тэда. Она ощутила жар в бедрах, и этот жар устремился вниз, к кончикам пальцев.
– Прекрати, Тэд, прошу тебя.
Вместо ответа он подхватил ее на руки, понес к кровати и швырнул на постель. Это так поразило Элизабет, что она потеряла всякую способность двигаться и с удивлением смотрела на Тэда, который сорвал с себя рубашку и принялся расстегивать ремень.
– Что ты делаешь?
– Неужели непонятно? – Он расстегнул ремень, «молнию», но брюки не снял и медленно направился к кровати.
Борясь с искушением остановить взгляд на темневших в ширинке волосах, Элизабет сжалась в комок, пытаясь укрыться за спинкой кровати. С торжествующей улыбкой Тэд склонился над ней, схватил за талию и так резко поставил на ноги, что у нее щелкнули зубы.
Стиснув ладонями ее зад, он уперся пальцами в ягодицы и порывисто прижал ее к себе. Затем, наклонив голову, снова принялся искать губами ее ускользающие губы. Элизабет как могла сопротивлялась, тогда Тэд потянулся рукой к ее подбородку и так надавил на него, что губы Элизабет невольно разжались.
Женщина застонала, сперва от ярости, затем от бессилия, и, по мере того как язык его двигался у нее во рту, становилась все более податливой, ощущая слабость в коленках.
И тогда язык Тэда из завоевателя превратился в любовника, ласками доводя ее рот до экстаза. Постепенно ее тело расслабилось и слилось с телом Тэда, твердым и сильным.
- Предыдущая
- 28/35
- Следующая
