Выбери любимый жанр

Убийство в спальном вагоне - Жапризо Себастьян - Страница 35


Изменить размер шрифта:

35

В последнюю минуту, заметив, что поезд отходит, он, наконец, увидел на проплывающей мимо платформе ее, Бэмби, в синем пальто, кажется, непричесанную, кажется, некрасивую, с пакетом конфет в одной руке и двумя тысячами, которые она ему протягивала,- в другой. И все, что он нашелся ей сказать, было:

- Черт возьми, не бросай меня одного!

- Это не я тебя бросаю.

Она бежала по перрону. Он взял деньги и махал ими, как платком.

- У тебя-то что-нибудь осталось?

Ей казалось, что она сходит с ума, когда вот так бежала по перрону, ожидая, что он скажет какие-то слова, неважно какие, чтобы она затем вспоминала его и могла как-то жить. А он лишь повторял:

- Я все верну!

В конце концов она крикнула, потому что вагоны побежали быстрее, а он повис на поручне дверцы так неловко, что мог сорваться, а это уж было бы вовсе несправедливо:

- Даниель!

- Я оставил в комнате записку! Там все правда!

Он тоже прокричал. Ну вот и все. Теперь видны были только две купюры по тысяче франков, казавшиеся издалека платком. Поток людей стал подталкивать ее к выходу. Дождь прекратился. Так она оказалась перед главным подъездом вокзала, с ощущением поцелуя на губах, с апельсиновой карамелькой во рту, с пустой спичечной коробкой в руке, которую бросила на край тротуара.

В субботу вечером Сандрина пришла часам к шести вечера. Они ждали Даниеля вместе, разговаривали о конторе, Авиньоне, Нанте. Сандрина тоже была белокурая, но более худая. Она говорила, что Бэмби такая же полненькая, как Дани Робен. Что, мол, похожа на Дани Робен, но моложе. Сандрина считала, что Дани Робен - прелесть.

В конце концов устав его ждать, они написали записку и, оставив ее на двери, вместе отправились к Сандрине.

Ее комната была побольше. Там был маленький коридорчик, настоящая кухонька. Сандрина накрыла на троих, надеясь, что придет Малыш. Приготовила котлеты в сухарях и ростбиф с горошком.

- Он это любит?

- Не знаю. Это дальний родственник, знаете ли. Я знакома с ним столько же, сколько с вами.

Малыш пришел часам к десяти, когда они кончили ужинать. Он витал в облаках, поцеловал обеих в щечку, как делают благовоспитанные дети, придя в гости.

Почти ничего не ел и произнес не больше двух слов. Позже признался Бэмби, что в ресторанчике близ Восточного вокзала съел бифштекс.

- У тебя есть деньги?

- Утром, когда вы были в душе, я взял у вас тысячу франков.

Она не нашлась, что сказать, пока они шли до улицы Бак. В дверях дома он попросил, избегая ее взгляда, не сердиться на него, он не знает, как быть. И только повторял: "Какой ужас"!

- Что ужасно? Написать папе и маме и попросить прощения? Послушай, ты безответственный тип.

Бэмби понравилось это слово. Она чувствовала себя взрослой покровительницей. Она никак не могла поверить, что уже такая взросла и мудрая.

Было 11 часов вечера. В доме все было тихо, лишь журчала вода в трубах отопления. Бэмби сняла с постели тюфяк, взяла простыни, разделила одеяла одно положила на тюфяк, другое на матрас. Она не смотрела на него. Он не смотрел на нее. А так как был единственным сыном и еще более целомудренным, чем маленький семинарист, то пошел раздеваться за занавеску душа.

Вернулся в полосатой пижаме с буквами ДК на кармане (Даниель Краверо), жестикулируя и поглядывая на Бэмби заискивающим и недоверчивым взглядом. Она была в белой комбинации, босиком и тут заметила, что без туфель на высоких каблуках ниже его ростом.

Он вытянулся на тюфяке в другом углу комнаты, подложив руку под голову и вздыхая. Вэмби погасила свет, чтобы надеть ночную сорочку. Она чувствовала себя стесненной, но скорее от раздражения, чем от неловкости.

В темноте, когда она уже легла, он сказал, что ужасна история в поезде, а не его собственная. Если бы она не сердилась на него из-за тысячи франков, которые он ей все равно вернет, он бы показал ей газету.

Она зажгла свет и прочитала газету.

- Они и вас найдут.

- Бомба, Бомба, таких фамилий много!

- Все куда страшнее, чем вы думаете.

Когда днем после обеда он ушел от нее, то думал, что полицейский арестовал убийцу в купе. Теперь же, вечером, он знает, что это не так.

- Кто же убийца?

- Больной человек. Знаешь, что я испытал, когда об этом подумал. Я был уверен, может, под воздействием вина, но именно так. Непонятно только, как и почему там оказался полицейский, но я сначала решил, что он арестовал того в купе. Теперь я уж ничего не понимаю.

- Ну и глупо.

Когда Малыш находился рядом, самая большая глупость становилась похожей на правду.

Мы проговорили целый час, вспоминала Бэмби, шагая по улице Бак. Он ел бифштекс, ожидая Кабура, он стибрил у меня тысячу франков, подумал о "Прожин" и позвонил в "Прожин",- выследил Кабура, который повздорил с брюнеткой. Он был хитер и бестолков. И заснул на полуслове. На тюфяке на полу. Утром он охотно помогал ей заправить постель. Это было вчера, в воскресенье.

- Куда вы сегодня?

Она надела черное платье, которое очень ей шло.

- Никуда. Уберу комнату и постираю. А ты напишешь родителям.

Она уже представляла себе, как они оба, Малыш и Бэмби, тихо, позабыв историю, о которой больше никогда не услышат, заняты каждый своим делом: он пишет письмо, она подшивает занавески, купленные накануне, потом трогательно прощаются. Он будет посылать ей новогодние поздравления, и это воскресенье станет далеким, а вскоре и вовсе забудется.

Но все случилось иначе. Она не стала подшивать занавески. Он не сел писать письмо. Он заставил ее пересаживаться из такси в такси, от набережной Орфевр до Трокадеро, от Клиши до бегов в Венсенне, осуществляя некий замысел и разыгрывая из себя детектива в своем мятом твидовом костюме.

Бэмби утром успела выстирать его белье. Когда они вернулись, оно было сухим - две рубашки, майка и ее собственные трусики с кружевами - все это висело рядом: "Нет, я больше не смогу жить в этой комнате!"

В полдень, когда они шли по следам брюнета (там были брюнет и блондин - инспектор, который выглядел не старше Малыша), то оказались прижаты друг к другу на лестнице дома на улице Дюперре, не смея пошевелиться. Рот Даниеля был так близко, что в конце концов Бэмби не могла уже ни о чем больше думать. В своей жизни она целовалась только с двумя мальчиками: с кузеном, когда ей было тринадцать лет, чтобы выяснить, что при этом чувствуешь, и с товарищем по курсам на вечеринке у подруги, потому что немного выпила, а он был настойчив. Даниеля же терзали другие заботы, когда он стоял прижавшись к ней, закинув назад руку. Тогда-то он разорвал ей вторую пару чулок.

35
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело