Состоятельная женщина. Книга 1 - Брэдфорд Барбара Тейлор - Страница 59
- Предыдущая
- 59/114
- Следующая
Само присутствие Оливии в доме, ее пристальный интерес ко всем сторонам ведения хозяйства, ежедневное общение с прислугой и твердость ее характера оказывали на жизнь Фарли-Холл глубокое влияние Атмосфера там, а особенно в цокольном этаже, где размещались все службы, улучшились коренным образом: стало куда меньше интриг и недоброжелательства. Оливия стала как бы естественным буфером между Мергатройдом, дворецким, и остальной прислугой. В особенности это касалось Эммы, которую Оливия заприметила сразу же после своего приезда в дом Фарли. Девушка необычайно понравилась ей с первого же дня их встречи, и она начала выказывать Эмме знаки своего расположения. Хотя Эмме по-прежнему приходилось много работать, относиться к ней теперь стали более человечно – она уже не подвергалась былым оскорблениям. Случалось, правда, что дворецкий обрушивался на нее, но только на словах: после прибытия Оливии он ни разу не позволил себе дотронуться до Эммы хотя бы пальцем. И пока Оливия будет находиться в доме, Эмма знала, что он не осмелится сделать это. Угрозы кухарки рассказать отцу Эммы о его безобразиях по отношению к дочери, думала Эмма, не смогли бы надолго его образумить, а вот Оливия Уэйнрайт безусловно сумела легко этого добиться.
Девушка не могла не испытывать благодарности к Оливии. Однако, несмотря на это, ее отношение к Оливии было странным образом неоднозначным. Осторожная, подозрительная, как она вела себя по отношению ко всем в этом доме, Эмма иногда, против своей воли, замечала, что восхищается Оливией. Подобное чувство не переставало удивлять и даже злить ее: ведь прежнее недоверие ко всем господам вообще, а к Фарли в частности, за это время нисколько не уменьшилось. Эмма всегда пыталась подавить в себе порывы тепла и дружественности, невольно возникавшие в ее душе при общении с миссис Уэйнрайт. Постоянно нося маску холодной сдержанности, Эмма искренне полагала, что подобные чувства являются проявлением слабости, притом опасной и безрассудной, поскольку давали другой стороне несомненное преимущество, в то время как ты сам отдаешь себя на милость победителя. Однако же, видя несомненный интерес Оливии Уэйнрайт к ней, Эмма начала обретать чувство гордости за свою работу – теперь большую часть времени она уже не испытывала прежних страхов и не относилась к своей работе с былым возмущением.
Когда Полли болела, Эмме поручали, вместо нее, обслуживать саму Адель Фарли. Уже один факт общения со своей хозяйкой имел большое значение для Эммы: во время болезней второй горничной Эмма имела возможность гораздо ближе наблюдать госпожу и познакомиться с ней. Это также помогло изменить Эммино положение в Фарли-Холл – разумеется, к лучшему. Что касается Адели, то Эмме показалось, что ее хозяйка просто избалованная, самовлюбленная и на редкость требовательная особа во всем, что касалось уделяемого ей времени и внимания. Вместе с тем, на взгляд Эммы, эти отрицательные качества полностью перевешивались той нежностью, с какой госпожа неизменно к ней относилась. И еще, то, что Адель пребывала где-то в заоблачных высях и относилась к установленным в доме неукоснительным правилам с явным пренебрежением, давало Эмме полную свободу действий. Хозяйка и она устанавливали собственные правила так, как считали нужным, не терпя никакого посягательства со стороны. Это новое чувство независимости, пусть во многом и призрачное, пробудило в Эмме другое чувство – свободы. Оно дало ей ту степень власти, какой у нее никогда не было в Фарли-Холл раньше, освободив ее от постоянной „опеки” Мергатройда и его вздорного нрава.
Точно так же, как Эмма, считая Оливию Уэйнрайт чуть ли не идолом, тайно поклоняясь ей против своей воли, она не могла не любить Адель Фарли, невзирая на то, что ей было прекрасно известно. Эмма попросту жалела ее. Эмме казалось, что можно было бы простить ей и ее крайнее легкомыслие и странное поведение. „Она же совсем как ребенок, – думала Эмма, – и ее, как это ни парадоксально, нужно всячески оберегать от других обитателей этого непонятного дома”. Бывало, что Эмма даже прощала миссис Фарли, что та открыто игнорирует страдания тех, кто находится на нижних ступенях социальной лестницы. Подобная снисходительность поражала саму Эмму – впрочем, девушка знала Адель Фарли уже достаточно, чтобы почувствовать: это не злоба или жестокость, а просто отсутствие всякого контакта с рабочим людом и обычная невнимательность, свойственная ее госпоже. Отношения Эммы с миссис Фарли во многом напоминали те, что сложились у нее дома, где Эмма привыкла за все отвечать. Порой она даже покрикивала на свою хозяйку. Адель, однако, казалось, не замечала этого, а если и замечала, то относилась к этому безразлично. Постепенно только Эмма стала заниматься ее каждодневным обслуживанием. Адель, в свою очередь, сделалась полностью зависимой от нее – точно также, как она постоянно зависела от Мергатройда, тайно поставлявшего ей алкоголь.
И хозяйка, и ее сестра, каждая по-своему выказывали Эмме доброту и понимание. И хотя это не утешало боль от перенесенных Эммой в Фарли-Холл унижений, но делало жизнь девушки в господском доме сносной. Новое отношение к ней явилось еще одним фактором, основополагающим, непреложным и, следовательно, решающим по важности, обеспечившим перемены в облике и самоощущении Эммы. В ней все больше и больше выкристаллизовывались те природные качества, которым было суждено стать определяющими в ее жизни, – неугасимое честолюбие и непоколебимая воля. Оба этих качества объединились в ней, чтобы породить ту фанатическую одержимость в достижении цели, которой суждено было стать движущей силой всех ее свершений. Рассказы Блэки о Лидсе распалили ее воображение – когда бы он не появлялся впоследствии в Фарли-Холл, она продолжала дотошно расспрашивать его, интересуясь каждой деталью о возможностях работы в этом городе. Скептически настроенный, осторожный, а иногда и неодобрительно относившийся к самой мысли об Эмминой поездке, он тем не менее подогревал ее девические мечты о славе, состоянии, лучшей жизни и, конечно, о неизбежном бегстве из родного гнезда.
Постепенно Эмма осознала, ее жизнь в Фарли-Холл – лишь временный эпизод, к которому следует отнестись с должным терпением, поскольку конец его не за горами. Она полагала и глубоко верила, что в нужный момент уедет и что момент этот близок. Пока что надо не просто убивать время, а использовать его для подготовки к будущему, которое нисколько ее не пугало.
Был у Эммы и свой секрет, которым она ни с кем не делилась, даже с Блэки. В сущности это был тайный план. Но план столь грандиозный, что он не оставлял места для сомнений, наполняя ее дни самым поразительным из всех человеческих чувств – надеждой. Это была надежда, затмевавшая все в ее безрадостной молодой жизни. Надежда, придавшая смысл ее существованию и помогавшая переживать долгие часы изнуряющего труда. Именно эта слепая вера, абсолютная и полная во всем, что касалось ее самой и ее будущего, зачастую придавала легкость ее походке, вызывала улыбку на ее обычно серьезном девичьем лице и постоянно поддерживала ее.
Вот и нынешним утром, в своем новом наряде, накрахмаленном и сияющем чистотой фартуке, с сердцем, полным надежды, и лицом, лучившимся радостью, Эмма походила на сверкающий новенький пенни – во всяком случае в ней ничего не напоминало о той забитой и несчастной девочке, с которой встретился Блэки на вересковой пустоши. Уверено, стремительной походкой двигалась она по толстому ворсистому ковру, подобная дуновению свежего весеннего ветерка, ворвавшемуся в эту затхлую, забитую никому не нужной мебелью комнату, и даже эта грустная обстановка и то, казалось, несколько разрядилась с ее появлением. Скользя между этажеркой для безделушек и консолью, заставленной всякого рода украшениями, Эмма с притворным ужасом покачала головой, выражая тем самым отношение к тому хламу, который собрала в своей гостиной ее хозяйка. При мысли о том, сколько времени требуется, чтобы смахнуть пыль со всех этих предметов, Эмму охватило раздражение: зачем здесь столько вещей? Нет, она не боялась никакой работы, но возиться с пылью, особенно в гостиной миссис Фарли, Эмма просто ненавидела.
- Предыдущая
- 59/114
- Следующая
