Рыцарь - Вулф Джин Родман - Страница 85

• Предыдущая
• 85/114
• Следующая

– Вы приводили туда мою дочь? После сражения?

– Нет, милорд.

– Вы видели Идн, когда сами находились на скалах?

– Нет. Если она и была там, то я ничего не знаю.

– Вот документ о передаче права собственности на поместье Свифтбрук. – Бил показал мне пергаментный свиток. – Вы разговаривали с ней без моего ведома? Рассказывали о сражении?

– Нет, милорд.

– Кто еще был с вами на скалах?

– Мой пес и мой кот, милорд. Вы их видели.

– Тогда кто же рассказал моей дочери о побоище? О людях, убитых вами, о смертельных увечьях?

– Только не я, милорд. Вам не кажется, что лучше спросить у нее?

Бил молчал, и я понял, что любое сказанное мною слово только все ухудшит. Кроме того, мне самому следовало хорошенько поразмыслить. Я намазал масло на хлеб, положил на него кусок копченой осетрины, а сверху еще один кусок хлеба.

Наконец Бил сказал:

– Вы надеетесь, что я отправлю вас на поиски вашего слуги.

– Верно, милорд.

– И напрасно. Вам лучше пойти отдохнуть как следует перед состязанием с сэром Гарваоном.

Я кивнул, поднялся на ноги и засунул обратно в ножны кинжал и Мечедробитель.

– Вы по-прежнему готовы состязаться с ним?

– В любое время, милорд.

Я не сказал этого Билу, но тетива Парки превращала все мои ночи в кошмар. И мне подумалось, что настало время применить ее с пользой.

– Я буду судить ваше соревнование.

– Конечно, милорд, – кивнул я.

– Я очень постараюсь судить справедливо, сэр Эйбел. Для меня это вопрос чести.

– Я понимаю, милорд.

– Можете идти. – Бил вздохнул. Когда я уже выходил из шатра, он тихо добавил: – И все же я надеюсь, что победит сэр Гарваон.

Во сне, приснившемся мне тем утром, я был (против обыкновения) самим собой, только совсем маленьким мальчиком, еще младше, чем был по выходе из пещеры Парки. Я сидел в маленькой лодке и греб вверх по Гриффину. Бертольд Храбрый стоял на берегу и смотрел на меня, а Сетр плыл рядом, выбрасывая фонтаны воды и клубы пара, точно кит. Выше по течению меня ждала мать. Довольно скоро Бертольд Храбрый остался позади, и я увидел лицо матери в зарослях ивняка и боярышника – красивое, улыбающееся, в венке из боярышниковых цветов. Но лодка плыла все дальше по извилистой реке, и, когда заросли боярышника остались позади, мать больше не появлялась. Время от времени я мельком видел впереди каменного грифона, из клюва которого бил источник, дающий начало Гриффину. Я попытался подплыть к нему, но внезапно очутился у отверстия трубы из толстого зеленого стекла.

В следующее мгновение я оказался верхом на сером боевом коне, в руке у меня была короткая пика с трепещущим на ветру вымпелом. Передо мной возвышался каменный грифон размером с гору и тверже камня. Я воинственно потряс взятой наперевес пикой, и секунду спустя грифон проглотил меня.

Я проснулся после полудня, зевнул и потянулся, вспоминая лицо матери среди листьев ивняка и цветов боярышника, прекрасное юное лицо. И хотя я еще не совсем проснулся, глубокая печаль охватила меня.

Она была совсем молодой, немногим старше Ша, когда ушла.

– Вы пробудились вовремя. Надеюсь, вы хорошо спали? – Мани сидел в изножье моей постели, умывая мордочку лапами.

Я снова зевнул.

– Я думал, ты с Идн.

– Ваш пес хотел пойти поклянчить еды. Поскольку ее светлость накормила меня до отвала, он доверил мне свой пост.

Я спустил ноги с раскладушки.

– Я рад, что вы начали общаться между собой.

– О, мы прекрасно понимаем друг друга. Он питает ко мне отвращение, а я отвечаю ему взаимностью. Несомненно, мы оба правы.

– Ты разговаривал с Идн.

Глаза Мани (прекрасные глаза, словно горящие зеленым пламенем) чуть округлились.

– Откуда вы знаете?

– А что, это секрет?

– Ну, она должна была держать язык за зубами. Я взял с нее слово.

Я нашел свою одежду, положил вещи на постель и внимательно осмотрел шатер Гарваона, убедиться, что мы с Мани находимся там одни.

– Она проболталась своему отцу, а он доложил вам обо мне. Так?

– Нет. – Я завязал тесемки нижнего белья и взял пару свежих чулков. – Она рассказала отцу вещи, которые слышала от тебя, и он пытался выяснить, откуда она это узнала.

– О. – Мани потянулся, плавно помахивая хвостом. – Вы ему сказали?

– Нет.

– Вероятно, оно к лучшему. Вы не возражаете, если я немного подеру когтями ваше одеяло?

– Только не порви.

– Хорошо.

Мани принялся драть одеяло. У него были длинные, острые черные когти.

– Это прозвучит довольно глупо, но я не ожидал, что ты станешь разговаривать с кем-то, кроме меня.

– Поскольку ваш пес не разговаривает? – Мани зевнул. – Он тоже может, просто не хочет. Вы сердитесь на меня за то, что я разговаривал с ее светлостью? Вы же не запрещали мне.

– Я… нет.

– Я сказал леди, что вы мой хозяин. – Он ухмыльнулся. – И сказал много других лестных слов о вас. Она и без того в восторге от вас и слушала меня, затаив дыхание.

– Полагаю, я должен поблагодарить тебя.

– В этом нет необходимости. Мне на роду написано терпеть людскую неблагодарность, и я уже привык.

Я застегнул ремень и всунул ноги в сапоги, прежде чем заговорить снова.

– Я постараюсь выразить свою благодарность более ощутимым образом, но на это потребуется время.

– Вы можете разрешить мне и впредь разговаривать с Идн. В противном случае мне придется избегать ее, и порой это будет выглядеть неловко.

Я наставил палец на аккуратный черный нос Мани.

– Ты прекрасно знаешь, что будешь разговаривать с ней, даже если я запрещу.

– Мне все равно придется, разве не так? Я имею в виду, если леди прижмет меня к стенке. Она скажет: «Я отлично знаю, что ты умеешь говорить, Мани, и если ты не хочешь разговаривать со мной, я велю отцовским лучникам использовать тебя в качестве мишени». Тогда я возоплю: «О миледи, пощадите!» Вот и все дела.

– Ладно, – решил я, – ты можешь разговаривать с ней, когда поблизости никого нет. Кроме меня. Ты можешь разговаривать с ней при мне или при Гильфе.

– Милорд. – Мани насмешливо поклонился.

– Не делай так. Это напоминает мне об Ури и Баки, а мне не нравится, когда они так держатся.

– Ваша воля для меня закон, о повелитель.

Я понимал, что Мани пытается разозлить меня, но с трудом сдержал смех.

– А теперь не отплатишь ли ты мне любезностью за любезность, ответив на несколько вопросов?

– На какие угодно, о божественнейший из повелителей.

– Ты как-то сказал мне, что родом не из Эльфриса. Ты по-прежнему утверждаешь это?

– Совершенно верно.

– Значит, ты родом из Ская?

– Боюсь, нет. – Мани принялся вылизывать правую переднюю лапу на удивление маленьким и аккуратным розовым язычком, никак не вязавшимся с широкой, покрытой шрамами мордой. – Не проще ли спросить, из какого мира я родом?

– Тогда я спрашиваю. – Я принялся натягивать на себя кольчугу.

– Позвольте поинтересоваться, из чистого любопытства, не в этом ли наряде вы собираетесь выйти на состязание с сэром Гарваоном?

– Да. Именно в этом.

– А что, собственно… впрочем, ладно. Вернемся к теме. Я родился здесь, в Митгартре, хотя пару раз побывал в Эльфрисе. Теперь вы собираетесь спросить, почему я умею разговаривать. Я не знаю. Некоторые из нас умеют, хотя очень и очень немногие. Даже некоторые собаки умеют, но не все люди понимают нас. Моя прежняя хозяйка умела наделять всех и вся способностью разговаривать и наделила таковой меня.

– Ты говоришь, что Гильф тоже родился здесь.

Один из воинов всунул голову в шатер:

– Все ждут вас, сэр Эйбел.

– Я выйду через минуту, – сказал я.

– Я не говорю ничего подобного, – сказал Мани, когда воин удалился. – И я не думаю, что это так. Во-первых, я ни разу не видел, чтобы он ел свои собственные испражнения.

Я нацепил на пояс Мечедробитель.

– Я однажды слышал, что обитатель – или обитательница – одного мира может перемещаться только в два соседних.

• Предыдущая
• 85/114
• Следующая