Сексуальная клиника - Браун Картер - Страница 2

• Предыдущая
• 2/28
• Следующая

– Форма американской пехоты? Морские пехотинцы? – В ее голосе звучало одобрение. – Может, полиция?

– На униформу медсестры, – наконец признался я. – На то самое белое одеяние, что сейчас на вас.

– Понимаю! – Ее голос вновь звучал профессионально. – Итак, когда вы видите привлекательную женщину в белой униформе медсестры, что же происходит с вами? Только конкретнее.

– Во мне пробуждается странное чувство. – Мой голос зазвучал глухо. – Желание, которому почти невозможно сопротивляться…

– Желание сделать что?

– Не могу в этом признаться…

– Байрон! – Она выдала мне одобрительную улыбку. – Мы зашли уже настолько далеко, что вам поздно останавливаться.

– Вы просто не представляете себе той бездны, что за этим таится! – страстно заверил я. – Одна страшная мысль преследует меня неотступно все последние годы. Если вдруг я заболею…

– Рано или поздно все заболевают, – констатировала она. – Но в наши дни, когда столько замечательных врачей и медсестер…

– Медсестер! – Я едва не задохнулся. – Разве вам еще не ясно? В том-то все и дело!

Резким движением я поднялся из кресла и начал быстрыми шагами мерить кабинет.

– Как вы думаете, почему я всякий раз, как побываю на улице хотя бы пять минут, делаю по сорок отжиманий и полощу рот? Ради чего? Да для того, чтобы ни в коем случае не заболеть, – вот ради чего! Потому что стоит мне заболеть, знаете, что произойдет?

– Ну так скажите, Байрон! – неуверенно потребовала она.

– Конечно, скажу! – рявкнул я. – Первым делом я, конечно, обращусь к врачу, и он заявит, что мне следует лечь в больницу. В самую классную, и, по его словам, просто немедленно. А когда я окажусь там, меня определят в отдельную палату, обязательно очень хорошую, с микрофонами для внешней и внутренней связи. Затем медсестра, непременно в белой униформе, зайдет ко мне, улыбнется и скажет снять всю одежду и лечь на койку. И знаете, что будет происходить дальше?

– Нет! – Ее глаза слегка расширились. – Нет, не знаю!

– Да я просто тут же просто зверею, вот что! – взвыл я. – Один взгляд на эту милую услужливую медсестру – и в следующую секунду во мне берут верх дикие инстинкты. Она одета в белое, подумаю я, а белое – это цвет девственности, и возможно, что она и есть девственница – кто знает? – но уж точно через десять минут, начиная с этого момента, девственницей она не будет.

– Вы имеете в виду, – голос Джейн Уинтур зазвучал уж слишком профессионально, – что будете испытывать сильное желание изнасиловать эту медсестру?

– Я имею в виду, сестра Уинтур, – произнес я с угрожающим рычанием, – что просто непременно изнасилую эту медсестру. – Я еще разок прошелся взад-вперед по кабинету и остановился напротив ее кресла. – Это учреждение ведь тоже больница, верно? И вы медсестра, не так ли?

– Байрон! – Ее улыбка вдруг стала нервной. – Думаю, для первого разговора мы слишком далеко зашли. Сейчас я отведу вас в кабинет доктора Ландела и…

– Уже поздно, – равнодушно констатировал я. – Да вы и сами это уже понимаете, разве не так? Я изо всех сил старался бороться с собой и, возможно, справился бы, но… нет!.. Вы продолжали лезть мне в душу и наконец разбудили во мне зверя. Мне остается лишь надеяться, что вы потом согласитесь – все произошло целиком по вашей вине. Ну, теперь все!

– Байрон! – отчаянно выкрикнула она, когда я сграбастал ее за халат и вытащил из кресла.

– Какой же это садизм, медсестра! – Я скрипнул зубами. – Привести меня в эту комнату, где такая шикарная кушетка и все наготове…

– Не смейте прикасаться ко мне! – взвизгнула она. – Если хоть пальцем тронете, я позову на помощь доктора Ландела.

– Ну наконец-то! – произнес я спокойным тоном и разжал пальцы, отпуская ее халат. – Ваш доктор сам позвонил мне вчера на Манхэттен на ночь глядя и попросил приехать пораньше с утра для встречи с ним. Мы договаривались на одиннадцать. – Для пущей важности я глянул на свои часы. – Прошло уже целых двадцать минут, поэтому, боюсь, он не в восторге от моей пунктуальности и начинает испытывать нетерпение.

Ее темные глаза расширились до невероятного размера.

– Так вы не Мервин Хиггинс, новый пациент из Айовы, которого ожидали сегодняшним утром?

– Я Дэнни Бойд с Манхэттена, точнее, живу западнее Центрального парка, – уверил я.

– Дэнни Бойд, – повторила она дрожащим голосом. – Какого же черта вы сразу не сообщили мне, что вы действительно именно Дэнни Бойд?

– Я пытался сделать это, вспомните! – Я скорчил страшную гримасу, оскалив зубы. – Но вы и слушать не захотели. Настойчиво называли меня Байроном – потому лишь, что это имя подходит к моей сатанинской внешности.

Она, раскрыв рот и все еще не веря своим ушам, уставилась на меня.

– Так все ваши разговоры о безумии при виде медсестры в униформе и о том, что это вызывает у вас желание изнасиловать медсестру, – тут ее щеки зарделись, – не более чем розыгрыш?

– Я решил, что раз не удается втолковать вам, кто я такой, то можно попробовать подыграть и изобразить из себя потехи ради секс-маньяка, – не стал я лукавить. – Затем, уже начав придуриваться, по вашему виду я заметил, насколько вы наслаждаетесь этим спектаклем, и решил продолжать в том же духе. – Я ухмыльнулся. – Но никаких взаимных обид и оскорбленных чувств как с той, так и с другой стороны, договорились? Я все еще Байрон, а вы по-прежнему Джейн, согласны?

– Вы мерзавец! – произнесла она с нажимом. – Негодяй и жалкий фигляр! Уж я постараюсь выставить вас дураком, чего бы мне это ни стоило!

Доктор Ландел оказался высоким и с хорошо развитой мускулатурой. Его возраст приближался к тому, что принято называть средним. Брюнет с жесткими волосами и элегантной проседью на висках, с медно-красным загаром, одетый в спортивную куртку оливкового цвета, свитер и красно-коричневые спортивные брюки. Доктор напоминал типа из рекламного ролика, который старается убедить в том, что все и так знают: что пить виски на свежем воздухе – это здорово.

– Ценю, что соблюли договоренность и явились точно в назначенное время, мистер Бойд, – произнес он с ноткой сарказма в голосе. – Как я понимаю, вы до некоторой степени частный детектив?

– Совершенно верно, – согласился я, – а вы, как я понимаю, до какой-то степени врач?

– Можете проверить мой профессиональный статус в любое время, когда захотите, мистер Бойд. – Его губы сжались в тонкую линию.

– Увы, про себя такого сказать не могу, – посетовал я. – Что у вас здесь за заведение? Нечто типа последнего прибежища для сексуальных маньяков?

– Я руковожу клиникой, оказывающей помощь в лечении сексуальных расстройств, – холодно пояснил он. – Мы не занимаемся научными исследованиями и сбором статистических данных, наша цель заключается ровно в том, чтобы помочь справиться с любыми проблемами, которые возникают в наиболее важной – надеюсь, это вы не будете оспаривать? – части жизнедеятельности взрослого человеческого организма.

– Насколько я понимаю, для вашего рода занятий вполне уместен лозунг типа: «Нечто прекрасное, если вам это позволяет ваш карман», как пишут в заголовках рекламных объявлений, – глубокомысленно заметил я.

– Здесь, в нашей клинике, – с обидой заявил Ландел, – применяется сексуальная терапия на порядок более высокая, чем у наших коллег в других медицинских учреждениях такого рода. Мы используем суррогатов-мужчин. – На этом его густые брови надменно поднялись. – Надеюсь, вам известно значение этого слова?

– Суррогат, – медленно повторил я. – Какие-то архитектурные излишества в эпоху Средневековья?

Доктор тяжело вздохнул.

– Это означает просто-напросто «заменитель». Другие клиники уже давно обеспечивают своих пациентов суррогатами-женщинами – у нас такое тоже практикуется, – но полагают неприемлемым использовать мужчин. – Тут в его глазах промелькнуло нечто вроде пламени фанатизма. – Мои коллеги попали в старую как мир ловушку: несовместимость медицинских исследований с требованиями морали. Женщине не следует вступать в сексуальные отношения, если не совершено церковное таинство брака и все такое прочее. – Нижняя губа доктора презрительно скривилась. – Иными словами, в практической помощи отказано почти половине населения страны.

• Предыдущая
• 2/28
• Следующая