В Флибустьерском дальнем море - Волков Алексей Алексеевич - Страница 32

• Предыдущая
• 32/83
• Следующая

- Не мне, так другим. Лучше в начале бунта убить парочку придурков, чем позволить убивать им. Меньше будет жертв. Кстати, именно поэтому меня и послушали. Поняли: либеральничать я не стану и полумерами обходиться не собираюсь. Если бы я блефовал, то они меня раньше штурманов бы в землю втоптали. И давай спать. День выдался трудный, а я почему-то сомневаюсь, что завтрашний станет легче. Спокойной ночи, Юра.

Засыпая, я подумал, что мое откровенное признание оттолкнет Флейшмана. Еще во время похода на вершину я заметил в нем презрение ко всем военным и к их методам. Нет, я не обиделся. С подобным отношением в последнее время приходится сталкиваться на каждом шагу. Да и как ему, богатенькому полуинтеллигентному чистоплюю, не осуждать стрельбу и убийства?

- Спокойной ночи, Сережа, - неожиданно пожелал мне Флейшман, и я почти немедленно заснул.

16. НАТАША ЛАГУТИНА. ЛАГЕРЬ НА БЕРЕГУ

Второе утро на острове выдалось таким же хмурым, как и первое. По-прежнему дул ветер, и море обрушивало волны на сушу. Снятый вчера вечером с камней полузатопленный "Некрасов" все так же равномерно раскачивался вдали от берега.

Как и вчера, нас назначили помогать кокам. Пассажиры же продолжали слоняться без дела до самого завтрака, даже немного дольше. Затем им пришлось на себе ощутить ими же выбранную власть. Не знаю, кому из членов совета пришла в голову мысль нагрузить их работой. Нам это объявили уже как готовое решение: всем здоровым пассажирам предписывалось (именно так!) принять участие в постройке шалашей.

Место для шалашного городка было присмотрено в лесу на некотором удалении от берега. Никаких инструментов не было, и ветви приходилось ломать руками. Вдобавок почти ни у кого не было соответствующего опыта, и руководивший строительством Кабанов с несколькими помощниками носились по выбранным для лагеря полянам, где показывая, что делать, а где и помогая.

Работа растянулась от завтрака до обеда. К концу ее вся опушка и несколько полян оказались усеяны шалашами от совсем крохотных до способных вместить по десятку человек. При разнице в размерах их объединяло одно: все они были низковаты и предназначены главным образом для лежания. Выпрямиться них смог бы разве что карлик.

Работая, пассажиры постоянно ворчали, некоторые демонстративно пыталис отказаться, но рядом немедленно возникал кто-нибудь из команды Кабанова, а то и член совета, и заставлял приниматься за дело - когда уговорами, а когда и угрозами.

Кое-кто объявлял это новой формой рабства и говорил, что по возвращению станет немедленно жаловаться на самоуправство, но дальше слов дело не шло. Людей Кабанов подобрал таких, что при одном их взгляде у самых буйных пропадало всякое желание спорить и лезть на рожон.

Не успели мы пообедать, как, подтверждая правоту и предусмотрительность совета, хлынул проливной дождь. Мы торопливо расползлись по своим новым жилищам и укрылись в них от очередной напасти.

Отношение людей к совету сразу переменилось: даже дураки теперь понимали, что если бы их не заставили работать, то им бы пришлось сейчас мокнуть под открытым небом без малейшей надежды обсушиться. Развести под дождем костер - дело почти безнадежное.

Сделанные наспех шалаши тоже кое-где пропускали воду. Приходилось устраиваться так, чтобы не попасть под падающие капли. Но это были уже мелочи по сравнению с тем, что могло нас ожидать. Да и винить за огрехи можно было только строителей, то есть самих себя.

Всякие хождения почти прекратились. Мы с Юленькой наконец остались наедине в своем шалаше, но женская любовь, в отличие от любви мужчины и женщины, требует большей обнаженности, и мы просто лежали рядышком и говорили, говорили, говорили...

Ближе к вечеру весь городок обошел Валера в блестящей от воды штормовке и объявил, что кэп разрешил всем желающим вернуться на "Некрасов".

Сердце мое забилось в предвкушении, воображение нарисовало родную каюту, в которой нам никто не сможет помешать, но радость оказалась преждевременной.

Машина "Некрасова" все еще не работала, воду удалось откачать лишь из нескольких отсеков, и хотя капитан ручался за безопасность корабля, большинство пассажиров предпочли до окончания ремонта остаться на берегу. Как будто в промокшем шалаше лучше, чем в комфортабельной каюте!

По-своему их понять можно. После всех пережитых ужасов людям совсем не хотелось вновь перебираться на корабль и зависеть от капризов стихии. И все-таки я готова была проклясть этих трусов, и, будь у меня возможность, пустилась бы на корабль хоть вплавь, лишь бы потом быть с Юленькой вдвоем.

Не вышло. Не знаю точного числа решившихся покинуть негостеприимный берег, но их набралось не больше ста человек вполне хватило двух шлюпок. А ведь в каждой сидели еще и члены команды, которых вызвал обратно капитан.

Мы с Юленькой не вошли в число счастливцев. Раз большинство пассажиров решили остаться на острове, то и большинство стюардесс было оставлено при них для выполнения своих прямых обязанностей.

Но мы нашли выход. Как только стемнело, а ночи в такую погоду буквально черные, мы с Юленькой переоделись, сняв с себя абсолютно все, а потом надев на голые тела заранее подобранные платья. Эти платья позволяли без особых проблем добираться до самых лакомых мест. Теперь в случае неожиданного вторжения в наш маленький шалашный рай нам достаточно было одернуть подолы и поправить лиф - и никто бы ничего не заподозрил.

Приходилось сдерживать стоны: шалаши стояли слишком близко друг к другу, а звуки скрадывал лишь шум дождя. Но свежесть ситуации и риск быть застигнутыми врасплох сделали наши ощущения такими же сильными, как в незабываемый первый раз...

17. ЛУДИЦКИЙ. ПАРУСНЫЕ КОРАБЛИ

Мысль заставить спасенных заняться возведением шалашей подал Лудицкому Кабанов. Аргументация была предельно проста: работа неизбежно отвлечет людей от нынешнего состояния с вероятными последствиями в виде всевозможных эксцессов, да и чисто практически полезно заранее позаботиться о крыше над головой. Небо так ни разу и не просветлело, и дождь мог начаться в любой момент.

• Предыдущая
• 32/83
• Следующая