Сын Чернобога - Шведов Сергей Владимирович - Страница 48
- Предыдущая
- 48/76
- Следующая
А в остальном приезжий ган ему понравился. По всему видно, что человек он неглупый и хваткий. Такой может быть полезен и в делах торговых, и в делах воинских. Ган Борислав был высок ростом, худощав» широк в плечах и красив ликом. Не жених, а картинка. Жаль, что Олемир всех своих дочерей успел выдать замуж, а внучки еще не вошли в возраст.
– А как здоровье князя Биллуга? – спросил Олемир, чтобы поддержать увядший разговор.
– Князь Матархи здоров, – бодро отозвался Борислав. – Некогда ему болеть – сына женит.
– Это которого сына? – насторожился Казимир.
– Андриана. Того самого, который за внучку Аскольда сватался. Но в Матархе решили, что русаланская княжна стоит киевской.
– Погоди, Борислав, – удивился Казимир. – Так ведь Любава, дочь Листяны Урса, замужем за Богданом Радимицким. Зять мой, княжич Вузлев, был дружкой на их свадьбе. Это еще при Аскольде сладилось.
– Андриан женился на дочери Ратмира, который доводится братичадом Листяне Урсу.
– Вот оно что, – просветлел ликом Казимир. – Ну что же, славянские боги им в помощь.
– Ратмир выдал сразу двух своих дочерей. Светлану – за Андриана, а Зару – за угорского гана Арпада.
– А прежде мы с уграми вроде не роднились? – вопросительно глянул на воеводу Олемира боярин Казимир.
– Так ведь прежде угры не селились в наших краях, а теперь они вытеснили печенегов с их пастбищ и подошли едва ли не к самой Русалании.
– Неспроста, выходит, затеяны эти свадьбы, – задумчиво протянул Казимир.
– Конечно, неспроста, – отрезал Олемир и тут же перевел разговор на другое: – Значит, ты, ган, решил послужить великому князю?
– Да, воевода.
– Так ведь служить князю Олегу прибыльнее.
– А я за прибылью не гонюсь. В службе сыну Варяжского Сокола чести больше.
– Хорошо сказал, – кивнул головой Олемир. – Обещать за князя я тебе не могу, ган Борислав, но в детинец сведу. Коли поглянешься ты князю Нигеру, то быть тебе среди его ближников, а не поглянешься – не взыщи.
– Спасибо, воевода. Но и ты знай, что я твердо усвоил мудрость пращуров. Долг платежом красен.
На князя Ингера ган, прибывший из Матархи, не произвел особого впечатления, он скользнул по его лицу синими глазами и равнодушно кивнул головой. Княгиня Ефанда была куда более любезна, сама поднесла заздравную чашу сначала боярину Казимиру, потом – воеводе Олемиру, и наконец – гану Бориславу. Первым двум она еще и поклонилась, а гану просто улыбнулась.
Княжий терем, который во времена Дира и Аскольда буквально гудел от голосов ближников, мечников и челядинов, ныне был практически пуст. Уступив сестричаду детинец и терем, князь Олег выстроил для себя каменный дом, обнес его высокой оградой и жил теперь на особицу. Такое поведение можно было бы счесть скромным и похвальным, если бы не одно обстоятельство, прискорбное для великого князя Ингера. Состояло оно в том, что и бояре, и мечники теперь обходили детинец стороной, норовя попасть в ближники к князю Олегу, а потому его дом, отстроенный близ торговой площади, быстро стал местом притяжения для всех честолюбцев, как местных, так и пришлых.
Князь Ингер, несмотря на юные годы, хорошо понимал двусмысленность своего положения, но еще лучше это понимала княгиня Ефанда, женщина далеко не глупая, обладающая к тому же сильным характером. Вдове Воислава Рерика исполнилось тридцать три года. Красавицей боярин Казимир ее не назвал бы, но мужские взоры она, безусловно, притягивала.
Ефанда несла свое вдовство достойно, не опускаясь до случайных связей. Такая сдержанность в поведении княгини была, конечно же, похвальной в глазах боярина Казимира и воеводы Олемира, но большинство киевлян считали Ефанду холодной и даже бездушной. Таким же смурным и скучным выглядел в глазах многих ее пятнадцатилетний сын. Многие бояре и простолюдины вслух жалели княжну Добромилу, которой вместо блестящего, полного сил тмутараканского княжича достался унылый варяг, еще не достигший возраста мужа.
Зато князь Олег очаровал старейшин и простолюдинов прежде всего широтой натуры, природным умом, удачливостью и пирами, которые он задавал для бояр и мечников, не забывая при этом выставлять угощение и для киевских обывателей. Ну как не любить такого щедрого князя.
– Князю Ингеру нужна своя дружина, – осторожно начал разговор воевода Олемир.
– А разве нам грозит опасность? – нахмурилась Ефанда. – Князь Олег сказал, что даже волос не упадет с головы моего сына.
– Так ведь дружина нужна князю не только для безопасности, но и для чести, – возразил княгине Борислав. – Я, простой ган, имею дружину в сто мечников, а великому князю Полянскому, Кривицкому, Древлянскому и Словенскому нужна дружина в пять – десять тысяч.
– В моей дружине двадцать пять тысяч гридей, – сверкнул глазами Ингер, явно недовольный тем, что пришлые бояре ведут столь важный разговор не столько с ним, сколько с его матерью.
– Извини, великий князь, но эти гриди служат не тебе, а твоему дяде, – продолжал как ни в чем не бывало Борислав. – Пока ты был мал, по-иному и быть не могло, но сейчас ты вырос. Твое слово с каждым годом должно все более громко звучать на подвластных тебе землях.
– Князя Олега в соправители дал мне отец, – дрогнувшим от негодования голосом произнес Ингер.
– Я не сомневаюсь в мудрости великого князя Воислава Рерика, как и в расположении к тебе, князь, твоего дяди. В Киеве и раньше было два князя, но каждый из них имел свою дружину. Я правильно говорю, воевода Олемир?
– Вне всякого сомнения, – поддержал тот гана.
– Кроме того, у каждого князя был свой круг мудрых советников из лучших Полянских родов, ибо сила и влияние правителя во многом зависят от его ближников. Тебе следует всего лишь сказать «да», князь Ингер, и множество людей придут на твой зов.
– И ты будешь первым среди них, ган, – насмешливо прищурился в сторону красноречивого гостя Ингер.
– С твоего позволения, князь, я буду третьим, десятым или двадцатым, – широко улыбнулся Борислав. – А первенство я оставляю за воеводой Олемиром и боярином Казимиром, чьи пращуры издревле служили великим князьям и мечом, и мудрым советом.
Ингер выпрямился в кресле и строго глянул в сторону бояр, скромно сидящих на широкой лавке.
– Я буду рад, бояре, видеть вас у великого стола и во главе своей дружины. И быть по сему.
Произнеся, быть может, самые главные в своей жизни слова, великий князь Ингер поднялся и покинул зал, оставив в замешательстве бояр и княгиню Ефанду. Она очень хорошо понимала, что это решение великого князя может не понравиться ее старшему брату, который, конечно же, сумеет поставить на место и малолетнего Ингера и бояр, вздумавших настраивать его против дяди.
Сила была на стороне князя Олега, в котором ближники и дружина видели своего истинного вождя, уже приведшего их к победе. Не к князю Нигеру, а именно к Олегу Вещему стекались со всех славянских земель витязи, жаждущие добычи. Все понимали, что большая война не за горами, но никто пока еще не знал, куда повернет коня новый киевский князь. И уж конечно, не пятнадцатилетнему сестричаду оспаривать власть у сорокалетнего мужа, почитаемого многими за сына бога.
– Не рано ли мы это затеяли? – высказал осторожное сомнение боярин Казимир.
– Так ведь мы ничего особенного не собираемся делать, – пристально глянул в глаза Ефанде ган Борислав. – Дружина в две-три тысячи мечников – всего лишь забота о безопасности князя и не более того. Что же касается ближников, то князь вправе приглашать в свой детинец всякого, кто достоин его расположения. А нынешнее положение князя Ингера, по сути, забытого всеми, слишком Уж похоже на бесчестье. Князю Олегу должно быть стыдно за пренебрежение, выказываемое сыну Воислава Рерика его окружением. И княгиня Ефанда, и вы, бояре, вправе указать ему на это.
Боярин Казимир даже крякнул от удовольствия, выслушав разумную речь гана. Не просить надо Ефанде и не оправдываться, а требовать свое, по праву положенное и ей, и великому князю Ингеру А киевские бояре, утесненные пришлыми варягами должны поднять свой голос в ее поддержку. Ведь поляне звали в правители не Олега, а Ингера, так можно ли мириться с тем, чтобы князь, возведенный на великий стол вечевым приговором, в котором выражается воля богов, и далее влачил жизнь в забвении.
- Предыдущая
- 48/76
- Следующая
