Морская Дама, Узор из лунного света - Уэллс Герберт Джордж - Страница 20

Чаттерис ничего не ответил.

- Это инстинкт, - сказал Мелвил. - Все они им наделены. Именно агитация. Всякая женщина обожает заглядывать в чужие дома.

- Очень возможно, - коротко отозвался Чаттерис и, не услышав ответа, погрузился в собственные размышления - судя по всему, довольно приятные.

Из Шонрклиффского военного лагеря донесся полуденный пушечный выстрел.

- Боже! - воскликнул Чаттерис и ускорил шаги.

Эделин они застали за какими-то бумагами. Когда они вошли, она укоризненно - и в то же время с оттенком нежности в духе Марчеллы указала на часы. Чаттерис долго извинялся, пустив в ход все свое обаяние, но ни разу при этом не упомянув о встрече на Лугах с Морской Дамой.

Мелвил отдал книги Эделин и оставил обоих глубоко ушедшими в подробности структуры окружной партийной организации, которую представил им местный организатор от либеральной партии.

II

Спустя некоторое время после отъезда Чаттериса мой троюродный брат Мелвил и Морская Дама сидели под дубом в дальнем конце сада, выходившем к морю. Если не принимать во внимание Паркер, сидевшую на почтительном расстоянии от них за каким-то шитьем - а ее никто никогда во внимание не принимал, - они были одни. Фред и девочки катались на велосипедах - Фред отправился кататься с ними по просьбе Морской Дамы, - а мисс Глендауэр и миссис Бантинг поехали в Хайд наносить визиты каким-то противным местным жителям, которые могли оказаться полезными Гарри во время избирательной кампании.

Мистер Бантинг пошел удить рыбу. Он не питал страстной любви к рыбной ловле, но был во многих отношениях весьма решительным человечком и взял за правило удить рыбу каждый день после обеда, чтобы избавиться от "нелепой привычки", как это называла миссис Бантинг, страдать морской болезнью всякий раз, как он оказывался в лодке. Он говорил, что ежедневное уженье с лодки на мидию - самый лучший способ переломить себя, и временами казалось, что это вот-вот совсем его переломит. Правда, морская болезнь все равно не проходила. Впрочем, мы немного отвлеклись.

Так вот, оба сидели в тени под вечнозеленым дубом. Мелвил, насколько я понимаю, был во фланелевом костюме в едва заметную полоску, что в 1899 году считалось верхом корректности и в то же время непринужденности. Нет сомнения - во всяком случае, мне это представляется наиболее правдоподобным, - что он не сводил глаз с лица Морской Дамы, погруженного в тень и обрамленного солнечной золотистой зеленью лужайки и черно-зеленой листвой дуба В тот день она сначала была задумчива и печальна, но под конец заметно оживилась. Не знаю, она ли предложила ему закурить или он спросил у нее разрешения. Во всяком случае, он достал сигареты. Она как будто потянулась к ним, и он немного растерялся, не зная, как понять ее движение.

- Я думаю, вы... - сказал он.

- Никогда не пробовала. Он оглянулся на Паркер, потом встретился взглядом с Морской Дамой.

- Это одна из тех вещей, ради которых я сюда пришла, - сказала она.

Ничего другого ему не оставалось.

Она взяла сигарету и принялась ее задумчиво разглядывать.

- Там, у нас, - сказала она, - это... Вы ведь понимаете, к нам табак попадает только совсем промокшим. Некоторые из наших мужчин... Они кое-чему научились у моряков. По-моему, это называется "жвачка". Но это просто ужасно!

Она сделала такой жест, словно отмахнулась от столь неприглядной картины, и погрузилась в раздумье.

Мой троюродный брат достал спички.

Она на мгновение заколебалась и бросила взгляд в сторону дома.

- А миссис Бантинг? - спросила она. Насколько я понимаю, она уже не раз задавала этот вопрос.

- Она ничего не будет иметь против... - начал Мелвил и запнулся. - Она не сочтет это неприличным, - уточнил он, - если никто другой не сочтет это неприличным.

- Но здесь больше никого нет, - сказала

Морская Дама, бросив взгляд на Паркер, и мой троюродный брат зажег спичку.

Мой троюродный брат никогда не выражается прямо. Идет ли речь об общих проблемах или о личных делах, он всегда настолько предпочитает намеки, что это превратилось у него в подлинную страсть. Он так же неспособен подойти к делу прямо, как кошка - приблизиться к незнакомому человеку. Но тут он вдруг изменил своему обыкновению. Подавшись вперед и внимательно наблюдая за ее первыми, и довольно удачными, попытками затянуться, он сказал:

- Никак не могу понять, ради чего, собственно, вы явились сюда?

Она улыбнулась ему сквозь легкую струйку дыма.

- Ну, ради вот этого, - сказала она.

- И ради причесок?

- И ради платьев.

После секундного колебания она снова улыбнулась.

- И ради всего этого, - сказала она и, словно почувствовав, что ее ответы не вполне его удовлетворили, сделала жест, который охватил и дом, и лужайку, и... "И что еще?" - подумал мой троюродный брат Мелвил.

- Правильно я это делаю? - спросила Морская Дама.

- Прелестно, - ответил мой троюродный брат с легким оттенком грусти в голосе. - Вам нравится?

- Ради этого стоило сюда явиться, - сказала Морская Дама, с улыбкой глядя ему прямо в глаза.

- Неужели вы действительно явились сюда только ради...

- Ради того, чтобы посмотреть, как живут люди на суше? - договорила она за него. - А разве этого мало?

Сигарета у Мелвила никак не раскуривалась. Он задумчиво посмотрел на нее.

- Жизнь - не только... все это, - сказал он.

- Не только что?

- Не только солнечный свет. Сигареты. Разговоры. Приличные манеры.

- Но она состоит...

- Не только.

- Например?

- Да вы знаете.

- Что?

- Вы знаете, - сказал Мелвил, не глядя на нее.

- Я не желаю этого знать, - отозвалась она после небольшой паузы.

- Кроме того... - продолжал он.

- Да?

- Вы говорили миссис Бантинг... - Ему пришло в голову, что он пересказывает сплетни, но было уже поздно.

- Ну?

- Что-то о душе.

Она ответила не сразу. Он взглянул на нее и увидел у нее в глазах улыбку.

- Мистер Мелвил, - спросила она с невинным видом, - а что такое душа?

- Ну, это... - с готовностью начал мой троюродный брат и умолк.

- Душа - это... - начал он снова и стряхнул с сигареты воображаемый пепел.

- Душа... - повторил он и взглянул на Паркер.

- Душа - это, знаете ли... - сказал он и поглядел на Морскую Даму с видом человека, который пытается осторожно и взвешенно ответить на трудный вопрос.