Граальщики - Холт Том - Страница 22
- Предыдущая
- 22/72
- Следующая
– Как бы там ни было, – подхватил Ламорак, – было очень приятно вас повидать, и желаем вам удачи в ваших делах, в чем бы они ни заключались, но боюсь, нам уже пора двигаться дальше. Чао! – И он направился было решительным шагом по направлению к единорогу, но дуло револьвера последовало за ним.
– Не так быфтро, – сказало одетое железом чудище. – Фто это вы двое тут делаете ф этой кенгуруфкой, а?
Двое рыцарей переглянулись.
– С кем? – переспросил Ламорак.
– Ф кенгуру, – ответил голос из барабанных глубин. – Давайте, выкладывайте вфе нафифтоту.
– Прошу меня простить, – сказал Ламорак тем изысканно-вежливым тоном, который используется, когда необходимо объяснить совершенно очевидные вещи тяжеловооруженному идиоту, – но, строго говоря, это не кенгуру.
– Не кенгуру?
В интонации голоса прозвучало нечто, что дало Ламораку тот ключ, который он искал.
– Вы ведь не из этих мест, не так ли? – спросил он.
Железное страшилище не отвечало, но оно ерзало и побрякивало так, словно хотело подтвердить правоту Ламорака.
– Или не из этого времени, если уж на то пошло, – медленно прибавил тот. – Вы из будущего, правда?
– О, ферт! – промямлила железяка. – Как вы догадалифь?
Если бы Ламорак хотел сказать правду, он ответил бы, что вполне логично вывести такое заключение, когда вы натыкаетесь на кого-то, кто слышал о кенгуру, но не знает, как они выглядят, и считает, что в Прошлом, чтобы не вызывать подозрений своим внешним видом, следует сделать из себя подобие Неда Келли. Но вместо этого он сказал лишь:
– Удачная догадка.
Пертелоп тем временем с большим успехом изображал из себя человека, пытающегося проглотить живую рыбу.
– Что ты хочешь этим сказать – из будущего? – сумел наконец выговорить он.
Ламорак улыбнулся.
– Позволь мне представить тебя, – сказал он. – Сэр Пертелоп, это Хроногатор. Хроногатор – сэр Пертелоп.
Со своей стороны, сэр Пертелоп выглядел как человек, которому только что сказали, что солнце восходит на востоке благодаря садоводству. Он нахмурил лоб.
– Простите, – сказал он, – но может ли хоть кто-нибудь объяснить мне, что происходит?
Хроногатор пожал плечами – жест, в котором было бы гораздо больше элегантности, если бы в него не было вовлечено столь большое количество листового железа, – и снял с головы железный барабан, открывая взгляду молодое, веснушчатое и без всякого сомнения женское лицо, по виду лет четырнадцати-пятнадцати, со скобками на зубах.
– Нифево, – сказала она, – я объяфьню. Я уве привыкла обьяфьнять, – добавила она. – Но фначала дайте мне фнять вфю эту фертову броню.
Последовала неловкая пауза, в течение которой она стаскивала с себя свои железяки. Это было все равно что смотреть на раздевающегося робота-убийцу.
– Вот так-то лучфе, – вздохнула Хроногатор. Теперь она была одета в алый комбинезон и серебристые кроссовки, и выглядела в них примерно на пять футов два дюйма. Револьвер по-прежнему был у нее в руке, но, видимо, лишь потому, что вокруг не было ни пяди пространства, не заваленного листовым металлом. – Я ф кофмифефкого корабля, – пояснила она.
– Понимаю, – не очень убежденно произнес Пертелоп.
– Это офень профто, – продолжала Хроногатор, стоя на одной ноге и яростно массируя вторую. – Наф дефять феловек, и мы были вапуффены на орбиту в капфуле времени, летяффей фо фкорофтью, превыфаюффей фкорофть фвета.
– Совет по Реализации Теории Относительности, – вмешался Ламорак. – Это был величайший из всех научных экспериментов, какие когда-либо предпринимались. На десятилетия опередивший свое время, – добавил он.
– Ну да, – горько сказала Хроногатор, – вот только фто эти идиоты ввяли и вапуфтили наф не в том направлении. Вмефто того, фтобы лететь в Будуффее, мы попали в Профлое.
– Очевидная небрежность, – посочувствовал Ламорак. – Скорее всего, кто-то забыл прочесть как следует руководство.
– И к тому ве они вабыли дать нам еды, – добавила Хроногатор, – ив-ва фего кому-нибудь ив наф то и дело приходифся валевать в аварийную капфулу, фпуфкатьфя на Поверхнофть, в какое-нибудь пуфтынное мефтечко, и ифкать нам провиант. Угадайте, фья офередь подофла в этот рав.
Пертелоп наградил Ламорака озадаченным взглядом.
– Откуда ты все это знаешь, Лам? – спросил он.
– Очень просто, – отвечал тот. – Я уже встречался с одним из них – о, лет двести пятьдесят назад, может быть, больше. Не с тобой, – пояснил он Хранителю Времени, – с кем-то из твоих… э-э… коллег. Ему было лет девять, и у него были волосы морковно-рыжего цвета.
Хроногатор кивнула.
– Это похове на Файмона, – сказала она. – Я фкаву ему, фтобы он внал, фто ф тобой вфтретитфя.
Пертелоп начал было снова: «Но…», но Ламорак опередил его.
– Понимаешь, наше прошлое – это их будущее, – пояснил он, – так что несмотря на то, что я уже встретил этого – Саймона, так ведь? Хорошо, я запомню, – он не встретит меня еще два с половиной столетия, или сколько там это будет по их временной шкале. И, разумеется, в то время как мы с течением времени делаемся старше, они молодеют.
Хроногатор кивнула.
– Когда-то мне было форок фефть, – свирепо сказала она, – а фейчаф – пофмотрите на меня. И еффе эти треклятые фтуки на вубах, которые фовфем не помогают.
– Это, должно быть, ужасно, – согласился Ламорак. – Почему ты не снимешь их к чертям собачьим?
– Потому фто, – печально отвечала Хроногатор, – когда мне было форок фефть, у меня были офень ровные прямые вубы, и ни одной пломбы. Фто овнафает, фто мне нувно нофить эти фертовы фкобки и фифтить вубы три рава в день, инафе я вывову временной парадокф. Это ферт внает как дофтает, – она помедлила минутку, словно что-то неожиданно пришло ей в голову. – Пофтой-ка, – сказала она. – Как это ты мог вфтретить Файмона двефти пятьдефят лет навад? Ты бы был фейчаф уве мертв.
Настала очередь Ламорака вздохнуть.
– Сейчас объясню, – сказал он.
Где-то неподалеку настоящий кенгуру – без золотых копыт и рога посередине лба – весело скакал куда-то по своим делам; его ум был занят той великой загадкой, которая поглощает умы представителей всех видов, поглощает до такой степени, что к настоящему моменту это намертво затормозило их движение по рельсам эволюции и помешало им развиться в гиперразумные сверхсущества, что в противном случае было бы неизбежно.
А именно: каким это образом, независимо от того, насколько внимательно вы следите за содержимым своих карманов, в конце концов вы не находите в них ничего, кроме пары скрепок, покрытой налипшей дрянью карамельки и маленькой никому не нужной медной монетки на самом дне?
Кенгуру как раз пришел к заключению, что, очевидно, Дьявол подбирается среди ночи и кладет туда все это, пока ты спишь, когда из расселины в скалах внезапно выскочило ужасное привидение и замахало руками, устрашающе ухмыляясь. Кенгуру замер посередине прыжка, неуклюже приземлился и подвернул себе ногу. При приземлении из его сумки вылетела пуговица от рубашки и клочок обертки от жевательной резинки; ветер унес их вдаль.
Чудовище приближалось – не спеша и с безграничной угрозой. Позади него два человека, один с камерой, а другой с большим бобинным магнитофоном, высовывали головы над кромкой склона. Чудовище разговаривало – судя по всему, само с собой.
– Эти великолепные создания, – говорило оно, – самые крупные в мире представители истинных сумчатых, преследуемые человечеством почти до полного исчезновения в некоторых частях бесплодных австралийских пустынь…
Кенгуру съежился и присел на задние лапы, слабо приподняв передние – неясно, для того ли, чтобы создать иллюзию угрозы, или чтобы за ними укрыться. Чудовище продолжало наступать.
– А теперь, – говорило оно, – я хочу попробовать подобраться к кенгуру поближе, и если удача будет на нашей стороне, возможно, мы впервые будем иметь случай показать вам…
Кенгуру попытался двинуться с места, но совершенно безуспешно. Всеми фибрами своего существа он боролся с побуждением слабо ухмыльнуться и помахать камере. Он проиграл.
- Предыдущая
- 22/72
- Следующая
