Не говори любви «прощай» - Маслюкова Ольга - Страница 24

Света вернулась. Косметику на лице она полностью смыла и, как ни странно, стала выглядеть от этого только лучше.

— Тушь попала в глаза, — объяснила Света свое внезапное исчезновение. — А косметичку забыла дома. Придется сидеть ненакрашенной.

— Вам хорошо, — искренне сказала Люба.

— Правда? — обрадовалась Света. — А мне всегда казалось, что без косметики я выгляжу как последняя уродка. Потому, кстати, не люблю на курорты ездить. Такое чувство, что на пляже все тебя рассматривают и думают: такой на печке надо лежать, закрывшись от всех, а не оскорблять людей своим видом.

— Да что же вы так плохо о себе думаете? — возмутилась Люба. — Во-первых, вы можете собой заняться, если сами себе не нравитесь. У вас есть время, есть деньги…

— Это бесполезно, — отмахнулась Света.

— Конечно, бесполезно, если вы не измените свое отношение к себе. Я в школе работаю, и у нас одна учительница была — инвалид, одна нога короче другой, горбик небольшой, нос как у Бабы-яги, проблемы с волосами — она парик носила. А муж — очень интересный мужчина. Так заботился о ней! Регулярно возил на массажи. Так вот эта учительница влюбилась в массажиста, а он — в нее. Она развелась с мужем и вместе с массажистом уехала жить в Краснодарский край, потому что для ее здоровья тот климат больше подходит.

— Ничего себе!

— Да-да… И никаких угрызений по поводу своего внешнего вида. Она вообще очень веселая по характеру. За это ее все любили. А у вас никаких явных физических недостатков не видно.

— Я не умею думать о себе.

— Научитесь! Направьте те силы, которые уходят сейчас на борьбу с мужем, на себя. И вообще: месть — блюдо, которое подается холодным. Разберитесь сначала с собой.

— Вы такая умная, — медленно сказала Света. — Почему мы не познакомились раньше?

— Это профессиональное, — первый раз за вечер улыбнулась Люба. — Мы, учителя, привыкли всех учить.

А про себя подумала: можно быть совершенно несчастным, даже если в твоем гараже стоит «ягуар».

— Можешь себе представить? — В Женькином голосе звучал восторг. — У нас сломалось колесо на детской коляске. Мы позвонили в фирму, где ее покупали, и нам — абсолютно бесплатно! — прислали даже не одно новое колесо, а целых три!

— Здорово! — согласилась Варя. — Все для человека.

— А вообще-то, — на том конце провода повисла пауза, — если бы я рассказала тебе, как здесь живу, то ты облилась бы слезами. Ты представляешь меня с тележкой на свалке?

— В каком смысле? — не поняла Варя.

— В самом прямом! Здесь есть такие свалки, где можно найти очень хорошие вещи. Совсем новые! Я притащила вчера домой отличный компьютерный стул, шторы, из которых сейчас покрывало шью, рулон полиэтилена — пригодится, когда ремонт буду делать. Побираюсь…

— Подумаешь, — Варя успокоилась, потому что после слов о слезах ей почудилось что-то страшное. — В наше время каждый ищет способ, как лучше сэкономить.

— А еще я взялась для одной семьи гладить два раза в неделю мужские рубашки. Не такой уж большой заработок, но мне все равно делать нечего.

— И молодец, — похвалила Варя.

— Это случайно получилось. Одна знакомая, тоже русская, но живет здесь восемь лет, нашла себе немца, они пожениться собираются. У немца такая работа, что надо каждый день в свежих рубашках ходить. А она не успевает гладить. Тут многие из наших ходят убираться в богатые немецкие дома. Но такое место непросто получить: нужны рекомендации. Там почасовая оплата…

Женя всегда была неимоверной чистюлей. Убирать дом, по крайней мере свой собственный, она любила и умела, так что запросто справилась бы и с чужим.

— У нас одна женщина из агентства ездила с сыном в Германию, — вспомнила Варя. — Берлин и Дрезден. Ей очень понравилось. Единственное, чем недовольна, что купила автобусный тур. Говорит, что муторно и некомфортно. На обратном пути у них вообще автобус сломался, и они десять часов прождали, пока за ними приехал другой. Рассказывала, что ходила на съемки шоу «Голод».

— А что это такое? Я даже не слышала…

— Серьезно? Ну к вам в Германию привезли наших молодых ребят, и они должны себе деньги добывать: кто попрошайничает, кто картинки рисует и продает… Точно не знаю, сама не смотрела. Знакомая говорила, что шоу это снимают человек двести, и все получают вполне приличные деньги.

— А меня не возьмут туда? — В Женькином голосе появился интерес.

— Кем? — удивилась Варя. — Оператором? Или героем?

— Какая разница! Раз деньги приличные…

— Вот сейчас квартиру продашь — и будут тебе деньги! Человек десять уже смотрели. Пока думают.

Попрощавшись с Женей, Варя прошла на кухню, где Инна в гордом одиночестве пила чай. Она пришла как раз перед Женькиным звонком и успела только сообщить, что нашла Варе денежного клиента, которому нужно одну квартиру снять, а другую купить.

— Как течет жизнь в Германии? — спросила Инна.

— Своим чередом, — ответила Варя. — Женька в очередной раз пытается похудеть. На этот раз сидит на диете американских космонавтов — ест только мясо и яйца. А у Полинки — любовь. Ты-то с ней не переписываешься?

— Иногда по электронной почте. Кажется, она не скучает, привыкла… Да, — Инна налила себе еще чая, — а мама вам рассказывала, что она встречалась с Вовиной родительницей?

— Еще нет, — Варя подумала, что пора бы Любаше выбросить и Вову, и его родственников из головы. — А когда?

— Да только вчера! — Глаза Инны засверкали. — Тогда вы упадете сейчас! Оказывается, Вова — наркоман!

— Да ты что?! — Варя застыла с банкой варенья, которым хотела угостить гостью.

— Я сама обалдела! Мне и в голову такое не приходило! Сейчас, задним числом, вспоминаю некоторые странности. Сидим, например, смотрим телевизор, и вдруг он — раз, и заснул. Постоянно засыпал ни с того ни с сего. Или глаза бывали такие жуткие! Я еще думала: какой необычный, глубокий взгляд. Вот дура, правда? Но откуда я знала? Еще его всегда мучила жажда. И вранье бесконечное — когда надо и не надо. Я замечала, но мне казалось, что у него просто очень развита фантазия.

— Боже мой! Да тебе повезло, девочка моя!

— И не говорите! Когда мама мне рассказала, сразу так легко стало! Все объяснилось! Я-то в себе недостатки искала… А дело вон в чем, — Инна в этот момент показалась Варе маленьким ребенком, которому только что объяснили, что он ни в чем не виноват. — Я всю ночь о нас думала, вспоминала. Это ужасно, тетя Варя, но я поняла, что и не любила Вову совсем. Просто нашло временное затмение. Потому что, если бы я его любила, то бросилась бы сразу к нему — спасать и утешать. А мне ничего этого делать не хочется, даже видеть его не хочется. Даже вспоминать.

— Значит, затмение прошло.

— Полностью! Так я же по делу, — спохватилась Инна. — Можно я дам ваш телефон своему знакомому? Он сам вам расскажет, что ему нужно, в каком районе и по какой цене.

— Конечно.

— Он очень порядочный человек, — сказала Инна, с удовольствием поедая варенье. — Но с ним жуткая история случилась! Женился по глупости, а теперь жена требует жилплощади, фактически выживает и его и родителей… Она привела в чужой дом другого мужчину, от которого беременна!

— Как же твой знакомый такое допустил? — Варе сразу представился забитый мужчина-подкаблучник, который не умеет за себя постоять.

— А что он мог сделать?!

— М-да, — Варя подумала, что девочка слишком доверчива и опять связалась с кем-то весьма сомнительным.

— Тетя Варя! — На лице у Инны появилось умоляющее выражение. — Мне очень неудобно, но не могли бы вы дать мне на неделю тысяч десять? Родители столько денег из-за меня на ветер выбросили, и я не могу еще что-то просить. Через неделю у меня зарплата.

— Что за срочность? — Просьба показалась Варе подозрительной.

— Дело в том, что этот мой знакомый пригласил меня на день рождения своего отца. Кстати, профессора. Они устраивают вечер в кафе. Мне ведь нужно подарок купить! Ну и для себя… Может быть, кофточку новую… Сами понимаете. Не хочется выглядеть как попало.