Лэнс Армстронг, «Тур де Франс» и самый громкий скандал в истории спорта - Альберготти Рид - Страница 78

За несколько недель фонд разорвал все отношения с Лэнсом. Они подали заявку на изменение названия, и с 30 октября фонд стал называться Livestrong. До 12 ноября были улажены все правовые вопросы. Сотрудники фонда сняли семь желтых маек, которые украшали стены главного офиса. Последствия провала Лэнса продолжали преследовать фонд. Пожалуй, самая серьезная потеря случилась, когда футбольный клуб расторг долгосрочное соглашение, которое заключил с фондом в 2011 году. Канзасский футбольный клуб обещал выплачивать 7,5 миллиона долларов от продаж билетов, атрибутики и сувениров в течение шести лет в обмен на право использовать в названии своего нового дорогого футбольного стадиона слово Livestrong. Они убрали из названия стадиона слово Livestrong и переименовали его в «Спортивный парк».

На следующий день после празднования Лэнс собрал у себя дома в Остине друзей и помощников и сказал, что собирается открыто признаться в употреблении допинга. Кто-то из друзей сказал ему, что у него было несколько вариантов – начиная от интервью газете, заканчивая съемкой документального фильма. Он задумал написать новую книгу и начал с прочтения биографии, написанной его другом Уолтером Айзексоном, о Стиве Джобсе – человеке, которому пришлось начинать все с нуля, после того как его выгнали из собственной компании. Лэнс был уверен, что со временем сможет вернуть себе популярность. Он сравнивал себя не только со Стивом Джобсом, но даже с президентом Биллом Клинтоном, который в 1998 году отрицал обвинения в сексуальной связи с Моникой Левински, позорно обманывая всех вокруг заверениями вроде: «Я не имел сексуальных связей с этой женщиной». Если Клинтон смог пережить этот скандал и остаться одним из самых популярных людей на планете, тогда сможет и Лэнс. Вопрос был – как?

Пока Армстронг размышлял о своей популярности, его адвокаты беспокоились о все растущих правовых проблемах, и не напрасно. Джефф Новицки с прокурорами изучали возможность снова завести уголовное дело. В итоге им не удалось ничего обнаружить, кроме создания помех правосудию, и казалось, что уже ничего нельзя поделать.

Однако другое отделение Министерства юстиции – вашингтонский отдел по гражданским делам – продолжало обдумывать возможность присоединиться к расследованию улик, предоставленных Флойдом Лэндисом. После появления документов Антидопингового агентства юристы отдела по гражданским делам начали искать возможность предъявить обвинение владельцам команды US Postal и Армстронгу в том, что они обманывали правительство, получая спонсорские деньги от US Postal Service и ведя при этом допинговую программу. Через Управление США по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов Джефф Новицки начал помогать отделу по гражданским делам собирать улики. Роберт Чендлер, юрист Министерства юстиции, который руководил рассмотрением иска Лэндиса, месяцами обзванивал свидетелей. Вскоре после публикации отчета Антидопингового агентства он подал прошение в федеральный суд, чтобы тот обязал Лэнса предоставить документы, касающиеся, помимо прочего, финансовых отношений с Международным союзом велосипедистов и Микеле Феррари. Той осенью Лэнсу пришлось, наконец, выполнить требования суда.

Судебный процесс по делу SCA Promotions особенно волновал юристов Лэнса. Вопрос был не просто о крупной сумме. Тиллотсон хотел спросить Армстронга, принимал ли тот когда-либо допинг, чтобы выиграть. Такая перспектива оставляла Лэнсу неприятный выбор. Он мог защитить себя и сказать, что никогда не давал заведомо ложных показаний, а значит, как и говорил ранее, никогда не принимал допинг, что означало очередное лжесвидетельство перед судом. Или мог воспользоваться правом отказаться давать показания, ссылаясь на пятую поправку конституции. Однако Лэнсу, униженному и опозоренному за предыдущие два месяца, ничто не могло навредить больше, чем решение воспользоваться правом не свидетельствовать против себя. В прессе снова начнутся разговоры, и имидж Лэнса уже ничто не спасет.

Чувствуя собственное бессилие, Лэнс снова кинулся к «Твиттеру», куда отправлял обобщенные гневные послания в адрес всех людей и компаний, участвовавших в его травле. Следующие полмесяца он провел на Гавайях, публиковал твиты с фотографиями закатов необыкновенной красоты на фоне пальм и себя самого в тренажерном зале с приписками «тут норм». Он давал ссылки на фотографии сервиса Mobli. По возвращении в Техас его сфотографировали лежащим на красном диване рядом со стеной, на которой были развешаны его семь маек. «Вернулся в Остин, валяюсь», – написал он 10 ноября. Реакция людей на публикацию была неоднозначной. Через пару дней 6000 пользователей разместили его «валяюсь» в своих аккаунтах и еще 1700 добавили твит в избранное. Кто-то выражал поддержку, говоря, что Лэнс заслужил все свои майки, другие называли его заносчивым и заблуждающимся.

Несмотря на возможные юридические и финансовые трудности и тот факт, что его собственный капитал был в опасности и мог исчезнуть в костре судебных разбирательств, Армстронг по-прежнему недальновидно был сосредоточен на одной цели – вернуться в триатлон. Его хороший друг Билл Риттер начал прощупывать почву в Антидопинговом агентстве, чтобы найти какой-то способ сократить срок дисквалификации. Риттер в прошлом был губернатором Колорадо, а теперь руководил частным исследовательским центром при университете. Они познакомились с Лэнсом в 2009 году. Тогда Лэнс только что купил недвижимость в Аспене и наудачу позвонил губернатору Риттеру с предложением: «Почему бы нам не организовать профессиональную гонку в Колорадо?» Влиятельный демократ Риттер собрал команду людей, которые помогли организовать многодневную гонку USA Pro Challenge. За время работы над проектом они подружились и часто встречались в Аспене за кружкой пива. Обсуждая запрет Антидопингового агентства, Лэнс говорил Риттеру о своих надеждах снова участвовать в соревнованиях. Осенью Риттер позвонил Тревису Тайгарту, которого не знал лично, и сказал, что Лэнс очень хочет вернуться обратно в спорт. «Есть ли смысл поговорить с Лэнсом? Есть ли возможность заменить пожизненную дисквалификацию другим наказанием?» – спрашивал Риттер Тайгарта. Тревис ответил, что надежда есть. Согласно антидопинговому кодексу спортсмены могут сократить себе срок дисквалификации на 75 процентов, если окажут существенную помощь агентству в разоблачении других нарушителей. Лэнс попросил подключиться своего адвоката Тима Хермана.

Херман позвонил Тайгарту и предложил ему встретиться с юристами Лэнса в офисе Антидопингового агентства. Тайгарт сказал, что хочет видеть самого Лэнса. Херман заколебался; Тайгарт повторил, что хочет обсудить дальнейшие планы с Армстронгом лично, а не со сворой его адвокатов. Он согласен встретиться с Армстронгом один на один.

Как минимум один адвокат Лэнса, Джон Кекер, был против встречи. Кекер гордился своей работой по прекращению уголовного преследования Армстронга и думал, что эта встреча только навредит, сведет на нет все их усилия. Юристы Армстронга не имели единого мнения о том, как работать с обвинениями Антидопингового агентства с самого начала. Марк Фабиани высказался за встречу, как и Тим Херман, который надеялся, что после встречи Тайгарт наверняка направит письмо в Министерство юстиции с предложением не возбуждать дело по иску Флойда Лэндиса. Армстронг решил довериться интуиции и согласился.

Ни Армстронг, ни Херман не хотели встречаться с Тайгартом в офисе агентства, потому что это могло привлечь ненужное внимание. Они попросили Риттера предоставить им 14 декабря свой офис в центре Денвера. Риттер согласился, Тайгарт тоже. Лэнс еще раньше продал свой самолет и полетел чартерным рейсом с Анной и детьми, которые собирались повидаться с ее родителями в Боулдере.

Встреча началась без Лэнса. Тим Херман сначала решил осмотреться, чтобы понять, стоит ли приглашать опального велогонщика. Кроме Хермана и Тайгарта там были Билл Бок, Билл Риттер и Стивен Ангерлидер, психолог и консультант Техасского университета, на которого возлагалась функция примирителя сторон. Он был автором книги о допинговой программе Восточной Германии 1970-х годов, спонсируемой государством, и работал в комитете образования и этики Всемирного антидопингового агентства, поэтому с миром допингового контроля был знаком не понаслышке. Книгу он принес с собой на встречу и положил ее на стол.