Лэнс Армстронг, «Тур де Франс» и самый громкий скандал в истории спорта - Альберготти Рид - Страница 20

Через неделю после гонки Париж – Ницца американская команда уже выступала на длинной изнурительной шоссейной гонке Милан – Сан-Ремо. Армстронг и его команда были снова полностью разгромлены. На обратном пути Лэнс начал жаловаться, что другие команды используют ЭПО. Ему казалось, что их команда так отвратительно выступает, потому что все их соперники напичканы препаратами. Джордж Хинкепи сразу понял недвусмысленный намек Лэнса. Он предложил команде начать принимать ЭПО. Если они не будут этого делать, то им не хватит сил поддерживать его на серьезных гонках.

Хинкепи жил в Комо и узнал от Фрэнки, что ЭПО можно достать в швейцарской аптеке, расположенной неподалеку от квартиры, где он жил вместе с другими членами команды. Фрэнки туда ездил за таблетками для себя. Хинкепи стал ездить в аптеку, где оставлял каждый месяц около полутысячи долларов в обмен на панацею. Все убедились, что ЭПО работает.

Армстронг стал сильнее и выносливее. Он выдерживал нагрузки, которые раньше ему не давались. Лэнс убедился, что ЭПО, который сами спортсмены называли «Эдгар По», работал безотказно, но его волновало, как гормон роста, который помогал ему наращивать мускулы, влияет на здоровье человека.

В середине 1995 года Армстронг был на четырнадцатом месте в мировой квалификационной таблице и выиграл «Тур Дюпон» – самую высокогорную гонку США. Он решил, что ему нужен агент, который будет помогать зарабатывать деньги и делать ему имя. Рассмотрев несколько кандидатур, он остановился на Билле Стэплтоне – олимпийском пловце, который так и не достиг высот в спорте. Уйдя из большого спорта, он, получив высшее образование в сфере бизнеса и юриспруденции, работал помощником в крупной юридической компании в Остине. Корпоративное право ему вскоре наскучило, и тогда он рассказал руководству компании о своих планах заняться спортивным правом и убедил партнеров открыть спортивное агентство на базе существующего предприятия.

Согласно договору, заключенному с Армстронгом, фирма получала 3–5 процентов от его спортивных контрактов. Помимо этого, Стэплтон лично получал 15–25 процентов от любой рекламной сделки, которую совершал от имени Армстронга. Дело быстро закрутилось. В первый год работы с Лэнсом он договорился о рекламе с Nike – производителем шлемов Giro и компанией Milton Bradley. Также он заключил выгодную сделку с Oakley и подписал отдельный договор с Motorola. Согласно договорам с Oakley, Nike и Giro Армстронг сразу же получал миллион долларов от каждой компании и еще два миллиона потом, если выиграет золотую медаль на Олимпиаде в Атланте. В 1996 году Олимпийский комитет изменил правила, и теперь в Играх могли принимать участие и профессионалы, а значит, Армстронг мог попытать счастья еще раз. Ему светили огромные деньги сверх его немаленькой зарплаты, и в порыве чувств Армстронг начал строить огромную белоснежную виллу на берегу озера Остин на миллион долларов. Джей Ти помог Лэнсу найти и выкупить участок земли, он же следил за строительством виллы, пока Лэнс проводил в разъездах большую часть года. Армстронг попросил мать заняться дизайном и поиском рабочих. Хотя у Линды не было высшего образования, она посещала вечернюю школу, совмещая занятия с работой секретарем в Ericsson Telecommunications, и получила специальную лицензию, позволявшую ей представлять интересы сына в вопросах, касающихся недвижимости.

Лэнс назвал виллу «Каза де Линда» в честь матери. Джей Ти любил пальмы, специально для него Лэнс посадил двадцать шесть пальмовых деревьев вокруг своего дома.

Близилось начало «Тур де Франс», и Армстронг чувствовал себя уверенно. Он стал сильнее по сравнению с прошлым годом, его команда тоже стала сильнее благодаря ЭПО. Джордж Хинкепи отметил, что большинство членов команды теперь ходили с бутылками, которые бряцали при ходьбе. Он прекрасно знал, что в этих бутылках – ампулы с ЭПО. Перед «Туром» 1995 года врач команды Массимо Теста поговорил со спортсменами об опасностях, которые таил в себе препарат. Теста был уверен, что при передозировке кровь становится густой, почти сиропообразной и может дать слишком большую нагрузку на сердце или спровоцировать развитие смертельно опасного тромба. Поэтому на самой гонке Теста, вооружившись сепаратором крови, измерял гематокрит – отношение эритроцитов к общему объему крови. Никто из команды не превысил допустимых доз ЭПО, но гематокритное число почти у всех было неестественно высоким, что само по себе не было опасно, учитывая объемы нагрузок, которым подвергались спортсмены. Отношение эритроцитов к общему объему крови сокращается во время усиленных тренировок и уже тем более на таких изматывающих чемпионатах, как «Тур де Франс».

1995 год стал трагическим для их команды. Один из гонщиков, двадцатичетырехлетний итальянец Фабио Казартелли, упал на спуске и умер от травм головы. В 1992 году Казартелли выиграл Олимпиаду – ту, в которой Армстронг выступал еще в качестве любителя и финишировал всего лишь четырнадцатым. Через два дня после смерти Казартелли Армстронг финишировал первым в восемнадцатом этапе гонки. Он показал на небо и посвятил свою победу погибшему товарищу. Впоследствии он сказал, что этот момент был самым значительным во всей его карьере. Через два дня Лэнс Армстронг финишировал в своем первом «Тур де Франс» – он пришел тридцать шестым в общем зачете.

Через полмесяца Армстронг выиграл «Классика Сан-Себастьян» – свою первую значимую профессиональную гонку в Европе, ту самую, в которой он финишировал последним в 1992 году сразу после Олимпиады. Ни один американец не выигрывал до него классические гонки, но в том году Армстронг был в ударе.

Позже в том же году состоялось еще одно значимое для карьеры Лэнса событие. Он полетел на встречу с итальянским спортивным врачом Микеле Феррари. Лэнса познакомил с ним Эдди Меркс, бельгийская легенда велоспорта. Компания Меркса спонсировала команду Motorola, и все гонщики использовали велосипеды их производства. Сын Меркса Алекс был членом их команды. Лэнс заметил, что в сезоне 1995 года Алекс значительно улучшил свои результаты, и связал это с его сотрудничеством с Феррари.

Феррари предпочитал оставаться в тени. Он никогда не присутствовал на гонках или официальных мероприятиях вместе с командой. Носил очки с толстыми стеклами и ездил на стареньком убитом автокемпере[8]. Казалось, для счастья ему ничего, кроме электронных таблиц и калькулятора, не нужно.

Единственное выступление Феррари на публике закончилось плохо. В 1994 году он работал врачом в молодой итальянской команде Gewiss-Ballan. После того как спортсмены этой команды заняли все три призовых места в одной из главных классических гонок – что можно сравнить с тем, как если бы одна страна выиграла все олимпийские медали в каком-то виде спорта, – один журналист напрямую спросил Феррари об употреблении ЭПО. Феррари образно расписал его безвредность, сказав между прочим: «ЭПО не опаснее апельсинового сока». Сложилось впечатление, что Феррари оправдывал и даже настаивал на употреблении гормона для улучшения показателей спортсменов. После этого заявления его уволили из команды.

Разумеется, выражая свое мнение об ЭПО, он, как и все, прекрасно знал о том, что это запрещенное средство. Но тесты в то время не проводились. Международный олимпийский комитет, который всегда стоял на страже антидопинговых правил, собирался поручить авторитетным спортивным врачам разработать тест, который позволял бы определять наличие запрещенного средства в моче. Их выбор пал на одного из вузовских преподавателей, Франческо Конкони, который учил в свое время Феррари и сам был замешан в допинговых историях с итальянскими спортсменами. По иронии судьбы Конкони оказался в положении лисицы из басни, нанятой охранять курятник, и это не осталось незамеченным: некоторые европейские издания указывали на его связь с Феррари.

Возможно, что именно полемика вокруг этой ситуации (которая, впрочем, не была отражена ни в одном крупном американском издании) и стала лучшей рекламой Феррари. Он превращался в самого востребованного неофициального врача профессионального спорта. Армстронг всегда стремился быть в курсе самых новых веяний в музыке, моде, технике и, конечно, в спорте; он быстро разглядел в Феррари большой талант.