Драма советской философии. (Книга — диалог) - Толстых Валентин Иванович - Страница 39

Есть два способа трансляции новым поколениям культуры и накопленных человечеством знаний, умений и навыков. Один, а именно тот, что кажется многим даже единственным, — это целесообразно организованная встреча представителей разных поколений в социально оформленном, традицией или правом закрепленном институте, цель и задача которого — обучить и тем воспитать тех, кто временем признан стать субъектом социальных форм человеческой жизни. Даже домашняя школа обучения и воспитания детей может оказаться и часто оказывается социальным институтом, если учителя и воспитатели стараются скрыть свою индивидуальность под маской личной учености или чужого, но признанного, авторитета: учителя — как у господ Скотининых, воспитатели — специально обученные гувернеры и гувернантки, а иногда, что тоже не редко, — сами родители учат и воспитывают своих детей сурово и строго по той или иной дидактической системе.

Другой способ трансляции культуры — личностный. В этом случае лично и креативно активны и учителя, и ученики. Вообще говоря, культура только так и транслируется. Иначе молодые люди могут стать знающими, что — то умеющими, но… не культурными взрослыми людьми. И в свою очередь никого из новых молодых к культуре не приобщат. Даже в институциональных школах культура побеждает технологию передачи знаний, умений и навыков тогда и только тогда, когда учитель или ученик, или оба, с вдруг возникшей человеческой симпатией идя навстречу друг другу, всей душой погружаются в лично им интересное и нужное пространство того или иного предмета духовного творчества. И на семинарах ученого господствуют первый или второй способ общения поколений.

Это я и старался показать на примере школы Эвальда Ильенкова. Настоящая школа культуры всегда инициирована уникальной индивидуальностью Учителя. Его внутренней избранностью быть живым и страстным творцом в деле своем.

Так есть ли, снова спрашиваю я, есть ли у нас школы Мастера (Булгакова), Ахматовой, Маяковского, Пастернака, Цветаевой, Прокофьева?.. Есть ли школы Г.Г.Шпета, П.А.Флоренского, А.Ф.Лосева, М.М.Бахтина?..

Есть, есть и еще раз есть! Ибо все названные и все не названные мастера духовного творчества всегда личностно уникальны — неповторимы даже для тех, кто с радостью сотворчества следует созданному ими канону. Я убежден в том, что уже потому (а может быть — и только потому?) сами мастера никого специально и целенаправленно не учили и не учат, например, как делать стихи… и музыку… и философию⁴². Как делать что — то талантливо и продуктивно — этому нельзя научить ни в какой школе, кроме школы собственного труда, вдохновленного творчеством Мастеров. Значит, их школа — это и школа Ильенкова. Это школа аффективного сопереживания острых нерешенных проблем в общем предметном поле высокой духовной и духовно — практической культуры.

Сказанное мною в начале о природе философского познания, конечно же, не нужно трактовать как изложение взглядов Э.В.Ильенкова. Это — моя собственная концепция роли и места философии в динамике культуры. Но, как мне представляется, с ее позиций можно анализировать вынесенные на обсуждение проблемы нашей философии, в том числе оценить вклад Э.В.Ильенкова в развитие философских идей.

Отмечая важность развития диалектической традиции, идущей от Гегеля к Марксу, традиции, в развитии которой в XX столетии значительную роль сыграли работы Э.В.Ильенкова, мы не должны повторять старых «следов», объявляя ее единственно правильной в поисках философского осмысления мира.

Я с большим почтением отношусь к вкладу Эвальда Васильевича в развитие нашей философии. Чту его за глубокий аналитический ум, за его бескомпромиссность в поисках истины, за его жизнь в философии. В наш прагматический век нелишне вспомнить известные высказывания А.Эйнштейна в речи памяти Макса Планка, что если бы выгнать из храма науки торговцев и менял, то в этом храме останутся немногие люди, и это будут те, для которых занятие наукой представляет самоценность их жизни.

Я думаю, что сказанное можно отнести и к философам. И может быть, Э.В.Ильенков как раз принадлежал к тем немногим людям, для которых занятия философией были главным смыслом жизни. Но при всем при том я не могу согласиться с выдвинутым здесь, в нашей дискуссии, категорическим тезисом, что только в рамках гегелевской традиции, которую разрабатывал Э.В.Ильенков, следует искать ответы на наши сегодняшние проблемы. Я не могу согласиться и с тем подходом, когда табуируется любое критическое отношение к гегелевской традиции. Кроме нее в новоевропейской философии были и другие продуктивные линии развития, а кроме новоевропейской философии с множеством ее различных течений и школ существует еще и философия Востока, впитавшая в себя особенности культур Индии, Китая, мусульманского мира. Наконец, нелишне вспомнить и о самобытной русской философии Серебряного века, не редуцируемой ни к философским течениям Запада, ни к философии Востока.

Сегодня, в эпоху поиска новых путей цивилизационного развития и новых мировоззренческих ориентиров, изоляционизм в философии не имеет ни перспектив, ни оправданий. Сегодня время интенсификации диалога культур, время взаимодействия различных идей. Может быть, это и есть начало эпохи великого синтеза духовных традиций Востока и Запада, идеал которого отстаивал В.С.Соловьев и другие русские философы. Может быть! Во всяком случае, для меня бесспорна простая истина, что каждый новый шаг, каждый прорыв к новым идеям в философии связан с критическим осмыслением предшествующего ее развития, с критическим анализом уже накопленного багажа философских мыслей.

Когда речь идет о современных кризисных ситуациях цивилизации и культуры, то поиск новых смысложизненных ориентиров предполагает определенный критицизм и по отношению к гегелевско — марксистской традиции (разумеется, с удержанием всего положительного, что в ней было наработано), и по отношению ко всему новоевропейскому типу философского мышления.

Уместно поставить вопросы: какие явные и неявные мировоззренческие постулаты лежат в основаниях этого типа мышления, как эти постулаты соотносятся с кризисными состояниями современного цивилизационного развития? Философия обязана задавать такие вопросы, если она стремится выполнять свою основную функцию в культуре.

Как известно, предпосылки рационализма, доминирующего в новоевропейской культуре, формировались еще в античную эпоху. Когда Сократ ставил вопрос: «Как в жизни и поступках быть добродетельным?», то его ответ был примерно таков: сначала надо понять, что такое добродетель, а затем совершать поступки, опираясь на это понимание.

Это значит, что рациональное постижение мира выступает условием правильных действий и поступков и условием добродетельной жизни. Эта идея была своеобразной доминирующей программой последующего развития новоевропейской мысли. Она развивается и в гегелевском рационализме, и в проектном мышлении, ярко выраженном в марксизме, мышлении, согласно которому можно и должно строить жизнь по некоему проекту, преобразуя социальные объекты и даже управляя развитием личности, на основе знания законов социального развития. Все эти идеи органично вписаны в рамки культурной традиции, которая породила современную техногенную цивилизацию. В ее русле возникло множество цивилизационных достижений. Но в качестве компонента культурной матрицы идеал проектного мышления, соединенный с активистскими представлениями о деятельности, воплотился в том типе технологического развития, который породил современные глобальные кризисы.

На Востоке существовала иная традиция в понимании рацио и деятельности. Здесь господствовал не идеал креативной деятельности, а идеал минимального вмешательства в протекание природных и социальных процессов, которые рассматривались как ипостаси мира, понимаемого органически, в качестве живого организма. Это понимание деятельности, пожалуй, наиболее отчетливо выражено в принципе «у — вэй» древнекитайской культуры. Известна притча из «Книги Перемен», которая, поясняя этот принцип, высмеивает «мудреца», пожелавшего ускорить рост злаков. Этот древний «мичуринец», не ожидающий милостей от природы, стал тянуть злаки за верхушку и в конце концов просто выдернул их из грядки.