«Симпсоны» как философия - Халвани Раджа - Страница 52

Если читатели ожидают философской аргументации в отношении эвристической функции художественного вымысла [fiction] и думают, что мы обратились к труду Гомера, прославленного эпического поэта Древней Греции, то, очевидно, отсылка в таком контексте к Гомеру Симпсону окажется для них сюрпризом. Хоть и не все с этим согласятся, демонстрируемые по развлекательным каналам «Симпсоны» иллюстрируют некоторые общие замечания, сделанные философскими авторами о легких жанрах искусства. Этот мультфильм хорошо подходит для подобных упражнений по причине общей распространенности характеров и сцен, уместности (при всей их легкомысленности) обыгрываемых тем, уникальной природы средств выражения и апелляции к массам. Так как я заинтересован в теме «наставнической функции вымысла», я сфокусируюсь больше на том, как «Симпсоны» воспитывают, нежели на том, чему они учат. Если я буду приводить примеры, то не с намерением точно выявить ту или иную смысловую нагрузку, которую «Симпсоны» могут нести.

В других главах этой книги мои соавторы обсуждают некоторые из преимуществ просмотра «Симпсонов». Помимо прочего, они полагают, что постоянный просмотр сериала может расширять культурный горизонт и информировать нас об американских ценностях. Но раз уж мы не можем расшифровать все намеки «Симпсонов», то хотя бы надеемся вдохновить как можно больше людей смотреть это шоу, которое выглядит в большей степени развлекательным, нежели поучительным, более внимательно.

Большинство американцев привязаны к «Симпсонам» Мэтта Гроенинга. Однако фильм показывается по телевидению во множестве зарубежных стран, так что его смотрит множество неамериканцев. Любят «Симпсонов» или нет, но популярность и долгая жизнь сделали фильм частью современной культуры. Жаждущие «Симпсонов» зрители еженедельно наблюдают очередное фиаско в жизни Гомера, Мардж, Барта, Лизы и маленькой Мэгги. Они смотрят поздние повторы, выстраивая в уме иерархию любимых реплик и сцен. Цитируемые в радости и в горе, известные фразы из фильма даже стали частью разговорного английского. Помещенная в Спрингфилд — город без штата — семья Симпсонов пародирует стереотип американской семьи. Фильм развлекает нас своими смешными ситуациями, смесью комического диалога и естественного юмора с таким же успехом, как и другие популярные комические мультфильмы (такие, как «Три простака», «Молодожены», «Флинстоны»)[258]. Как, однако, фильм помогает нам научаться?

В отличие от философов, большинство людей полагают, что искусство, бесспорно, нас учит. С тех пор как Платон в V веке до нашей эры предложил свою критику искусства, философы спорили, может ли искусство обучать. Сегодня эти дискуссии продолжаются. В фокусе этих дебатов находится эвристическая функция вымысла. Долгие века люди использовали рассказываемые истории в качестве средства наставления, однако философы традиционно с подозрением относились к образовательной ценности литературы. Недавно тем не менее многие из них начали восхвалять ее назидательную способность. Не исключено, что Марта Нуссбаум является самым известным защитником этого притязания[259]. В работе Loveʼs Knowledge Нуссбаум делает отважное заявление, что определенные истины могут быть адекватно переданы только средствами искусства. Когда она обосновывает свое озарение, то фокусируется на неподражаемой способности литературы раскрывать моральные истины. Используя работу Нуссбаум как отправную точку, дальше я буду рассматривать то, как художественное произведение вызывает глубокую рефлексию индивида, рефлексию такого рода, который не только способствует более острому пониманию, но также и нравственному росту. Я использую популярное телевизионное шоу «Симпсоны», чтобы представить свои соображения относительно функции вымысла. Хотя некоторые его особенности могут казаться несовместимыми с эвристической функцией, я продемонстрирую, что «Симпсоны» хорошо подходят для иллюстрации моих мыслей из-за карикатурной простоты персонажей и постановки, легкомыслия, мультипликационных средств выражения и массовой популярности.

Перед тем как изложить свои взгляды на художественный вымысел в общем и «Симпсонов» в частности, необходимо обсудить основания, а именно позицию Нуссбаум и тот скептический довод, на который Нуссбаум отвечает. Обычно те, кто отрицает способность литературы научать, черпают свой скептицизм в сомнениях относительно способности вымысла воспроизводить реальность, опасаясь способности хитросплетенных слов подрывать рациональное мышление. Они заявляют, что истории о несуществующих людях и никогда не имевших место событиях не могут предоставить нам стоящую информацию о реальном мире, что чувства, вызываемые литературой, обычно препятствуют, нежели способствуют трезвой мысли. В своей работе Нуссбаум отвечает на оба этих сомнения. Вопреки утверждению, что вымысел не изображает реальность и не может представить нам образ истины, Нуссбаум считает, что «определенные истины о жизни человека доходчиво и точно могут быть поданы только в языке и формах, типичных для творца-повествователя»[260].

Нуссбаум превозносит язык и формы нарративного искусства, так как верит, что «удивительное разнообразие мира, его запутанность и загадочность, его испорченность и несовершенная красота… могут адекватно и полно выражаться в языке и формах более сложно, более содержательно и с большим вниманием к мелочам» (3). Касаясь утверждения, что литература вызывает эмоции, которые ослабляют нашу способность трезво размышлять, Нуссбаум утверждает, что эмоции — суть справедливого суждения. Она говорит: «Эмоции представляют собой не просто слепые волны аффектов… они являются дифференцирующими откликами, которые тесно связаны с убеждениями относительно того, что какую важность представляет» (4).

Нуссбаум начинает свои доводы в пользу литературы, с критики традиционной философской позиции. Тогда как философы имели склонность рассматривать литературный нарратив как неадекватное средство для передачи истины, свои средства выражения они считали идеально подходящими для описания подлинной природы вещей. Нуссбаум дает нам повод поставить под сомнение их уверенность, настаивая, что традиционное философское письмо ограничено, так как абстрактно и отдает первенство чистому разуму за счет эмоций.

Как объясняет Нуссбаум, нельзя использовать абстрактный и очищенный от эмоций стиль для описания реальности, которая конкретна, сложна и наполнена чувствами, с надеждой получить жизнеспособный результат. Она утверждает, что «только стиль определенного рода творца-повествователя (а не абстрактный, теоретический стиль научного трактата, например) может адекватно подать определенные важные истины о мире, вписывая их в картину и настраивая читателя на поступки, соответствующие усвоенному» (6). В частности, Нуссбаум указывает, что традиционная философская проза стилистически не подходит для выражения нашей нравственной ситуации. Она уверяет, что этот стиль искажает наше положение и искажает видение того, как мы должны строить жизнь. Она заключает, что традиционная философская проза недостаточна для вскрытия сущности существующей ситуации нравственного воспитания, и настаивает, что литература является необходимым дополнением традиционных работ по моральной философии и нравственного воспитания вообще.

Нуссбаум развивает аргументацию в пользу литературы перечислением особенностей повествовательного стиля, которые дают ей возможность вербализовать нашу нравственную ситуацию. Литература способна лучше выразить природу моральной ситуации, так как она отдает приоритет частностям (например, признает прирожденную ценность человеческой жизни и несопоставимость одной личности с другой) и признает значение эмоций. Эти характерные черты важны, потому что они стилистически согласуемы с изображением реальности, которая по своей сути разнообразна и пронизана эмоциями. С позиции Нуссбаум, наша нравственная обстановка чрезвычайно сложна и жутко двусмысленна. Нам бы хотелось, чтобы все было проще — как угодно, но проще. Для того чтобы представить корректное описание моральной ситуации, нужен стиль, который внимателен к деталям, правильно оценивает сложность мира и способен к словесной передаче не только фактов, но и чувств. Она сомневается, что без всех этих элементов возможно полноценно описать наш моральный ландшафт.