Французская демократия - Прудон Пьер Жозеф - Страница 25

Чтобы торговля была честна и безупречна, надо чтобы, независимо отъ взаимной оцѣнки услугъ и произведеній, перевозка, распредѣленіе и обмѣнъ товаровъ производились по болѣе дешевымъ цѣнамъ и съ большею выгодою для всѣхъ. Для этого потребовалось бы, чтобы всѣ производители, негоцианты, перевозчики, комиссіонеры и потребители всякой страны взаимно обезпечили бы другъ другу спросъ и предложеніе работъ, матеріаловъ, цѣнъ провоза и т. д., и кромѣ того обязались бы, одни поставлять, другіе принимать условное количество товара на опредѣленныхъ условіяхъ и по извѣстнымъ цѣнамъ. Такимъ образомъ пришлось бы постоянно публиковать статистическія свѣдѣнія о состояніи урожаевъ, о числѣ рабочихъ рукъ, о задѣльной платѣ, о рискахъ и несчастныхъ случаяхъ, о размѣрѣ спроса, о рыночныхъ цѣнахъ и т. д.

Предположимъ, напримѣръ, что по самымъ подробнымъ и точнымъ вычисленіямъ, производимымъ въ продолженіе цѣлаго года, окажется, что средняя цѣна производства пшеницы – 18 фр. за гектолитръ; тогда продажная цѣна будетъ колебаться между 19 и 20 фр., давая земледѣльцу отъ 5,30 до 10 на 100 чистаго барыша. Если урожай будетъ плохъ, если будетъ дефицитъ хоть одной десятой, то цѣна должна будетъ возвыситься въ одинаковой пропорціи, чтобы съ одной стороны весь убытокъ не падалъ на одного крестьянина, а съ другой, чтобы общество не страдало отъ чрезмѣрнаго повышенія цѣнъ: пора ему перестать умирать голодной смертью. Ни по справедливости, ни по истинной политической экономіи нельзя допустить, чтобы общее бѣдствіе служило источникомъ обогащенія нѣсколькимъ спекуляторамъ. Если же напротивъ хлѣба родится въ изобиліи то, сообразно съ его количествомъ, цѣна должна будетъ уменьшиться, чтобы съ одной стороны упадокъ цѣны на хлѣбъ не причинилъ крестьянину дефицита, какъ часто бываетъ, а съ другой, чтобы общество пользовалось урожаемъ или во время текущаго года, или въ послѣдующіе года; избытокъ же долженъ сохраниться въ запасъ. Изъ этихъ примѣровъ видно, какимъ образомъ производство и потребленіе уравновѣшивались бы одно другимъ, взаимно гарантируя другъ другу сбытъ и покупку хлѣба по настоящей цѣнѣ, и какимъ образомъ, благодаря разумнымъ рыночнымъ цѣнамъ и хорошей экономической полиціи, изобиліе и недостатокъ, распредѣляясь равномѣрно на всю массу населенія, не вели бы за собою ни чрезмѣрнаго обогащенія однихъ, ни крайняго дефицита для другихъ; такой порядокъ вещей былъ бы самымъ прекраснымъ, самымъ плодотворнымъ результатомъ взаимности.

Но очевидно, что такое благодѣтельное устройство можетъ быть произведено только общей волею, а противъ этой‑то именно воли и возстаютъ либералы политической экономіи, вопія противъ регламентаціи и правительственности. Они находятъ болѣе удобнымъ для себя присутствовать при вакханаліяхъ барышничества, чѣмъ содѣйствовать прекращенію правильно организованнаго, непреодолимаго грабежа, котораго нельзя побѣдить ни философскими доводами, ни частнымъ правосудіемъ: да развѣ совершенство возможно на землѣ, говорятъ они, и развѣ свобода не столь плодотворна, чтобы вознаградить за свои оргіи?

На биржѣ и на рынкѣ, въ судахъ и на базарахъ – вездѣ раздаются жалобы противъ ажіотажа. Но что такое ажіотажъ самъ по себѣ? Одинъ умный и послѣдовательный защитникъ ажіотажной торговли объяснилъ намъ его недавно такимъ образомъ: въ обществѣ, одержимомъ анархическимъ барышничествомъ, ажіотажъ есть искусство предвидѣть колебанія цѣнъ и, дѣлая во время покупки и продажи, пользоваться ихъ пониженіемъ и повышеніемъ. Что же вы находите безнравственнаго, спрашивалъ онъ, въ оборотахъ такого рода, которые безъ сомнѣнія требуютъ высокихъ дарованій, чрезвычайной осторожности и множества познаній?… Дѣйствительно, при данной обстановкѣ биржевой игрокъ въ своемъ родѣ герой; я не брошу въ него камень. Но мои противники должны будутъ въ свою очередь сознаться, что хотя ажіотажная спекуляція и не можетъ считаться преступленіемъ въ такомъ обществѣ, гдѣ все на военномъ положеніи, – она тѣмъ не менѣе въ высшей степени непроизводительна. Тотъ, кто обогатился лажемъ съ промѣна, не имѣетъ ни малѣйшаго права ни на благодарность, на уваженіе людей. Если даже онъ никого не обокралъ и не надулъ (я говорю о достойномъ спекуляторѣ, который пользуется своимъ чуткимъ геніемъ, не прибѣгая къ обману и лжи), то все‑таки онъ не можетъ похвастать, что принесъ хоть малѣйшую долю пользы. Говоря по совѣсти, было бы въ тысячу разъ лучше, еслибы онъ, оставивъ въ сторонѣ цѣнности, направилъ свои дарованія къ другой цѣли и не взималъ бы съ обращающихся капиталовъ барышей, безъ которыхъ общество весьма легко могло бы обойтись. Къ чему это сниманіе сливокъ, напоминающее акцизный сборъ у городскихъ воротъ, отъ котораго оно однако отличается тѣмъ, что не можетъ сослаться въ свое оправданіе на необходимость издержекъ на содержаніе города. Вотъ почему во всѣ времена ажіотажъ казался гнуснымъ не только моралистамъ и государственнымъ людямъ, но и экономистамъ. И взглядъ этотъ вѣренъ, потому что онъ основанъ на всеобщемъ сознаніи, которое въ противоположность нашимъ отсталымъ и переходнымъ законодательствамъ всегда бываетъ непреложно и непогрѣшимо въ своихъ сужденіяхъ.

Въ силу этого можно посовѣтовать тѣмъ, которые прикидываются очень строгими въ отношеніи къ спекуляторамъ и въ то же время благоговѣютъ передъ политическимъ и общественнымъ status quo, быть попослѣдовательнѣе и не останавливаться на полпути. Оставленная, при современномъ состояніи общества, на произволъ анархіи, лишенная руководства, необходимыхъ знаній, связующаго единства и принципа, торговля имѣетъ совершенно спекуляторскій характеръ; иначе и быть не можетъ. Слѣдовательно, надо или осуждать все безъ исключенія, или все терпѣть, или все преобразовать.

Совершенно справедливо, чтобы человѣкъ, предпринимающій на свой рискъ обширный торговый оборотъ, которымъ будетъ пользоваться все общество получалъ за это приличное вознагражденіе при перепродажѣ своихъ товаровъ. Этотъ принципъ справедливъ въ самомъ строгомъ смыслѣ: трудно только сдѣлать изъ него безукоризненное приложеніе. На дѣлѣ выходитъ такъ, что, если и есть выгоды, приносимыя предпріятіями помимо ажіотажа, то тѣмъ не менѣе всѣ онѣ заражены его духомъ: отдѣлить одно отъ другаго невозможно. Въ обществѣ, гдѣ нѣтъ солидарности и необходимаго обезпеченія, всякій работаетъ для себя, нимало не заботясь о другихъ. При этомъ исчезаетъ различіе между законною и незаконною прибылью. Всякій старается взять самый большой барышъ; всѣ пускаются въ ажіотажъ: спекулируетъ торговецъ и промышленникъ, барышничаютъ ученый, поэтъ и актеръ; музыкантъ, танцовщица и медикъ ведутъ биржевую игру; знаменитый человѣкъ и публичная женщина равно преданы ажіотажу; только поденьщики, работники, мастеровые и должностныя лица чужды ажіотажа, такъ какъ имъ дается опредѣленное жалованье или опредѣленная задѣльная плата.

Признаемъ же справедливость слѣдующей мысли: человѣкъ, который отдѣлилъ въ своемъ умѣ ажіотажъ отъ обмѣна, случайный элементъ отъ неизмѣннаго, выгоду, приносимую спекуляціей, отъ торговой выгоды, и, предоставивъ другимъ реальную сторону торговли, принялся спекулировать на колебанія цѣнъ, – такой человѣкъ только вывелъ слѣдствіе изъ нашего общественнаго порядка, полнаго вражды, эгоизма и недобросовѣстности. Онъ, такъ сказать, становится насчетъ общества обличителемъ торговли, разоблачая своими фиктивными операціями духъ несправедливости, управляющій операціями реальными. Наше дѣло пользоваться урокомъ, потому что простое полицейское запрещеніе биржевой игры и сдѣлокъ на срокъ принадлежитъ къ числу неосуществимыхъ предпріятій, столь же стѣснительныхъ, какъ и самый ажіотажъ.

Взаимность можетъ излечить эту язву, но, разумѣется, не карательными постановленіями, хотя справедливыми, но безполезными, a тѣмъ болѣе не стѣсненіемъ свободы торговли, что было бы вреднѣе самой язвы: – она должна поступить съ торговлею также, какъ и съ страхованіемъ, т. е. обставить ее всевозможными общественными гарантіями и такимъ образомъ привести ее къ своему принципу. Сторонники взаимности знаютъ не хуже другихъ законъ предложенія и спроса; они ни въ какомъ случаѣ не преступятъ его. Изданіе подробныхъ и часто пополняемыхъ статистическихъ таблицъ, собраніе точныхъ свѣдѣній о потребностяхъ и образѣ жизни людей, добросовѣстное опредѣленіе стоимости производства, предусмотрѣніе всѣхъ случайностей, такса для minimum'a и maximum'а прибыли, установленная съ общаго согласія самими производителями, потребителями и торговцами, сообразно съ рискомъ и трудностью, организація экономическаго равновѣсія: – вотъ, приблизительно, совокупность тѣхъ мѣръ, посредствомъ которыхъ сторонники взаимности предполагаютъ преобразовать рынокъ. Пусть свободы будетъ какъ можно больше, говорятъ они; но еще важнѣе искренность и взаимность, а главное, побольше знаній для всѣхъ. Когда это осуществится, выгода останется за тѣмъ, кто будетъ прилежнѣе и честнѣе. Вотъ ихъ девизъ, и неужели вы думаете, что черезъ нѣсколько лѣтъ послѣ такой реформы наши торговые нравы не измѣнятся до самаго основанія къ величайшему благу общества.