Право на жизнь - Арно Сергей Игоревич - Страница 26

• Предыдущая
• 26/83
• Следующая

– Где подписано, покажите, – Михал Михалыч склонился над листом.

– А подписано, где надо, – сказал Николай Степанович, не убирая руки с листа.

– Ну покажите, где?

– Не покажу. Почему это я вам должен показывать?

– Я ничего не подписывал, – прервал их пререкания Илья.

– Ты, подонок, заткнись – тебя не спрашивают, – сквозь зубы, багровея, прорычал Николай Степанович, зверски посмотрев на Илью. – Ты у меня не то еще подпишешь. Будешь в слезах и соплях ползать по полу.

– Ну вот видите, ничего он не подписал. И правильно сделал, – Михал Михалыч положил Илье на плечо руку. – А у меня подписал. Так что я его забираю. Пойдем, Илья.

Илья встал и, довольный, направился за своим спасителем к двери. Николай Степанович почувствовал, что почва уходит у него из-под ног.

– Позвольте, коллега, – слово «коллега» у него прозвучало издевательски, – не надо врать. Вы меня провести хотите. Ничего он у вас не подписал.

– Уверяю вас, он уже подписал признание, еще в прошлый наш с ним разговор. Правда, Илья? – Миша посмотрел на Илью.

Илья молчал. Он не знал, стоит ли соврать для своей выгоды или лучше промолчать.

– А-а-а! Вот так. Молчит, сволочь! Ну-ка, давай его сюда.

Николай Степанович поднялся из-за стола и направился к Илье, чтобы усадить его на стул и продолжить пытку. Илья понял, что сейчас наступит конец.

– Да, подписал, – сипло сказал он и закашлялся.

– Вот так! Я же вам врать не буду, коллега (•«коллега» у него прозвучало еще более издевательски).

– Вранье! – прогремел Николай Степанович, стоя перед ними. – Этому подонку соврать – раз плюнуть. Покажи бумагу, тогда забирай.

– Послушайте, я напишу рапорт о вашем поведении, – пригрозил Михал Михалыч.

– Пиши сколько хочешь. А этого подонка я до пожизненного доведу, а то он у тебя опять сторублевым штрафом отделается.

От злости он перешел на «ты».

«Господи, когда это кончится?» – подумал изнуренный до последней степени Илья.

– Хорошо, я сейчас принесу его признание. Пойдем, Илья.

– Нет уж, он пускай останется, – схватил за руку Илью Николай Степанович и больно сжал.

– Хорошо, я вам обещаю, что сейчас принесу бумагу. Вас это устраивает? Как не стыдно не верить, ведь вы следователь.

– Ну ладно, идите. Если через две минуты не принесете, приду его заберу.

Ошалевший Илья последовал за своим спасителем в его кабинет. Он был так благодарен Мише, что готов был хоть целый час смотреть у него в кабинете порножурналы (хоть и было противно), но лишь бы доставить ему удовольствие.

– Фу-у! Ну, Илюха, твое счастье. Повезло тебе, – говорил Миша., беря со стола исписанный лист бумаги, – а то вцепился, как бульдог. Если бы не я, плохо бы тебе было… Ну, вот ручка, подписывай. Пойду этому придурку в нос ткну.

Илья взял ручку и уставился на лист бумаги, мысли текли вяло и как-то безнадежно.

– Ну-ну, подписывай, сейчас этот псих ворвется. Ты думаешь, он две минуты будет ждать. Ну, давай.

Миша слегка подтолкнул Илью под локоть.

– Мне нужно подумать, – вдруг сказал Илья. Он не собирался этого говорить – он даже не узнал своего голоса. – Я так сразу не могу.

– Да ты что, Илюха?! Чего тут думать?! Ты в своем уме? Он сейчас тебя заберет, и дело с концом. Тебе его бумага больше, что ли, нравится?!

– Да нет, но…

– Тогда подписывай по-быстрому, не писай – отмажем тебя, и иди домой. Ну давай, давай.

Он снова толкнул Илью под локоть.

– Эй! Михал Михалыч, я жду! Где признание?! – послышался сквозь дверь голос следователя.

Он не зашел, а, должно быть, только приоткрыв дверь своего кабинета, кричал через коридорчик.

– Сейчас, сейчас, Николай Степаныч! Сию минутку, не найти в столе никак! – в ответ, усилив голос, прокричал Михал Михалыч. – Ну давай скорее, слышишь! – зашептал он Илье. – Ну! Ну давай!!

Илья дрожал, внутреннее напряжение в нем достигло предела, он готов был расплакаться, забиться в истерике… А следователь все подталкивал его под локоть.

– Ну давай, давай, подписывай!.. Скорее подписывай!..

– Я жду! – опять кричал из-за двери Николай Степанович.

У Ильи в ушах поднялся звон, он побледнел, слегка пошатнулся; листок с его признанием поплыл перед глазами.

– Тебе плохо? – забеспокоился Миша, подставил стульчик. – Ну нельзя же так доводить себя, подпиши, и дело с концом – отдыхай.

Илья уже даже не в состоянии был говорить, он помотал головой и выронил ручку. Следователь ловко поднял ее с пола и снова вложил Илье в руку, но пальцы Ильи не держали, и он снова выронил; и снова упорный следователь всунул ее в руку. А Илье было уже все равно. Он словно плыл в тумане, и уже крики из-за двери никак не волновали его душу, перегруженная, она спала. Сколько еще времени Миша уговаривал его подписать бумагу и что говорил, он не понимал. Потом в кабинет врывался Николай Степанович и пытался утащить Илью к себе, оскорбляя его на все лады. Миша даже чуть не подрался с ним из-за Ильи Но самого Илью это уже как-то не волновало. Это драматическое представление его уже не трогало.

Пришел он в себя уже в камере. Что было в кабинете следователя, он помнил смутно – он даже не знал, подписал ли он какую-нибудь из бумаг или подписал обе. Он был в одурманенном, ватном состоянии. Потом его снова вызывали. Грозный Николай Степанович топал на него ногами, орал и сквернословил, но Илья уже слабо реагировал на него. Потом его отвели в камеру и снова вызвали…

Миша, добродушно улыбаясь, сознался в том, что сам не раз участвовал в изнасилованиях, даже в групповых, и до сих пор ничего – жив и на свободе. Уговаривал, пугал, снова уговаривал… Но Илья только молчал. Он больше не произнес ни слова.

Вернулся Сергей поздно вечером. Илья так и не появлялся. Это могло означать только то, что с ним случилась беда. Целый день Сергея не оставляла надежда, что он вернется. Но прошло слишком много времени. Карина, как видно, тоже о чем-то догадывалась.

– Слышь, Сергуня, позвони крале Ильевой, пусть отпустит человека.

– Да звонил уже, – мрачно ответил Сергей, теребя ус.

– И что, ты хочешь сказать, что он не у нее!

– Кто его знает… Жанна в командировке, что характерно.

– Так что, ты хочешь сказать, что его могли чик, того, – Карина провела указательным пальцем по горлу. – Те же, кто на тебя штукатурку сверзил.

Разговор происходил в кухне в присутствии сидящего в углу Басурмана. При последних словах Карины и ее недвусмысленном жесте он вздрогнул и посмотрел на Сергея. В последнее время Басурман сильно изменился – и не только ставшим загадочным поведением, но и внешне. Возможно, фингальное новообразование под вторым глазом, появившееся совсем недавно, так изменило его лицо.

– Вздрагивает, – заметив непроизвольное движение Басурмана, бросила Карина. – Вздрагивай, вздрагивай…

Басурман поглядел на нее с испугом.

– Так что делать будем. Илью-то где искать? Между нами, мальчиками, говоря, не нравится мне это. А почему ты в милицию с делом своего отца обратиться не хочешь?

– Милиция слишком прямолинейна, тут мягче подходить нужно.

– Да уж, мягче – одни покойники и больше ни фига. Ты сам-то чудом уцелел.

Раздался телефонный звонок. Сергей пошел в прихожую, снял трубку.

– Я хочу предупредить тебя об опасности. Этим делом нельзя заниматься, это верная смерть.

На сей раз голос переменил тональность и звучал глухо, словно через большую трубу.

– Послушай, уважаемый, ты мне уже надоел. – Сергей нажал пару кнопок, на табло АОНа высветился номер, с которого звонили. Сергей удовлетворенно ухмыльнулся.

– Зря ты голос поменял, мне тот больше нравился, и скоро ты заговоришь своим собственным голосом.

– Я обязан предупредить об опасности, – не обращая внимания на слова Сергея, снова заговорил он. – Это верная смерть. Пойми, он может вернуться.

– Кто? Кто вернуться?

• Предыдущая
• 26/83
• Следующая