Анна Австрийская, или три мушкетера королевы. Том 2 - Борн Георг Фюльборн - Страница 47

• Предыдущая
• 47/87
• Следующая

Дядя Калебассе узнал в сидевших за столом четырех мужчинах, — очень громко разговаривавших и хваставшихся, по-видимому, своими прежними геройскими подвигами, — четырех бывших членов кардинальской гвардии: Гри, д'Орфруа, де Рансона и Алло.

Казалось, что трем последним из них не очень везло после уничтожения гвардии кардинала. Платья и шляпы их были заметно поношены и уже нельзя было определить их первоначальный цвет. Дядя Калебассе, будучи замечательным психологом, по выражению их лиц понял, что их моральный облик был далеко не блестящим и жизнь они вели очень сомнительную. Они были похожи на разбойничьих атаманов, с той лишь разницей, что те, в большинстве своем народ храбрый и мужественный, а у этих вся храбрость состояла в искусстве громко разговаривать и хвастаться.

После всего увиденного, папа Калебассе начал обдумывать, каким образом ему исполнить желание Жозефины.

Подумав немного, он решился и, войдя в гостиницу, постучал в дверь, которая вела в комнату, где пировали четыре приятеля.

Слышался гул смешанных голосов. Калебассе отворил дверь и вошел.

— Смотрите, пожалуйста! — воскликнул д'Орфруа, — ведь это, никак, толстый, красноносый продавец фруктов с улицы Вожирар!

— Да, это он, — подтвердили де Рансон и Алло; — чего старому здесь нужно? Здесь ягоды не растут.

— Эй! Мсье Калебассе, — закричал Жюль Гри, — что вы там стоите, вытаращив глаза?

— Я жду, когда у вас водворится спокойствие, чтобы можно было пожелать вам доброго вечера, — ответил он.

— Пусть продавец фруктов садится с нами за стол, — предложил Алло, — он должен выпить с нами!

— Идите сюда! — согласились д'Орфруа и Рансон, — как зовут старика?

— Дядя Калебассе, кажется, он был когда-то моим крестным отцом, — объяснил Жюль Гри.

— Калебассе, — смеясь повторил Рансон, — клянусь честью, забавное имя!

— Сядьте здесь, возле меня, — воскликнул Алло, придвинув к столу пятый стул.

Дядя Калебассе при этом приглашении невольно положил руку на карман своей блузы, в котором лежал бумажник с деньгами.

Ему казалось, что он в этом обществе далеко не в безопасности.

— Не беспокойтесь, господа! — сказал он, — слишком много чести для меня.

— Вы совершенно правы, — подтвердил д'Орфруа, — мы действительно оказываем вам большую честь, но мы надеемся, что вы сумеете достойно оценить ее и со своей стороны также не пожалеете угощения!

— Эти торговцы фруктами приобретают большие деньги от своих дынь, груш и персиков, — воскликнул Алло, — что ему стоит поставить несколько бутылок вина! Гри, вели подать новый запас для мсье Калебассе!

— Оставьте это господа, мне некогда, — ответил Калебассе уклончиво.

— Вам, быть может, жаль денег, старый скряга, — продолжал д'Орфруа, — в таком случае мы не такие люди, чтобы не могли заплатить за себя.

Дядя Калебассе состроил хитрую мину.

— Гм! В карманы ваши, господа, я не желал бы заглянуть, — проговорил он.

— Ого! Что осмеливается говорить старый дурень, — воскликнул Рансон, вскочив с угрожающим видом, — ты забыл, кажется, что имеешь дело с дворянами?

— Знаю, знаю! Успокойтесь только, пожалуйста, — унимал Калебассе расходившегося, — я пришел вовсе не для того, чтобы напрашиваться на ваше угощение! Я пришел по делу к Жюлю Гри.

— Старый продавец дынь становится все более и более дерзким, — сказал д'Орфруа, — не к Жюлю, а к господину офицеру Гри, понимаешь?

— По-моему, пусть будет так!

— Ко мне? — спросил Жюль Гри с гордостью. — Однако вы не должны забывать, дорогой Калебассе, что времена переменились, вы именно остались тем же, кем и прежде были, но я пошел в гору и возвысился, не забывайте этого.

— И не мало возвысился! — прибавил Рансон.

— Ладно, ладно, — сказал Калебассе, улыбаясь, — ведь я не спорю с вами!

— Что же вам нужно здесь? — спросил Жюль Гри.

— Я вижу ты не хочешь, чтобы я говорил тебе «ты», но несмотря на это, я не хочу уйти отсюда, не исполнив того, что обещал! Берегитесь мушкетеров, господин Жюль Гри!

— Ого! Это что за предостережение? — воскликнул Алло.

— Я советую вам убраться отсюда как можно скорее, — продолжал Калебассе, — в противном случае вы попадете в руки мушкетеров, а что они шутить не любят это, я полагаю, вам известно!

— Старый шут, кажется, издевается над нами, — закричал в бешенстве д'Орфруа, — не думаете ли вы, что мы испугаемся ваших мушкетеров?

— Разве ты не знаешь, старый осел, что мы всякий раз разбивали мушкетеров в пух и прах и заставляли их бежать без оглядки, — сказал Рансон.

— Я ведь ничего не оспариваю, господа, я пришел только затем, чтобы сообщить господину Жюлю Гри то, что я сейчас сказал ему.

— Могли бы не трудиться, Калебассе, — сказал Жюль с надменной улыбкой. — Я вижу вы так сильно стараетесь, что это влияет на ваш рассудок. Неужели вы думаете, что я испугаюсь мушкетеров? Я уже не одного из них отправил на тот свет.

— Совершенная правда! Они знают нас, — подтвердили Алло и Рансон.

— Я готов думать, что эта старая лиса подослана к нам мушкетерами, чтобы все про нас разнюхать, — сказал д'Орфруа.

— В таком случае возвратитесь к ним, Калебассе, — продолжал Жюль Гри, — и скажите, что мы готовы принять их по достоинству! — Я однажды уже салютовал им моим мушкетом, в тот раз их положение было более выгодно, потому что я тогда был один! Я питаю непреодолимую ненависть к трем мушкетерам и полагаю, что известия ваши не верны, и что новый кардинал постарался уже отправить их в Бастилию.

— Если вы их увидите, то пошлите их сюда, пусть они сами объяснят нам, что им нужно, — сказал Рансон, — они, наверное, еще не успели забыть меня! Передайте им мой поклон. Я полагаю, этого будет достаточно, чтобы они не решились показать сюда своего носа!

Д'Орфруа и Алло покатились со смеху.

— А теперь убирайтесь отсюда, старый осел, — воскликнул Алло, — и будь доволен, что мы отпускаем тебя с подобающей честью.

Дядя Калебассе не заставил повторять приглашения. Ему было решительно не по себе в этой компании, и он облегченно вздохнул, когда запер за собой дверь и вышел на улицу.

— Бездельники! — ворчал он, — и понесло же меня в берлогу к этим зверям! Черт бы вас побрал, оборванцев! Такие вещи должен слушать старый честный человек и гражданин от таких дрянных людей. Я готов прибить себя за то, что вошел туда! Пользы все равно никакой не сделал! Они с закрытыми глазами попадут в ловушку. Как бы я желал, чтобы господа мушкетеры хорошенько проучили их за хвастовство!

— Еще зовутся офицерами и дворянами!

С этими словами дядя Калебассе подошел к маленькому мосту, перейдя который, он скрылся в ночном мраке.

Приход старого торговца навел наших четырех собеседников на их излюбленную тему. Они начали рассказывать о чудесах храбрости, о своих победах над мушкетерами. Конечно, здесь не было и сотой доли правды. Однако они до того увлеклись своими рассказами, что лица их покраснели и глаза сияли от восторга.

— Пусть бы только господа мушкетеры пожаловали бы сюда, — кричал д'Орфруа, — не ушли бы они от нас подобру-поздорову!

— То-то и беда, что они прячутся, когда чуют опасность, — проговорил Рансон.

— Я у них еще в долгу, особенно у виконта, — подал голос Алло.

— Подожди, они попадутся еще в наши руки, — сказал со злобой Жюль Гри.

— И тогда они уже не уйдут от меня! Клянусь честью д'Орфруа!

— Мы здесь, господа! Приводите в исполнение ваши угрозы, — раздался вдруг у дверей громкий голос. — О, да какая здесь собралась знатная компания!

После сидевшие за столом четыре приятеля вскочили со своих мест и уставились на дверь.

На пороге стоял виконт, а позади него маркиз и Милон.

Такого быстрого появления трех мушкетеров эти негодяи не ожидали. Прославленная храбрость бывших гвардейцев кардинала, казалось, вдруг покинула их.

— Это они! — воскликнул Жюль Гри, раньше всех опомнившийся от испуга. — Это три мушкетера!

Виконт вошел в комнату.

• Предыдущая
• 47/87
• Следующая