Прокурор - Безуглов Анатолий Алексеевич - Страница 50

• Предыдущая
• 50/123
• Следующая

Вдали на лазурной глади невесомо держались перья-паруса. От этой картины радостно защемило сердце.

К девяти часам следователь уже входила на территорию сувенирной фабрики. Все предприятие состояло из нескольких неказистых одноэтажных зданий. Двор зеленел виноградником, поднятым на высокие шпалеры. Лозы, увешанные темными гроздьями ягод, создавали как бы уютный шатер.

И вообще, виноград рос повсюду, во всех дворах, мимо которых проходила Гранская.

Первый свой визит она решила нанести директору. Уже немолодая секретарь спросила, как доложить - кто она?

- Следователь прокуратуры, - сказала Инга Казимировна.

Она была в штатском - легком строгом платье с короткими рукавами. Да тут и невозможно было бы ходить в форме - с утра пекло.

- Заремба, - поднялся ей навстречу хозяин просторного кабинета, в задраенном окне которого торчал ящик кондиционера. - Фадей Борисович. Прошу, - указал он на мягкое полукресло возле огромного стола.

Директору было под шестьдесят. Грузный, с прямой, как шкаф, спиной, крупной головой с бобриком совершенно белых волос. Светло-синий в полоску пиджак необъятных размеров тщетно пытался замаскировать внушительный живот. А мягкий двойной подбородок лежал на узле галстука.

Инга Казимировна осмотрелась. Все было под стать директору: два капитальных шкафа, за стеклянными дверцами которых виднелись полки с плотным строем папок; большой цветной телевизор на массивной тумбочке; толстобокая приземистая кадка с фикусом, заполонившим жирными глянцевитыми листьями четверть кабинета...

- Я вас слушаю, - сказал директор фабрики, откладывая в сторону золотистую многоцветную шариковую ручку.

Он, видимо, был занят какой-то серьезной работой - стол завален газетными вырезками, книгами, брошюрами...

Гранская предъявила служебное удостоверение. Заремба надел очки в тонкой металлической оправе, которые с трудом отыскал среди бумаг, долго рассматривал красную книжечку.

- А где этот ваш Зорянск находится? - серьезно спросил он, возвращая удостоверение.

- Рдянская область...

Директор сцепил пухлые руки.

- Не знаете, Пищухин еще в Рдянске?

Гранская понятия не имела, кто такой Пищухин, и ответила:

- Простите, а в какой он системе?

- Коммунальной. Должен сказать, очень знающий товарищ. Мы с ним в Ростове вместе руководили... - начал было Заремба, но, видимо, поняв, что эти воспоминания не интересуют Гранскую, перешел неожиданно на другое: От кофе, смею надеяться, не откажетесь?

Предложение было неожиданным, и Инга Казимировна буркнула:

- Благодарю.

Заремба посчитал это за согласие и нажал кнопку звонка.

- Сообразите нам, пожалуйста, кофейку, - попросил он заглянувшую в кабинет секретаршу. А когда та скрылась, сочувственно произнес: Хлопотная у вас служба. У меня был знакомый прокурор. В пятьдесят лет инфаркт, а через годик оказался там, где все мы будем, - сообщил он это печальное известие и сам как будто приуныл.

- Фадей Борисович, у вас работает некто Марчук? - спросила Инга Казимировна.

- Григорий Пантелеевич? Работает... Мне передали из отдела кадров, что им интересовались работники милиции. - Заремба тяжело вздохнул. - Я не знаю, что Марчук натворил. Хочу думать, что не очень уж такое, а? - Он выжидательно посмотрел на следователя.

- Натворил, - кивнула Гранская. - Иначе я бы не сидела сейчас у вас.

- Ай-я-яй! - сокрушенно покачал головой Заремба. - Поверьте, никогда не мог взять в толк, зачем людям нарушать закон? Прямая дорога, она ведь лучше окольных. Сколько раз я на общем собрании говорил: трудитесь, живите честно, и общество отплатит вам благодарностью. Кривдой жить нельзя...

- Совершенно с вами согласна, - сказала Инга Казимировна.

- Кадры, - продолжал вздыхать директор, - я считаю, самый важный, самый определяющий момент. Есть кадры - можно спокойно работать, творить материальные и культурные блага... Главное, подобрать настоящих, честных, преданных делу работников... А как почитаешь фельетоны, что творится на некоторых предприятиях, - жуть берет.

В кабинет вплыла секретарь с подносом, на котором стояли кофейник, две чашечки и две сахарницы.

Фадей Борисович поднялся из-за стола и жестом пригласил Гранскую куда-то под сень фикуса. Там действительно стояли два кресла и журнальный столик. Когда они уютно расположились, Заремба, отпустив секретаршу, сам разлил кофе. И предупредил:

- Это сахар, а это - соль, - показал он на сахарницы. - Я сахар не употребляю, читал: вредно, - коснулся он левой стороны груди и сыпанул в свой кофе щепотку соли.

- Солью тоже врачи советуют не злоупотреблять, - заметила Инга Казимировна.

- Надо выбирать наименьшее зло, - сказал Заремба. И, увидев, что Гранская пьет кофе без сахара, одобрительно хмыкнул: - А вы, значит, ни то ни другое?

- Да, отказываюсь от зла вообще, - усмехнулась следователь.

- Марчука я считал дельным работником, - продолжил прерванный разговор Заремба. - Он хороший специалист, а спецам надо доверять. Руководитель должен заниматься общими идеями, видеть масштабно, решать перспективные вопросы...

- Простите, а что вы имеете в виду - Марчук хороший специалист? Чем он занимается на фабрике непосредственно?

- Э-э, - проделал круг в воздухе рукой Заремба. - Материальным обеспечением. Сырье, исходный материал, из которого производится продукция фабрики. Свой участок он не подводит.

- А с моральной стороны? - Инга Казимировна сама невольно перешла на казенные обороты речи.

- Устойчив, - не задумываясь ответил директор. - Женат, в пьянстве не замечен, бытовых скандалов, эксцессов не было...

- Но, Фадей Борисович, вот если я попросила бы у вас характеристику на Марчука? Что бы вы написали?

Заремба облокотился на ручку своего кресла. Гранская уже заметила, что оно было куда массивнее и надежнее, чем то, на котором сидела она.

- Видите ли, Инга Казимировна, - солидно произнес директор, и следователь удивилась, что он запомнил ее имя и отчество, - я подпишу характеристику на Марчука, которую сочтут нужным составить наши товарищи из отдела кадров, люди, непосредственно с ним работающие и знающие его. Предварительно, конечно, посоветуюсь в инстанциях. Но еще раз говорю, я доверяю своим подчиненным. Это мой принцип. На фабрике трудится несколько сотен человек. Досконально вникнуть в биографию и служебное соответствие каждого я не могу...

- Понятно... Сколько у вас работает Марчук?

- Три года и пять с половиной месяцев, - ответил Фадей Борисович.

Гранская поразилась такой осведомленности и точности. Но, поразмыслив, пришла к выводу: раз Марчуком интересовались работники милиции, то Зарембе конечно же подготовили подробную справку о Марчуке.

- Какой у него оклад?

- В среднем около ста пятидесяти рублей в месяц. С премиальными.

- И как живет? По средствам?

Этот вопрос явно поставил директора в затруднение. Он поерзал в своем монументальном кресле, похлопал себя по карманам, словно искал шпаргалку. Но таковой не оказалось, и он растерянно ответил:

- Этот момент осветить не могу. Дома у него не бывал... Да, к сожалению, мы не всегда знаем, как устроены быт и жизнь наших работников.

- Ну, ладно, - сказала следователь, понимая, что директор действительно вряд ли может рассказать конкретнее о Марчуке. - Я поговорю с кем-нибудь из людей, работающих с Марчуком непосредственно.

- Совершенно правильное решение, - одобрительно закивал Заремба.

- Но у меня к вам есть еще несколько вопросов. Позвольте?

- Весь внимание...

Следователь достала из портфеля, с которым пришла на фабрику, целлофановую хозяйственную сумку - одну из тех, что обнаружили в чемодане в радиомастерской Зубцова.

- Вашего производства?

- Нашего, - уверенно ответил директор, рассматривая сумку. - А что, имеются претензии к качеству?

- Просто интересуюсь, ваши ли.

• Предыдущая
• 50/123
• Следующая