Выбери любимый жанр

Возвращение танцмейстера - Манкелль Хеннинг - Страница 51


Изменить размер шрифта:

51

Дорога и в самом деле кончилась. Он вышел и глубоко вдохнул холодный воздух. Утро еще не вступило в свои права, но света было достаточно, чтобы разглядеть вершины гор, далеко внизу лежала долина, а еще дальше снова начиналась горная цепь. Он пошел по тропинке между деревьями. Через несколько сот метров он наткнулся на старый деревянный дом. Он остановился. По тропинке, как он заметил, давно никто не ходил. Он подошел к дому и заглянул в окно. Дверь была заперта. Он попытался представить, где бы он сам спрятал ключ, будь это его дом. На одной из сложенных из камней ступенек, ведущих к крыльцу, стоял разбитый цветочный горшок. Он перевернул его – ключа не было. Тогда он пошарил под камнем. Так и есть – ключ был там, привязанный к дощечке. Он открыл дверь.

В лицо пахнуло застоявшимся воздухом давно не проветриваемого помещения. В доме была большая гостиная, спальня поменьше и кухня. Мебель светлого дерева. Он провел ладонью по одному из стульев и подумал, что хорошо бы завести светлую деревянную мебель в его темном доме в Буэнос-Айресе. На стенах висели коврики, на них были вышиты какие-то непонятные изречения. Он зашел в кухню и нажал на выключатель – все в порядке, свет есть. На столе стоял телефон. Он поднял трубку и послушал сигнал. Большой морозильник в кухне был битком набит продуктами. Он попытался понять, что это значит. Дом пустует только временно? Он не знал. Он достал пакет с замороженными гамбургерами и положил на стол. Открыл кран – вода исправно потекла.

Он сел и набрал длинный номер в Буэнос-Айресе. Ему никак не удавалось правильно вычислить разницу во времени. Он услышал длинные гудки и рассеянно подумал, интересно, кому придет счет за международный разговор со своей дачи в горах.

Ответила Мария. Как всегда, голос ее звучал нетерпеливо, как будто бы он оторвал ее от какого-то важного дела. Ее дни протекали в бесконечной уборке и готовке. Если у нее вдруг появлялось свободное время, она не находила себе места и начинала раскладывать сложнейший пасьянс, который он так и не мог постичь, хотя его не покидало чувство, что она жульничает. Не для того, чтобы пасьянс побыстрей сошелся, а, наоборот, чтобы заниматься им как можно дольше.

– Это я, – сказал он. – Ты меня слышишь?

Она говорила громко и быстро, как всегда, когда нервничала. Меня уже очень долго нет дома, подумал он. Она, наверное, думает, что я ее бросил, что я никогда не вернусь.

– Ты где? – спросила она.

– Все еще в Европе.

– Где в Европе?

Он вспомнил карту.

– В Норвегии.

– А что ты там делаешь?

– Изучаю мебель. Скоро приеду.

– Дон Батиста несколько раз тебя спрашивал. Он очень недоволен. Он говорит, что ты обещал ему реставрировать диван, который он хочет подарить дочери на свадьбу в декабре.

– Скажи ему, что я успею. Что еще случилось?

– А что может случиться? Революция?

– Откуда я знаю. Просто спрашиваю.

– Хуан умер.

– Кто?

– Хуан. Старый консьерж.

Она говорила теперь помедленней, но все равно слишком громко. Она, наверное, считала, что иначе он ее не услышит – ведь Норвегия так далеко. Интересно, сумеет ли она показать Норвегию на карте. Как странно – он особенно чувствует ее близость, когда она говорит об умерших. Смерть старого консьержа Хуана его не удивила. Несколько лет назад тот перенес инсульт и после этого еле-еле, приволакивая ногу, передвигался по двору, как бы примеряясь к работе, сделать которую надо бы, но сил уже нет.

– Когда похороны?

– Уже похоронили. Я положила на гроб цветы. От тебя тоже.

– Спасибо.

Они замолчали. В трубке шипело и потрескивало.

– Мария, – сказал он. – Я скоро приеду. Мне тебя очень не хватает. Я тебе не изменил. Но это очень важная поездка. Я как во сне, мне все время кажется, что я в Буэнос-Айресе, а все мне только снится. Мне надо было увидеть то, чего я раньше не видел. Не только их светлую мебель, но и себя самого. Я старею, Мария. В моем возрасте надо ездить одному, чтобы понять, кто ты есть. Я возвращаюсь другим человеком.

– Каким еще другим? – спросила она с беспокойством.

Он знал, что Мария очень боится перемен. Зачем он все это говорит?

– Я стал лучше, – сказал он. – В дальнейшем буду есть только дома. Может быть, иногда, очень редко, загляну в «Ла Кабану».

Судя по ее молчанию, она ему не поверила.

– Я убил человека, – сказал он. – Человека, который много лет назад, когда я еще жил в Германии, совершил чудовищное преступление.

Зачем он это сказал? Он и сам не знал. Исповедь по телефону с одного конца земли на другой. Он, исповедующийся, сидит в горной хижине в шведском Херьедалене, а она, исповедник, – в тесной и сырой квартире в центре Буэнос-Айреса. Признание человеку, который просто не поймет, о чем речь, который вообще не в состоянии представить себе, что он, Арон Зильберштейн, способен на насилие по отношению к другому человеку. Наверное, слова эти вырвались у него потому, что ему просто-напросто стало уже не под силу нести этот груз в одиночку. Он должен был с кем-то поделиться. Пусть даже с Марией, хотя она и не поймет, о чем он говорит.

– Когда ты приедешь? – снова спросила она.

– Скоро.

– Квартплату опять повысили.

– Помолись за меня.

– Из-за квартплаты?

– Плюнь на квартплату. Думай обо мне. Утром и вечером.

– А ты вспоминаешь меня, когда молишься?

– Я не молюсь, Мария, ты же знаешь. В нашей семье молишься ты. Мне надо заканчивать разговор, но я еще позвоню.

– Когда?

– Не знаю. Пока, Мария.

Он положил трубку. Надо было бы сказать, что он ее любит. Может быть, это и не так, но она все равно самый близкий ему человек. Она будет рядом с ним, она будет держать его руку, когда ему придет время умирать. Но она, похоже, не поняла. Она не поняла, что он и в самом деле убил человека.

Он встал и подошел к низкому окну. Уже совсем рассвело. Он смотрел на горы, но перед глазами была Мария – как она сидит в красном плюшевом кресле у телефонного столика.

Ему очень хотелось домой. Он сварил кофе и открыл наружную дверь, чтобы немного проветрить. Он знал, что сказать, если кто-то вдруг появится на тропинке. Герберт Молин – да, он его убил. Но не второго. Никто, конечно, не появится, постарался он убедить сам себя. Здесь никого нет. Вполне можно обосноваться в этой бревенчатой хижине, пока он пытается найти ответ – что же произошло там, в лесу, когда кто-то убил Авраама Андерссона.

На полке стояла фотография в рамке. Двое детей сидят на каменной ступеньке крыльца – как раз на той, под которой он нашел ключ. Они смотрят прямо в объектив. Он снял фото с полки и повернул обратной стороной. Там стояла дата – 1998 год. Кроме того, была надпись – «Стокгольм». Он методично осмотрел дом – ему хотелось узнать, кому он принадлежит. Наконец, нашелся счет из магазина электротоваров в Свеге. Он был выписан на человека по имени Фростенгрен из Стокгольма. Это успокоило его – вряд ли кто-то приедет сюда из Стокгольма в это время года. К тому же ноябрь – как раз тот месяц, когда туристов уже нет, а лыжники еще не появились. Единственное – надо всякий раз убедиться, что тебя никто не видит, когда сворачиваешь на проселок. И не появился ли кто-то в заколоченных домах по дороге.

Остаток дня он провел в доме. Он долго, без сновидений, спал, потом проснулся отдохнувшим и спокойным. Выпил кофе, поджарил гамбургеры. Он то и дело подходил к окну полюбоваться на горы. В два часа дня пошел дождь. Он зажег лампу над столом в гостиной и сел у окна. Ему надо было подумать – что предпринять дальше.

У него был только один несомненный отправной пункт: Арон Зильберштейн, или Фернандо Херейра, кем он был сейчас, совершил убийство. Если бы он был верующим, как Мария, он угодил бы за это преступление в ад. Но он не верил ни в каких богов, кроме тех, кого он сам в минуты слабости создавал себе, нуждаясь в их помощи. Бог – для бедных и слабых, а он не был ни тем ни другим. Уже ребенком он был вынужден надеть на себя толстый защитный панцирь, и этот панцирь прирос к нему навсегда. Он и сам толком не знал, кем он был в первую очередь – евреем или немецким эмигрантом в Аргентине. Ни иудаизм, ни еврейские традиции, ни даже еврейская общность никогда и ничем не помогли ему в жизни.

51
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело