Возвращение танцмейстера - Манкелль Хеннинг - Страница 13

• Предыдущая
• 13/92
• Следующая

Он спустился к воде. У самой кромки озера лежал большой камень. Он подошел к нему, сел и посмотрел в воду. Потом на камень. Пошевелил пальцами мох – во мху лежали окурки. Бумага потемнела, но это были сигареты. Табак намок Он полез дальше – окурки были повсюду. Тот, кто до него сидел на этом камне, много курил. Он нашел окурок, где бумага еще не совсем потемнела. Осторожно держа его в руке, он полез по карманам. Вытащил чек, на котором значилось «Кафетерий Буросской больницы». Он аккуратно положил на него окурок и сделал маленький сверток. Потом он продолжил поиски, все время думая, как бы он сам себя вел, если бы жил в палатке в лесу на берегу озера. Нужен туалет, подумал он. С одной стороны утеса в лес вела еле заметная тропка. Мох на скале был ободран. За ней ничего не было. Он пошел по тропинке, метр за метром. Он вспомнил про полицейских собак, о которых говорил Авраам Андерссон. Если они не взяли след, значит, их просто сюда не водили. Хотя не факт, что они бы и тут его взяли.

Он остановился. Перед ним, прямо под сосной, лежали человеческие испражнения и обрывки туалетной бумаги. Сердце забилось. Теперь он знал, что не ошибся. Кто-то разбил палатку у озера. Кто-то, кто курил сигареты и ходил по нужде.

Но пока он не знал самого важного – что связывало неведомого туриста с Гербертом Молином? Он снова пошел к месту, где стояла палатка. Собственно говоря, следовало бы поискать тропку к большой дороге – где-то он должен же был оставить машину?

И он тут же понял, что ошибается. Палатка, скорее всего, служила укрытием, причем тщательно продуманным. Это никак не сочеталось с машиной, оставленной у проезжей дороги. Какая альтернатива? Это мог быть мотоцикл или велосипед – их легче спрятать. Или может быть, кто-то подвез.

Он посмотрел на озеро. Есть и такая возможность – он приплыл на лодке. Вопрос только, где эта лодка.

Джузеппе, подумал он. Надо поговорить с Джузеппе. У меня нет никаких оснований тайком вести частное расследование. Этим должны заниматься полицейские Емтланда и Херьедалена.

Он снова уселся на ствол. Стало холодно. Солнце садилось. Сзади него что-то затрепыхалось в ветвях – птица? – но когда он оглянулся, она уже улетела. Он поднялся и пошел назад. У дома Молина стояла полная тишина. Его зазнобило, он не мог понять отчего – от холода или от мысли о разыгравшихся здесь событиях.

Он поехал назад в Свег. В Линселле он остановился у магазина ИКА[2] и купил местную газету «Херьедален», выходящую каждый четверг, и удостоился дружелюбного кивка кассира. Стефан понял, что тот сгорает от любопытства.

– Осенью тут обычно не так-то много приезжих, – сказал кассир.

На груди у него висела табличка с именем – Турбьорн Лунделль. Стефан мог сказать ему все, как есть.

– Я был знаком с Гербертом Молином. Мы работали вместе, пока он не ушел на пенсию.

Лунделль смотрел на него изучающе.

– Полицейский, – сказал Он. – А что, наши не справляются?

– Я не занимаюсь расследованием.

– Но ты же приехал сюда аж… откуда? Из Халланда?

– Вестеръётланд. У меня отпуск. А что, Герберт рассказывал, что он приехал из Буроса?

Лунделль покачал головой:

– Это полицейские сказали. Но он делал покупки у нас. Раз в две недели. Всегда по четвергам. Лишнего слова не скажет. И всегда покупал одно и то же. Правда, насчет кофе он был очень привередливым. Я заказывал для него специально французский сорт.

– А когда ты видел его в последний раз?

– За неделю до его смерти. В четверг.

– И ничего такого не заметил?

– А что я должен быть заметить?

– Не знаю… может, он был не такой, как всегда.

– Был такой, как всегда. Ни одного лишнего слова.

Стефан запнулся. Не надо бы задавать эти профессиональные вопросы Пойдут слухи, что приезжий полицейский шныряет повсюду и что-то вынюхивает. Но он не мог удержаться и задал еще один:

– А не заходил ли в последнее время к вам в магазин кто-нибудь незнакомый?

– То же самое спрашивали и полицейские из Эстерсунда и местный, из Свега. Я и им сказал – кроме нескольких норвежцев и бельгийца, сборщика ягод, никого чужих не было.

Стефан поблагодарил, вышел из магазина и поехал в Свег. Стало совсем темно, да и голод давал о себе знать.

На один вопрос ему, во всяком случае, удалось получить ответ. В Свеге полиция есть, хотя расследование ведет Эстерсунд.

Перед самым Глисшёбергом дорогу перебежал лось. Стефан вовремя увидел его в свете фар и успел затормозить. Лось исчез в темноте леса. Стефан немного подождал – лоси часто ходят парами, но больше никого не было. Он доехал до Свега и поставил машину у гостиницы. В вестибюле сидели несколько парней в комбинезонах и громко переговаривались. Он поднялся в номер и опустился на кровать. Сразу же вернулась мысль о болезни. Он увидел себя в постели с множеством торчащих из тела трубочек. Елена сидит рядом и плачет.

Он резко встал и грохнул кулаком в стену. Почти тут же в дверь постучали. В дверях стоял один из испытателей.

– Ты что-то хочешь?

– Что я могу хотеть?

– Ты же стучал в стену!

– Это, наверное, снаружи. – Стефан захлопнул дверь перед его носом. Вот и нажил первого недруга в Херьедалене. И это в тот момент, когда ему больше всего нужны друзья.

Мысль причинила ему боль. Почему у него так мало друзей?

Почему он не переедет к Елене? Почему ему не начать жить так, как он, в сущности, только и мечтает? Почему он, когда случилось несчастье, оказался в одиночестве? Он не мог ответить на этот вопрос.

Он уже снял трубку, чтобы позвонить Елене, но решил сначала поужинать. В ресторане он сел за столик, стоящий на отшибе, у окна, хотя, кроме него, в зале никого не было. За стенкой бара работал телевизор. К его удивлению, официанткой оказалась та самая девушка-администратор, она только переоделась. Он заказал бифштекс и пиво. За едой перелистал купленную в Линселле газету. Особенно внимательно прочитал извещения о смерти и попытался представить свой собственный некролог. Потом он сидел с чашкой кофе в руке, уставясь в темное окно.

Поев, он секунду помедлил в вестибюле, решая, пойти ли прогуляться или сразу вернуться в номер, и выбрал последнее. Поднявшись, позвонил Елене. Она взяла трубку сразу, так что у него возникло чувство, что она сидела у телефона и ждала его звонка.

– Ты где?

– В Свеге.

– И как там? – осторожно спросила она.

– Одиноко и холодно.

– Так возвращайся домой.

– Если бы мог, приехал бы сегодня же. Но это займет несколько дней.

– Может быть, скажешь, что соскучился?

– Ты же знаешь, что да.

Он продиктовал ей свой гостиничный телефон и повесил трубку. Ни он, ни она не любили говорить по телефону – их разговоры всегда были очень короткими. Но все равно возникло ощущение, что она рядом.

Навалилась усталость. День получился длинный. Он развязал шнурки и поставил башмаки рядом с кроватью. Потом лег и стал смотреть в потолок. Надо решить, что я тут делаю, думал он. Я приехал, чтобы понять, что произошло, почему Герберт Молин все время чего-то боялся. Я видел дом, где произошло убийство, нашел место, где стояла палатка, которая вполне могла служить укрытием убийцы.

И что дальше? Самым естественным было бы съездить в Эстерсунд и поговорить с Джузеппе Ларссоном.

А потом? Что делать потом?

Он снова подумал, что вся поездка была бессмысленной. Надо было лететь на Майорку. Полиция Емтланда вполне справится с расследованием и без него. Когда-нибудь он узнает, что произошло. Где-то прячется преступник и ждет, когда его схватят.

Он лег на бок и посмотрел на темный экран телевизора. С улицы доносился смех подростков. А он сам – засмеялся ли он хотя бы раз за сегодняшний день? Он не мог вспомнить даже, улыбнулся ли. Это не я, подумал он. Я-то смеюсь часто и с удовольствием. Это не я. Это другой человек. Больной злокачественной опухолью языка, живущий в страхе перед будущим.

• Предыдущая
• 13/92
• Следующая