О Жизни Преизбыточествующей - Арсеньев Николай Сергеевич - Страница 42

И опять этот гимн радости в конце знаменитой восьмой главы Послания к Римлянам: «Кто нас отлучит от любви Христовой: скорбь или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?… Но все сие преодолеваем чрез Возлюбившего нас (υπερνικώ μεν δια, τον ay аττήσαντος ήμάς»).

Ибо новая жизнь не ожидается только, не обещана только: новая преизбыточествующая жизнь теперь уже нам дана — во Христе. «Кто во Христе, тот — новая тварь. Старое прошло, теперь все новое» (2 Кор. 5.17). Этот избыток новой жизни, — мы видели, — излился уже теперь. Мы объединяемся с Ним мистически в Его страдании, но Он же есть и воскресший, реально воскресший. А это есть прорыв — уже совершившийся, уже охвативший нас — Его жизни, новой жизни, вечной жизни. «Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса… чтобы и жизнь Иисуса открылась в смертной плоти нашей» (2 Кор. 4. 10–11). «Я все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа… чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его… чтобы достигнуть воскресения мертвых» (Флп. 3. 8, 10, 11) [261]. Но уже теперь, — мы видели уже, — мистическим образом являемся участниками Его славы, участниками в Его преображенной жизни. «И нас, мертвых по преступлениям, Бог оживотворил со Христом, и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе» (Еф. 2. 5–6) [262]. Эта новая жизнь связана с Его воскресением. Мистика Апостола Павла есть не только мистика Креста, но, может быть, в еще большей степени — мистика воскресения  [263].

Крест Его — принцип нашего органического врастания в Его Смерть, один раз имевшую место, вполне конкретно–исторически, реально–исторически на Голгофе, а теперь являющуюся стихией нашей внутренней жизни, началом нашего послушания Богу, нашего примирения с Богом и нашего умирания себе. Так и воскресение Его, новая Его жизнь — глубоко мистична, как новая преизбыточествующая действительность, — жизнь Духа, захватывающая и преображающая нас, и вместе с тем глубоко реально — конкретна, как факт, на котором покоится все спасение наше. «Если устами твоими будешь исповедовать Иисуса Христа и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься» (Рим. 10. 9) … «Помни Господа Иисуса Христа, от семени Давидова, воскресшего из мертвых по благовествованию моему» (2 Тим. 2. 8).

У Павла соединяются мистика и основоположный, конкретный христианский реализм, реализм первого благовестил в одно неразделимое целое. «Если Христос не воскрес, то проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша. Но Христос воскрес, первенец из умерших» (1 Кор. 15. 17, 20). Христос, действительно, «умер, и воскрес и ожил» (Рим. 14. 9). «Христос, воскресши из мертвых, уже не умирает, смерть уже не имеет над Ним власти» (Римл. 6. 9).

Без реальной исторической смерти Христа, без реального, конкретно — исторического воскресения Христа во плоти, нет и мистической смерти и жизни со Христом и во Христе, нет мистики Ап. Павла, нет новой религиозной жизни Ап. Павла. «Христос для того и умер и воскрес и ожил, чтобы владычествовать над мертвыми и живыми». Все богатство наше («все — ваше»), все общение наше с Ним, вся покоренность наша Им, вся жизнь наша в Нем вытекает из реальных фактов Его жизни. Тут нет противоречия между историческим, конкретным реализмом Ап. Павла и его мистикой (как думали искусственно сконструировать некоторые ученые), здесь неразрывнейшая связь зависимости: без первого нет и второго. «Если Христос не воскрес, то проповедь наша тщетна, и тщетна вера наша».

Для Ап. Павла именно характерно это соединение глубин мистически–религиозной жизни с этой конкретной связанностью фактом. Вся вера его — и наша — зиждется на этом основоположном факте: «Но Христос воскрес, первенец из умерших».

В критический, решительный момент своих пастырских забот о Коринфянах он торжественно напоминает им, что есть основа их веры, основа спасения. Ряд фактов, ряд событий, имевших место во–вне, в истории, связанных с временем, и свидетельство о них. Вера и спасение зависят от того, что было конкретно в истории, и что передано первыми свидетелями и их преемниками из уст в уста. Это равнозначно с иоанновским торжественным провозглашением: «О том, что мы слышали, что мы видели нашими глазами, что мы рассматривали и что руки наши осязали — о Слове Жизни!» В этом — христианский реализм, являющийся сутью и основой проповеди не только первоапостолов, но и Павла. И решающим для этого христианского реализма является проповедь воскресения.

«Напоминаю вам, братие», — так гласит это знаменательное начало 15–ой главы 1–го Послания к Коринфянам, которое недаром комментаторы называют нашим «первоевангелием» (ибо оно раньше написано, чем наши нынешние Евангелия).

«Напоминаю вам, братия, то благовестив (Евангелие), которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и стоите, чрез которое и спасаетесь, если содержите его так, как я благовествовал вам его, если только вы не напрасно уверовали. Ибо в самом начале я преподал вам то, что и сам приял: что Христос умер за грехи наши согласно Писанию, и что Он был был погребен, и что Он воскрес в третий день согласно Писанию, и что Он явился Кифе, а затем и двенадцати» … и т. д.

Наряду с мистикой жизни во Христе, основоположным для Ап. Павла является христианский реализм, связанность историческим фактом, тем, «что он получил и что он передал дальше», реализм того, что произошло: реализм пришествия «в зраке раба», реализм Креста (Ср.: «О, несмысленные Галаты! кто прельстил вас, когда у вас пред очами был изображен Христос, как бы у вас распятый?») и особенно — реализм воскресения Христова.

«Пришел в мир» (1 Тим. 1.15), «приобщился плоти и крови» (Евр. 2.10), «рожден от жены, рожден под Законом» (Гал. 4.4), «от семени Давидова по плоти» (Рим. 1.3, ср. 2 Тим. 2. 7), «приял зрак раба» (будучи равен Богу — Флп. 2.6–7), был «искушен во всем кроме греха» (Евр. 4.15), «послушлив был даже до смерти, смерти же крестной» (Флп. 2.8), «свидетельствовал» жизнью и смертью «при Понтии Пилате» (1 Тим. 6.12), «предал себя за нас» (Тит. 2.14), реально умер, реально воскрес, «вознесся во славе» (1 Тим. 3.16) — и это — Тот, Кто есть «сияние Славы и образ ипостаси» Отчей, «имже и веки сотвори» (Евр. 1. 3, 2), чрез Которого и о Котором все создано (Кол. 1.16), в Котором «вся полнота Божества обитает телесно»(ev αντώ κατοικεί παν το πλήρωμα της θεότητος σωματική — Кол. 2. 9). И в этом — спасение!

И раскрылось это в Его воскресении из мертвых.

«Помни Иисуса Христа, из семени Давидова, воскресшего из мертвых, по благовествованию моему» (2 Тим. 2. 8). В этих словах и еще в словах: «Я решил ничего не знать, кроме Иисуса Христа и притом распятого» (1 Кор. 2. 2), и еще: «Но Хрисос воскрес, первенец из умерших!» (1 Кор. 15.20), или еще: «Если устами твоими исповедуешь Иисуса Господом и сердцем твоим уверуешь, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься» (Рим. 10.9). Или: «вменится и нам, верующим в Воскресившего из мертвых Иисуса Христа, Господа нашего, Который был предан за грехи наши и воскрес для оправдания нашего» (Рим. 4.25), — в этих и подобных словах сконцентрирована вся вера. Более того, в этом и есть вся вера.

Из этого реализма воскресения вытекает вообще весь мистический реализм Ап. Павла: его отношение к творению и миру, его отношение к телу, его отношение к человеку во всей полноте его состава, его эсхатологические чаяния, чаяния окончательной победы Жизни — жизни вечной, жизни Христовой, жизни воскресения — над смертью. Христианский реализм и эсхатология Ап. Павла теснейшим органическим образом связаны друг с другом.

Слово Божие, богатство Божие уже явилось, уже действует в нас, уже мы носим это сокровище в «глиняных сосудах» (2 Кор. 4. 7). Уже блеснул свет в сердцах наших, «чтобы озарить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа» ( προς φωτισμών της γνωσεως της 8ό£ης τον θεον iv προσωπω Χρίστον— 2 Kop. 4.6). Уже теперь с открытым лицом, как в зеркале взирая на славу Господню, мы преображаемся в тот же самый образ, от славы в славу (2 Кор. 3.18). Уже начался процесс созревания и роста нашего — чрез малые и временные испытания и скорби — в преизбыток, в безмерность Вечной Славы (καθ’ νπερίβολήν, εις νπερβολήν, αιώνιον βάρος ΰόξης κατεργάζεται ήμίν — 2 Kop. 4.18). Но полнота осуществления еще впереди. Теперь мы ходим еще верою, а не видением (2 Кор. 5. 7). Теперь мы видном еще как бы сквозь стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу (1 Кор. 13.12). «Ибо вы умерли и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним в славе» (Кол. 3. 3–4).