Опыты научные, политические и философские (Том 3) - Спенсер Герберт - Страница 14

Прежде чем приступить к разбору существующего положения дел, мы желаем объяснить читателю раз и навсегда, что мы не полагаем, чтобы уровень нравственности лиц, замешанных в эти дела, был заведомо ниже, нежели нравственность общества вообще. Если взять первых попавшихся представителей любого сословия, то окажется, по всей вероятности, что они, поставленные в такое же положение, поступили бы точно так же. Бесспорно, есть директора совершенно бесчестные; но также бесспорно и то, что есть другие, понятия которых о чести далеко превосходят понятия большинства людей. Что же касается остальных, то мы уверены, что они ничем не хуже массы. Об инженерах, парламентских агентах, юристах, подрядчиках и других лицах, участвующих в иного рода предприятиях, можно положительно сказать, что пока они силою привычки доходят до ослабления своих нравственных правил, но было бы слишком строго судить их единственно по тем действиям, в которых их можно основательно укорять. Те, кто не сразу понимает, каким образом в этих запутанных делах самые бесчестные результаты могут быть плодом действий людей, личность которых далеко не соответствует порочности этих результатов, поймут дело по рассмотрению условий, в которые лица эти поставлены. Во-первых, нужно обратить внимание на всем известный факт, что совесть целой корпорации всегда менее щекотлива, нежели совесть отдельной личности, иными словами, что всякая корпорация не задумается совершить, в виде совокупного акта, такой поступок, на который не решилось бы ни одно из лиц, составляющих ее, если бы оно чувствовало себя лично ответственным за него. При этом можно заметить, что таким сравнительным ослаблением нравственности отличается не только поведение самой корпорации относительно общества, но и поведение общества относительно корпорации. Всегда есть какое-то более или менее ясно сознаваемое понятие, будто для обширного общества почти нечувствительно то, что погубило бы частное лицо, и это понятие постоянно руководит действиями всех правлений железных дорог и подведомственных им лиц, так же как и всех подрядчиков и землевладельцев и других заинтересованных лиц, заставляя их выказывать алчность и отсутствие нравственных правил, чуждые их деятельности вообще. Затем отдаленность и освоенность производимого зла еще значительнее ослабляют чувство, обуздывающее злоупотребления. Действия людей вообще непосредственно определяются представлениями о результатах, которых можно ожидать от них, и принимаемые решения в значительной мере зависят от большей или меньшей ясности, с которой эти результаты могут представиться воображению. Последствие, хорошее или дурное, рисующееся ясно и непосредственно, влияет на образ действий человека гораздо могущественнее, нежели такое последствие, которое нужно проследить через длинный ряд вытекающих одна из другой причин и которое в окончательном результате оказывается не определенным и осязательным, а общим и смутно уловимым. Вот почему в сомнительных сделках на акциях, в запрашивании непомерных цен - поступках, которые приносят огромные выгоды отдельным личностям, не нанося, по-видимому, ущерба никому, и которые в их конечных результатах могут только окольными путями повредить неизвестным лицам, неизвестно где проживающим, можно уличить таких людей, которые, если бы представить им воплощенные результаты их действий, ужаснулись бы нанесенного ими вреда, - людей, которые в частных своих делах, где результаты действительно представляются им в таком осязательном виде, достаточно честны. Далее следует заметить, что виною большей части этих крупных мошенничеств бывает не чудовищная бессовестность какого-нибудь отдельного человека или группы людей, а совокупность личных интересов многих людей и многих групп людей, мелкие проступки которых накоплением своим образуют одно огромное целое. Это совершенно похоже на процесс, вследствие которого какой-нибудь факт, переходя из уст в уста и при каждом повторении подвергаясь легкому преувеличению, возвращается к первому рассказчику в едва узнаваемом виде. Точно так же и тут землевладельцы позволяют себе слегка налегать своим влиянием там, где бы не следовало; члены парламента более или менее протежируют тем или другим лицам, кое-где интригуют; юристы кое-где пронырствуют; инженеры, подрядчики и директора несколько не в меру радеют о своей выгоде, да сметы представляются в немного прикрашенном виде, слегка уменьшая угрожающие невыгоды и увеличивая ожидаемую пользу, - и все это вместе приводит к тому, что акционеры завлекаются в разорительные предприятия отъявленно лживыми представлениями, а на каждого виновного падает только малая доля общей вины. Следовательно, если принять в соображение сравнительную беззастенчивость корпоративной совести, отдаленность и широкое распространение результатов, производимых злоупотреблениями, и смешанное начало этих злоупотреблений, - делается возможным понимать, каким образом в делах железных дорог колоссальные мошенничества могут быть совершаемы людьми, которые, отдельно взятые, стоят по своей нравственности весьма немного ниже или даже вовсе не ниже общего уровня нравственности их среды.

После этих предварительных смягчающих пояснений мы приступаем к подробному изложению различных незаконных влияний, имеющих последствием безрассудную систему расширения и беспрерывное расточение капиталов акционеров.

В первом ряду между этими влияниями стоит своекорыстие землевладельцев. Владетели имений, некогда бывшие главным препятствием предпринимаемым железным дорогам, сделались за последние годы главными их ревнителями. С тех пор как первый проект линии между Ливерпулем и Манчестером разбился об оппозицию землевладельцев, а второй проект уцелел только тем, что держался вдали от усадеб и огибал парки, отгороженные для охоты; с того времени как лондонско-бирмингемское общество, после утверждения его проекта комитетом пэров, принуждено было "задобрить" своих антагонистов поднятием оценки земли с 250 000 до 750 000 ф. ст.; с того времени как парламентский совет поддерживал безосновательное сопротивление самыми вздорными и нелепыми отговорками вроде укоров инженерам за "попирание хлеба вдов" и "разрушение клубничных гряд огородников", - с этого времени, говорим мы, в политике землевладельцев произошел заметный переворот. Да и не в человеческой натуре было бы, чтоб дело было иначе. Когда стало известно, что общества железных дорог обыкновенно дают в виде "платы и вознаграждения за землю" от 4000 до 9000 ф. ст. с мили; что за воображаемые повреждения собственности вознаграждают такими неслыханными суммами, что большую часть их наследники не раз считали делом совести возвращать; что в одном случае было заплачено 120 000 ф. ст. за землю, оцениваемую в 5000 ф. ст.; когда разнеслись слухи, что производятся значительные вознаграждения в виде даровых акций и т. п., чтобы откупиться от сопротивления землевладельцев; когда стало достоверным фактом, что стоимость имений значительно возвышается от близости к железной дороге, - неудивительно, что помещики сделались деятельными ревнителями тех самых проектов, против которых они некогда восставали с таким ожесточением. Если принять в соображение бесчисленные искушения, которым они подвергались, мы не увидим ничего изумительного ни в том факте, что в 1845 г. они были ревностными членами временных комитетов, ни в том, что влияние их, употребляемое в пользу предприятий, дало им возможность получить за собственные свои земли большие суммы, ни, наконец, в том, что многие их действия довольно трудно оправдать иначе как смотря на них с их точки зрения. Рассказывая нам о помещиках, искавших свидания с инженером какой-нибудь предполагаемой железной дороги, договаривающихся о том, чтобы он выбрал для линии их местность, обещая свою поддержку, если он поступит по их желанию, и угрожая сопротивлением в противном случае, предписывающих, какую именно черту провести через их владения, давая при этом понять, что рассчитывают на хорошую цену, - нам указывают только на особенные проявления известных частных интересов. Когда мы слышим о том, как владетель обширного поместья употребляет влияние, которым он пользуется в качестве председателя правления какого-нибудь общества, на то, чтобы проектировать ответвление, пересекающее его имение на протяжении нескольких миль, и подвергает доверившееся ему общество издержкам, сопряженным с парламентской борьбой, чтобы добиться утверждения этой линии, - мы слышим только о том, что по всей вероятности, и должно было случиться при данных обстоятельствах. Если в настоящую минуту на рассмотрение публики предлагается линия, задуманная крупным капиталистом и, между прочим, служащая к установлению выгодного для него сообщения с его имениями, причем он уверяет, что составленные по проекту сметы с избытком достаточны, тогда как все инженерное сословие считает их положительно недостаточными, - то мы в этом видим только особенно разительный пример того, какие искаженные представления непременно порождаются личным интересом при подобных условиях. Если мы открываем, что такой-то проект составлен домогательствами местного дворянства и джентри; что изыскания были поручены третьестепенному инженеру, готовому взять их на себя за плату только что покрывающую его издержки в виду будущих выгод; что начальник изыскания и его агенты приставали к директорам смежной главной линии, чтобы заставить их принять их проект, угрожая, что в противном случае его примет какое-нибудь богатое, соперничествующее с ними общество, требовали денежной ссуды на расходы и добились бы всего этого, если бы не сопротивление акционеров, - то мы только открываем организованную тактику, которая совершенно естественно развивается при подобных побудительных причинах. Во всех этих фактах нет ничего особенно замечательного. Начиная с бесстыдства землевладельца, запросившего 8000 ф. ст. за то, что он наконец отдал за 80 ф., до ежедневно повторяющихся примеров влияния, употребляемого на доставление известному околотку удобств железной дороги, - все эти действия поземельного сословия составляют просто проявления общего уровня нравственного характера, обнаруживающегося под влиянием особых условий. Единственное, что должно останавливать наше внимание, - это то, что есть и многочисленное и могущественное сословие, интересы которого постоянно тянут в сторону расширения железных дорог, не принимая в соображение действительную пользу или вред подобной системы.