Опыты научные, политические и философские (Том 1) - Спенсер Герберт - Страница 43

В ходе геологических умозрений явственно высказываются те же законы мышления. Мы встречаемся с догматами более чем наполовину ложными, которые между тем в течение известного времени принимаются за всеобщую истину. Мы видим, что в подтверждение этих догматов собираются доказательства; но мало-помалу накопляются факты, противоречащие им, вследствие чего при известных обстоятельствах видоизменяется и самый догмат. Далее, мы видим, что согласно с этой несколько усовершенствованной гипотезой получается лучшая классификация фактов; новые факты, быстро собираемые теперь один за другим, приводятся в порядок и истолковываются с большей легкостью, и все это, в свою очередь, обусловливает дальнейшие поправки в гипотезе. Находясь еще в настоящее время в самой середине этого процесса, мы не имеем возможности дать удовлетворительный отчет о развитии геологической науки, рассматриваемой с этой точки зрения, нам известны только ранние периоды этого развития. Тем не менее для нас не только интересно будет проследить, каким образом более здравые воззрения на историю Земли, принятые теперь, развились из грубых воззрений, предшествовавших им, но обзор этот окажется еще в высшей степени поучительным. Мы увидим, как сильно еще до сих пор влияние старых идей на умы не только общества, но и самих геологов. Мы увидим, каким образом того рода доказательства, которые подрыли отчасти эти старые идеи, с каждым днем умножаются и грозят произвести и другие подобные же перевороты. Словом, мы увидим, как далеко мы подвинулись в выработке истинной геологической теории, а увидев это, будем более в состоянии судить, которое из различных противоречащих мнений наиболее согласно с несомненно догнанным направлением геологических открытий.

Бесполезно и в то же время невозможно было бы перечислять здесь все предположения, которые в древние времена высказывались людьми, обладавшими немалым запасом проницательности, - предположения, из которых иные и содержали в себе известную долю истины. Но возникая в неблагоприятные времена, предположения эти не пустили корней, а потому и не касаются нашего предмета. Нам нет никакого дела до идей, которые, как бы хороши они ни были, не дали никакого научного плода, мы имеем дело только с теми, из которых развилась существующая геологическая система Вот почему мы начнем с Вернера.

Основываясь на видимых явлениях, представляемых земной корой в небольшом округе Германии, и наблюдая постоянный порядок, в котором пласты лежат один над другим, а также свойственные каждому из этих пластов физические признаки, Вернер заключил, что подобные же пласты следуют один за другим в том же порядке по всей поверхности земного шара. Далее, видя из слойчатого устройства многих формаций и из органических остатков, содержащихся в других, что они осадочного происхождения, Вернер заключил, что эти общие всему земному шару слои оседали один за другим из хаотической жидкости, когда-то покрывавшей нашу планету. Таким образом, на основании весьма неполного знакомства с одной тысячной долей земной коры он построил широкое обобщение, которое применил ко всей земной коре. И заметьте, эта нептуническая гипотеза, хотя и опиралась, по-видимому, на самые выдающиеся факты окружающей среды, оказалась совершенно не выдерживающей анализа. Совершенно непонятно, каким образом всеобщий хаотический раствор мог осаждать, один за другим, многочисленные, резко определенные пласты, разнящиеся друг от друга по составу. Еще непонятнее, каким образом осаждаемые таким способом пласты могут содержать остатки животных и растений, которые не могли существовать при предполагаемых условиях. Но как ни нелепа была эта гипотеза с физической точки зрения, она признавала, хотя и в извращенном виде, одного из великих деятелей, участвующих в геологических изменениях, именно воду. Она послужила также к выражению того факта, что формации земной коры расположены в известном порядке. Далее, она отчасти способствовала созданию номенклатуры, без которой невозможно было уйти далеко вперед. Наконец, она дала образец, с которым можно было сравнивать расположение пластов в различных местностях, подмечать различия и составлять таблицу существующих в действительности разрезов. Гипотеза эта была первым временным обобщением и служила если не необходимой, то полезной ступенью к более истинным обобщениям.

Вслед за этим грубым представлением, приписывавшим все геологические явления одному влиянию, действовавшему в продолжение одного только первобытного периода, появилось значительно исправленное представление, приписывавшее их двум влияниям, действовавшим поочередно в последовательные периоды. Готтон обратил внимание на тот факт, что осадочные слои и до сих пор образуются на дне моря из ила, приносимого реками, далее, он принял в соображение, что те пласты, из которых по преимуществу состоит видимая поверхность Земли, носят следы, указывающие на образование их из прежде бывшего материка, и заключил, что пласты эти могли превратиться в сушу только через повышение почвы, последовавшее за их образованием, таким образом, он пришел к тому выводу, что в течение неопределенного периода времени должны были в прошлом происходить периодические перевороты, поднимавшие материки и сопровождавшиеся промежутками покоя, в продолжение которых образовавшиеся таким образом материки смывались и снова превращались в подводные пласты, долженствовавшие, в свою очередь, быть поднятыми над поверхностью океана. Заметив, что действие огня, которому многие из прежних геологов приписывали образование базальтовых скал, является в бесчисленном множестве мест источником потрясений, он полагал, что этим-то действием и обусловливались вышеупомянутые периодические перевороты. В этой теории мы видим во-первых, что влияние воды, признанное еще прежде, принималось действующим не по какому-то неизведанному нами способу, как у Вернера, но по такому, который ежедневно повторяется на наших глазах, во-вторых, что огонь, принимавшийся сперва за причину лишь некоторых, особенных, формаций, был признан всеобщим деятелем, но таким, способ действия которого оставался гадательным. Единственный процесс, признаваемый Вернером, Готтон развил из катастрофического и необъяснимого в правильный и объяснимый, с другой стороны, второй противоположный первому процесс, значение которого он впервые оценил надлежащим образом, рассматривался им как катастрофический, не приравнивался ни к одному из известных нам процессов и оставался необъясненным. Мы должны здесь заметить, что факты, собранные и приведенные во временный порядок согласно с теорией Вернера, послужили, несколько времени спустя, к подтверждению более рациональной теории Готтона, по крайней мере в той ее части, которая касается формаций нептунического происхождения, между тем как учение о периодических подземных потрясениях, в том неразработанном виде, в каком понимал его Готтон, было временным обобщением, служившим полезной ступенью к теории вулканического действия.

Со времени Готтона развитие геологического мышления пошло еще дальше в этом же направлении. Эти первоначальные общие учения были разработаны подробнее. Открыли, что в образовании Земли участвовали гораздо более многочисленные и разнообразные деятели, чем прежде предполагалось. Гипотеза огненного происхождения была объяснена рациональным образом, подобно тому как до нее была объяснена гипотеза водного происхождения Ни на чем не основанное предположение о внезапных значительных повышениях почвы, происходящих после долгих промежутков покоя, развилось в ту обстоятельную теорию, что острова и материки суть накопившиеся результаты небольших последовательных повышений почвы, подобных тем, которые происходят при обыкновенных землетрясениях. Входя в большие подробности, мы находим, во-первых, что геологи настоящего времени вместо того, чтобы рассматривать смывание почвы, производимое дождями и реками, как единственную причину, обусловливающую сглаживание материков и производящую неровности земной поверхности, видят в этом смывании лишь частную причину этих неровностей, далее, мы находим, что новые пласты, образующиеся на дне моря, оказываются продуктами не одних только речных осадков, но отчасти происходят и от действия волн и морских приливов на берега. Во-вторых, мы видим, что Готтоново представление о поднятии почвы действием подземных сил не только видоизменилось с приравниванием этих подземных сил тем силам, которые действуют при обыкновенных землетрясениях, но оказывается еще из новейших исследований, что кроме повышений земной поверхности тем же путем происходят и понижения ее, что как местные повышения, так и всеобщие, материковые, принадлежат к одной и той же категории, что все эти изменения суть, по всей вероятности, следствия постоянно продолжающегося оседания земной коры на остывающее и сжимающееся ядро. Наконец, в-третьих, мы видим, что кроме этих главных двух противоположных деятелей современная геология признает еще несколько других второстепенных влияний, каковы, например, влияние глетчеров и ледяных гор, влияние коралловых полипов, влияние протозой с кремнистой или известковой скорлупой, каждое из этих влияний, как ни незначительны они кажутся с первого взгляда, оказывается способным произвести мало-помалу значительные изменения земной поверхности. Итак, новейшие успехи геологии еще далее отодвинули нас от первоначальных представлений. Вместо одной катастрофической причины, действовавшей когда-то повсеместно, как учил Вернер, вместо одной общей постоянной причины, встречавшей после долгих промежутков времени противодействие со стороны катастрофической причины, как предполагал Готтон, - мы признаем теперь действие нескольких причин, которые все более или менее общи и постоянны. Для объяснения явлений, представляемых земной корой, мы уже не прибегаем к гипотетическим влияниям, но с каждым днем все яснее видим, что явления эти произошли от сил, совершенно схожих с теми, которые действуют в настоящее время, - от сил, действовавших в бесконечно разнообразных сочетаниях в продолжение неизмеримо долгих периодов времени.