Юность командиров - Бондарев Юрий Васильевич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/63
• Следующая

— Это Степановка, а не Марьевка, — со сбившимся дыханием доложил Алексей, подходя к Чернецову, и неожиданно громко и возбужденно скомандовал: — Моторы!

— Как решили вести взвод? — спросил Чернецов.

— Поведу на Марьевку!

— От Крутилихи!

— Нет! Не от Крутилихи!

— Какой же дорогой, однако?

— Напрямик. А вы как считаете, товарищ лейтенант?

— Я никак не считаю. Вы командир взвода, Дмитриев.

— Есть командир взвода! — с почти отчаянной решимостью проговорил Алексей и влез в кабину. — До развилки — и налево! — приказал он Матвееву. — Ясно?

— Не совсем…

— Вперед, я сказал! Дай газ!

Машина тронулась, набирая скорость, капли ударили по ветровому стеклу. Алексей смотрел на дорогу до тех пор, пока не убедился, что на развилке свернули влево; после этого сейчас же пристроил фонарик над картой, отыскал Степановку, затем тонкую нить дороги, по которой двигалась машина; увидел реку — Красовка; возле нежно-голубой ленты — зеленый кружок рощи и, не найдя отметки брода, с выступившей испариной на лбу, внезапно подумал: «Зачем же все-таки я рискую? Какой в этом смысл? Что я делаю?»

— Матвеев, — тихо сказал он, глядя на карту, — тебе когда-нибудь приходилось через брод с орудием?

Матвеев посмотрел сбоку и тотчас отвел глаза.

— Как это понимать?

— Придется переправляться, — ответил Алексей и свернул карту. — Придется рискнуть…

— И что ты, честное слово, выдумал? — проговорил Матвеев и неспокойно задвигался на сиденье. — Какой дурак шофер в такую простоквашу в воду полезет? Загорать захотелось? Что ты с ней сделаешь, если она станет? Ее, гробину, трактором не вытащишь. Не могу я ничего ответить на это дело.

— Вот что, дай-ка всю скорость! — вдруг решенно приказал Алексей. — Всю! Что можно!

Слева и справа по мутному стеклу ходили «дворники», в свете фар навстречу радиатору косыми трассами летели струи дождя, накаленно гудел мотор машины, кузов трясло и кидало, и Алексей, не отрывая глаз от дороги, думал: «Скорее бы, скорей! Только бы скорее увидеть берег!..»

В два часа двадцать одну минуту впереди показалось черное пятно, и ему сначала почудилось, что это контуры дальней деревни. Но дорога стала спускаться под бугор, и через несколько секунд плотная стена деревьев понеслась навстречу машине.

Фары, прокладывая белый световой коридор, полоснули по желтым стволам — огненно вспыхнули капли на мокрых сучьях, спереди хлестнули косматые лапы елей по кабине, заскребли по брезенту кузова, прошуршали по орудию. Это была роща.

— Стоп! — крикнул Алексей.

Он выскочил из кабины в неистовый перестук, шорох капель — роща шумела над головой. Было очень темно, пахло влажной хвоей, она мягко пружинила под ногами. Ничего не видя, он включил фонарик — мокро блеснули под ногами, выступили из песка черные корневища, зажелтела опавшая хвоя. На опушке пророкотал и смолк мотор. Это вторая, запоздавшая машина подтянулась к первой.

Алексей двинулся вперед по дороге, светя перед собой фонариком, и вскоре остановился — роща кончилась. Было слышно: дождь с ровным плеском стучал по воде. На скате берега смутно виднелась, вернее угадывалась, давняя колея: размытая, рассосавшаяся, она уходила в сверкавшую под светом воду — обрывалась: река разлилась. Но когда здесь проехали: два дня назад, полмесяца назад?

— Старший сержант Дмитриев! — позвал откуда-то из темноты голос Чернецова. — Где вы? Что вы там делаете?

— Я на берегу! Я сейчас!.. — откликнулся он, с напряжением вглядываясь в колею. — Дайте мне ориентир фонариком! Постараюсь проверить ширину реки и глубину брода! Я сейчас!..

— Осторожней! Слышите, Дмитриев?..

Он, не ответив, вошел в воду, сделал первый шаг, и тотчас упругое течение ударило по ногам, как палкой, пошатнуло его, мгновенно почувствовался острый холод сквозь сапоги.

«Надо вымерить по ширине машины, только так… — думал он, слепо идя во тьму, все глубже опускаясь в черноту перед собой, все время оглядываясь, чтобы не сбиться с направления, а пучок света на берегу все отдалялся и отдалялся. Вода уже достигала коленей. Потом дно будто вырвалось из-под ног, провалилось — и он сразу погрузился по пояс. С силой его потянуло в глубину, черная вода заплескалась и зашумела вокруг, круто ходя водоворотами, течение с напором толкало в сторону, и Алексей остановился, задыхаясь от этой борьбы, перевел дух, разогнул спину. Ветер с дождем сек по лицу, и ему на мгновенье почудилось, что он один стоит среди водяной пустыни без конца и края, потеряв направление и ощущение времени. Вздрагивая от чувства этого одиночества и охватившего его холода, он обернулся. Сквозь сеть дождя тусклой каплей на берегу светил фонарик Чернецова, потом слабым отзвуком донеслось до него:

— Дмитри-ев!..

Стиснув до боли зубы, он снова продвинулся на несколько шагов вперед; и когда внезапно впереди проступили нечеткие силуэты каких-то предметов (деревья это, что ли?), разгребая воду, ускорил шаги и тут же почувствовал, как дно словно стало выпирать из-под ног. Он, пошатываясь, сделал еще несколько шагов и, едва не падая, выбрел наконец на песок, вконец обессиленный, постоял немного, чтобы можно было отдышаться. Затем ощупью повесил на сучок ближнего дерева фонарь, крикнул сдавленным голосом:

— Фонарь видите-е?

— Плохо, но вижу-у! Возвращайтесь назад!

Казалось, далеко-далеко, на том берегу, фонарик Чернецова описал короткую дугу и замер впотьмах.

…До того берега он добрался гораздо быстрее; и, уже вылезая из воды, весь мокрый, в хлюпающих сапогах, вытер рукавом лицо, скомандовал сейчас же хрипло:

— Моторы! Включить фары! Берег крутой! Первое орудие!..

Он отдал эту команду в темноту, твердо веря, что его услышат, и стоял на дороге, ждал, с трудом переводя дыхание.

На горе заработали моторы, длинные полосы фар пролегли над головой, уперлись в мокрые вершины деревьев, потом сдвинулись с места, легли на дорогу, ослепили его и будто толкнули в грудь.

— Давай, давай, Матвеев, на меня! — снова крикнул он, идя по дороге и махая рукой. — Сто-ой!

Свет уперся в реку дымящимся синим столбом, пронизывая воду у берега до дна — сверкали гальки на мелководье, подобно разбросанным в воде монетам.

— Взвод, слезай! — скомандовал Алексей. — Командиры отделений, стройте людей!

Шурша сухими плащ-палатками, курсанты стали прыгать с машин; послышались взволнованные голоса:

— Приехали?

— Саша, раздевайся, купаться будем!

— Что такое? Потоп?

— Ну, Миша, если ко дну пойдешь, держись за пушку. Она не тонет!

Алексей стоял у обочины дороги, глядя на строившийся взвод, еле сдерживая ознобную дробь зубов.

— Разговоры прекратить! — резко приказал он. — Шоферы, ко мне!

Разговоры смолкли. Командиры отделений доложили, что люди построены; и после этих докладов независимо, вразвалку подошли шоферы. Они переминались и с угрюмой настороженностью поглядывали на реку.

— Слушать внимательно! — серьезно и громко сказал Алексей. — За рекой в девяти километрах отсюда — Марьевка. В семи километрах от нее, у оврага Кривая балка, — место сосредоточения наших орудий. Нам надо прибыть в три часа тридцать минут. Сейчас два часа пятьдесят восемь минут. Не успеем — не выполним приказ. Орудия и машины необходимо переправить через брод! — Он указал на ослепительно горевшую под фарами воду. — Одними моторами не возьмем. На фронте в этих случаях подавалась команда: «На колеса!» Это ясно?

Все молчали. Было слышно, как шелестел дождь в кронах сосен.

— Шоферы, подойдите ближе, смотрите сюда! Видите? На том берегу висит фонарь. Держаться только этого направления. Иначе застрянем! Есть ямы. Попадем в них — засосет. У каждой машины — два человека, прикрепляющие канаты лебедок. У первой машины — Гребнин и… Луц, у второй — Дроздов и Карапетянц. Канаты цеплять по моей команде. По места-ам!

Он подал команду и только в тот момент особенно ясно осознал, что началось главное — переправа.

— Ма-а-арш! — крикнул Алексей.

• Предыдущая
• 43/63
• Следующая