Отходная молитва - Боукер Дэвид - Страница 13

• Предыдущая
• 13/59
• Следующая

Малыш был похоронен под сенью церкви Всех Святых в Хантингтоне, и каждый год в день Рождества Лаверн с дочерью приезжали на его могилу — главным образом для того, чтобы порадовать Донну.

На белой, простой могильной плите была выбита незамысловатая надпись:

— А это еще что за лиана? — буркнул Лаверн, указывая носком ботинка на побеги какого-то растения, вскарабкавшиеся на надгробие.

— А по мне, вполне симпатичная, — откликнулась Дженифер, — в этом есть что-то от прерафаэлитов.

— Да, конечно. Но ты же помнишь, что я их не терплю. Те еще художники!

Дженифер когда-то училась в художественной школе, и Лаверн проявлял живой интерес к ее занятиям живописью. Он с интересом перелистывал альбомы по искусству, которые дочь приносила домой, и получал огромное удовольствие, решая для себя, что является шедевром, а что — безвкусицей.

— Прерафаэлиты, — часто повторял он, — теперь это считается искусством. На самом деле все это полная чушь.

Дженифер окончила художественную школу с отличием, но, к непреходящей досаде отца, так и не воспользовалась полученным образованием и, по его выражению, "зарыла талант в землю". Два последующих года после окончания школы она еще пыталась урывками рисовать и время от времени заводила разговор о том, что было бы неплохо получить звание магистра гуманитарных наук.

Затем, год назад, когда ей исполнилось двадцать четыре, Дженифер познакомилась с актером по имени Майкл Беренсфорд, и все ее творческие амбиции были задвинуты в самый дальний угол. Они с Майклом поспешно поженились, и в октябре на свет появилась Гарриет, первая внучка Вернона Лаверна. Особенно раздражало Лаверна то, что, несмотря на ее несомненный талант, каждая картина давалась Дженифер мучительно тяжело. Теперь же замужество и материнство стали для дочери удобным предлогом надолго оставить занятия живописью.

Конечно, новая роль жены и матери налагает великую ответственность. И все равно Вернон был расстроен.

Когда Дженифер заявила о желании посвятить себя искусству, отец прочитал ей целую лекцию о том, на какую шаткую стезю она ступает. Однако, разглядев неподдельное счастье Дженифер и постепенно расцветающий талант, он даже начал гордиться тем, что у него дочь-художница, не похожая на чужих детей. И вот теперь, когда она изменила своему призванию ради мокрых пеленок и обязанностей домохозяйки, Вернону стало казаться, что Дженифер едва ли не предала его.

И все же он наверняка смог бы это пережить, если бы не зять. Дело в том, что Майкл, или Майкл Беренсфорд, как любил называть его Лаверн, оказался полной противоположностью его представлениям о спутнике жизни для дочери. Во-первых, раздражало, что зять взял себе чужое имя. На самом деле его звали Майкл Кейн. Но, поскольку в британском актерском профсоюзе «Эквити» уже состоял актер с таким именем, Майклу пришлось перекреститься в Беренсфорда. По мнению Лаверна, подобный шаг характеризовал человека не с самой лучшей стороны.

Вместе с дочерью они вернулись к машине, где их ожидал Майкл Беренсфорд. Вернон пытался не думать о нем — Рождество получилось и без того не слишком приятное.

Однако та неописуемо самодовольная улыбка, которой встретил их Майкл, когда они с Дженифер уселись в машину, сразу же напомнила Лаверну, почему он так зол на зятя.

Майкл совсем недавно сделал на своих белокурых волосах завивку. Устав от набивших оскомину однообразных типажей — представителей высшего общества в духе "Возращения в Брайдсхед", — он попробовался на роль в новой многосерийной теледраме о жизни футболистов. Для этого Майкл попросил парикмахера сделать ему типичную прическу футболиста. Кстати, не зря — тем самым он сумел произвести впечатление на менеджера по кастингу. Тот был родом из южной части Англии и никогда еще в своей изнеженной жизни не встречал северянина. Речь Майкла представляла собой грубую карикатуру на йоркширский говор. В отличие от него Лаверн говорил с типично йоркширским акцентом, однако ни разу не удостоился предложения сыграть северянина — вопиющая несправедливость.

По причине своих успехов Майкл Беренсфорд пребывал в приподнятом состоянии духа. Он вовсю сыпал шутками, как бы напоминая о том, что не за горами время, когда его новая семья будет им гордиться.

В глазах Лаверна Майкл и сегодня совершил очередной грех, когда не пошел вместе с Дженифер на могилу ее брата. Правда, актеришка сделал вид, будто остался в машине из соображений деликатности, сославшись на то, что, мол, посещение могилы — дело сугубо личное, и он не имеет права сюда вторгаться. По мнению же Лаверна, сам факт вхождения в новую семью подразумевает такое, если угодно, вторжение. Правда, вслух он ничего не сказал, надеясь в душе, что самообладание не покинет его до самого конца дня. Не проронив больше ни слова, Лаверн отправился домой, чувствуя себя кем-то вроде таксиста, в то время как Дженифер и этот ее бесценный Майкл сидели на заднем сиденье, взявшись за руки.

Лаверн жил в старом деревенском доме с каменным полом, построенном в прошлом веке. Когда он купил его в конце шестидесятых годов, там еще был земляной пол, а водопровод вообще отсутствовал. По прошествии четверти века и благодаря нескольким банковским ссудам бывшая хибарка превратилась в то, что агенты по продаже недвижимости называют "очаровательным комфортабельным коттеджем в живописной местности". Если смотреть сверху, коттедж имел форму вытянутого креста с широким парадным крыльцом. Крыша была соломенная, а стены увиты брионией и плющом. Окна задней стены были обращены на запад, на холмистое поле и видневшуюся вдали церковь. Летними вечерами долгие закаты заливали окрестности золотисто-пурпурным светом, вызывая у Вернона и Донны ощущение сельской идиллии.

Машина подъехала по гравийной дорожке прямо к дому. Окна гостиной светились рождественской иллюминацией. Услышав шорох колес, на крыльцо вышла Донна. Она так и сияла гордой улыбкой счастливой моложавой бабушки.

Прихожую заполняли ароматы жарящейся индейки. Из гостиной послышался плач Гарриет. Тетушка Анна, традиционно навещавшая Лавернов на каждое Рождество, сочла своим долгом высказаться:

— Ревет, не переставая, с той самой минуты, как вы вышли из дому.

Тетушке Анне было уже за восемьдесят. Выросла она в бедняцком квартале Лидса и в молодые годы вместе с матерью Донны выступала в кабаре в составе музыкального дуэта под названием "Пара теней". В самые лучшие свои времена они в Брэдфорде аккомпанировали Дэнни Кайе. Тетушка Анна считала себя спецом во всех областях шоу-бизнеса и, естественно, проявляла живейший интерес к карьере Майкла Беренсфорда. Кроме того, она мнила себя большим авторитетом в деле воспитания младенцев, хотя собственных детей у нее отродясь не было.

— Вы знаете, почему малышка плачет? Она хочет на ручки к дедушке!

Видя в этом единственное средство успокоить плачущего младенца, тетушка вручила раскрасневшуюся от крика Гарриет Вернону. Каким-то чудом, едва оказавшись на руках у деда, малышка перестала плакать. Это событие было встречено всеобщим смехом, однако самого Лаверна подобная метаморфоза не слишком удивила.

— Маленькая, а уже понимает, что безопаснее всего находиться в длинных руках закона, — шутливо прокомментировал он.

— Пора ее кормить, — сказала Дженифер.

Лаверн неохотно передал малышку матери, которая тут же дала ей грудь. Тетушка Анна принялась с интересом наблюдать за кормлением, по ходу дела обрушив на Дженифер массу полезных советов по усовершенствованию техники кормления младенцев. Лаверн отправился на кухню помочь Донне с мытьем посуды.

— Как поживает мой любимый мужчина? — спросила она Вернона, обняв его за талию.

— Кто знает, — подыгрывая ей, ответил Лаверн. — Давненько его не видел.

В свои сорок с небольшим Донна все еще была хороша собой. Как и у дочери, у нее были большие темные глаза и роскошные густые брови. Всю жизнь Донна была лучшим другом своего мужа, а делить постель с лучшим другом — всегда приятное занятие.

• Предыдущая
• 13/59
• Следующая