Кое-что о любви - Бойл Элизабет - Страница 3

• Предыдущая
• 3/71
• Следующая

– И наконец, упоминается наша дорогая девочка, – сообщила бабушка. – Послушай вот это: «Леди С. видели увлечённо делающей покупки в сопровождении леди Р., которая взяла под крылышко свою новую подругу. Леди С, столь долго отсутствовавшая в городе, очаровательна и, несомненно, будет украшением следующего сезона». – Она поджала губы. – Давно пора было написать о ней. Но нужно сказать, изложено весьма странно. Почему они пишут, что её долго не было в городе, когда она прожила там всю жизнь? – Она отложила в сторону газету, при этом снова разрушив аккуратно сложенные Алексом пачки уже просмотренных счётов.

– Мадам! – Алекс вскочил со стула и прикрыл руками счета, защищая их от её небрежности. – Что с вами случилось?

– Просто я хочу посмотреть ещё несколько светских колонок. – Она вскинула голову и снова посмотрела на корреспонденцию. Прежде чем Алекс успел её остановить, она обнаружила желаемое. Вытащив нужную газету, она села на свой стул с проворностью, не соответствующей её восьмидесяти с небольшим годам.

– По-моему, вы сошли с ума, – буркнул Алекс, сомневаясь, что бабушка его слышит, потому что она уткнулась носом в свежий номер «Пост». – Вам было мало этого словоблудия, пока вы гостили у тёти Имоджин?

– Имоджин не получает «Пост», – последовал холодный ответ.

По мнению Алекса, этот факт должен стать восьмым чудом света после фаросского маяка. Он не знал большей любительницы сплетен, чем его двоюродная бабушка Имоджин – конечно, за исключением родной бабушки.

Алекс снова занялся лежавшими перед ним счетами, откладывая в сторону те, которые определённо не имели к нему отношения, и оставив несколько, требовавших его внимания.

– Я так и знала! – Найдя свою любимую колонку, бабушка встряхнула газетные листы.

– Что знали? – Алекс понимал, что она не даст ему покоя, пока он не отзовётся.

– Знала, что её снова упомянут. Не уверена, следует ли читать это тебе. Ты будешь переживать по крайней мере неделю.

– Читайте, – сказал Алекс, отказавшись от всякой надежды приятно провести время за утренним завтраком. – Иначе вы будете вздыхать и пыхтеть, пока я не сдамся.

– Я никогда не пыхтела! – возмутилась она. – Вот если ты настаиваешь: «Хорошо, что в городе мало народу, так как леди С. создаёт волнение везде, где появляется. Интересно, о чём думал барон, отправляя в город подлинное произведение искусства без бдительного присмотра?»

– А почему я должен переживать по этому поводу? – Пожав плечами, барон протянул руку, и бабушка передала ему газету, словно ответ был так же ясен, как напечатанные там слова.

– Не понимаешь? Здесь же говорится об Эммелин. О твоей жене. О нашей дорогой девочке.

– Эммелин? Абсурд, – усмехнулся Алекс. – Существует не меньше дюжины «леди С», в любой день болтающихся по городу. Уверяю вас, это не наша Эммелин.

– Почему же нет?

– Потому что Эммелин никогда не станет вести себя так, чтобы ею заинтересовалась колонка сплетен. Это совершенно невозможно. – Никогда прежде Алекс не делал заявлений с большей убеждённостью.

Однако его убеждённость могла поколебаться, и барон Седжуик был готов докопаться до самых корней своего прославленного, но всё же выдуманного фамильного древа.

– Тогда почему они продолжают писать следующее: «Из-за того количества поставщиков, которых видят на Ганновер-сквер, экипажам стало невозможно передвигаться». – Она взглянула на внука. – Гм-м. Сколько «леди С.» проживает в эти дни на Ганновер-сквер, Алекс? Я могу назвать только одну. – Она опять встряхнула газету и вернулась к чтению.

Алекс хотел возразить ей, но не смог выдавить ни слова, поскольку его горло внезапно пересохло.

Поставщики на Ганновер-стрит? Возле его дома? Их столько, что они мешают движению?

Он бросил взгляд на стопку отложенных счётов и схватил первый попавшийся под руку. Если в горле у него просто пересохло, то сердце чуть не остановилось, когда он посмотрел на верхнюю строчку счета, с предательской очевидностью подтверждавшую нелепую теорию его бабушки: «Ганновер-сквер, 17».

Как он раньше не обратил на это внимания! Что происходит? Выдуманные жены не делают покупок, способных разорить даже восточного принца.

Алекс пересмотрел лежавшие перед ним счета и, к своему ужасу, на всех увидел один и тот же пункт доставки – свой лондонский адрес. И все счета, как и покупки, были адресованы «искренне уважаемой леди Седжуик» – не торжествующей пожилой даме, наблюдающей поверх своей газеты за тем, как он приходил к выводу, который напыщенно назвал ей невозможным, а нынешней леди Седжуик – Эммелин.

– Это не может быть правдой! – Он выхватил газету из рук бабушки и стал читать заметку.

– О, Алекс, сядь. Леди имеет право время от времени кое-что у себя менять. Этот дом на Ганновер-сквер всегда казался мне настоящим мавзолеем, и если бы твой дед не был таким скупым, я бы… – Но она не закончила фразу, потому что, подняв голову, обнаружила, что обращается к пустому стулу. Алекса не было. – Будем надеяться, – решила она, – что он отправится в Лондон, вернётся к своей жене. Именно туда, где ему надлежит быть, – сказала она ближайшему мопсу, милостиво его почесав.

Эта поездка в город во многом была похожа на установление рекорда, но Алекс не задумывался о таких вещах. Воображение было захвачено картиной полной и окончательной катастрофы, ожидавшей его в Лондоне.

«Эммелин? Невозможно, – повторял он себе. – Но ведь о ней писали и „Пост“, и „Тайме“!..»

Кому-то стал известен его секрет. Это не могли быть ни Эллиот, ни его жена, ни Симмонс, его лондонский дворецкий, потому что все трое обязаны Алексу средствами к существованию. Значит, оставался только один подозреваемый.

Неужели это Джек? Его проказливый друг посчитал хорошей шуткой вдохнуть жизнь в образ придуманной Эммелин.

Однако ещё много вопросов оставалось без ответа. Например, как незнакомка проникла в дом? Симмонс, служивший семье больше сорока лет, никогда не допустил бы, чтобы такое безобразие запятнало имя Седжуиков.

И потом, нужно выяснить, кто ещё видел эту самозванку. Алекса бросило в дрожь при мысли, что кто-нибудь из его большого семейства пришёл с визитом после появления заметок в прессе или, ещё хуже, приехал в Лондон и, как обычно, остановился в городском доме Седжуика. По окончании сезона Алекс всегда щедро распахивал двери своего дома для родни и знал, что его кузины, кузены, тёти и дяди часто пользовались этим постоянным приглашением.

И вот теперь какая-то женщина живёт в его доме, спит в его постели и выдаёт себя за его жену, а возможно, даже посмеивается над всей семьёй.

Алекс спрятал лицо в ладонях. Господи, он мог прекрасно представить себе, какого типа девку нанял Джек, чтобы та изображала Эммелин.

Издеваться над его родственниками непозволительно никому!

Когда во втором часу ночи экипаж свернул на Ганновер-сквер, Алекс с облегчением увидел, что дома его надменных соседей выглядят точно такими же, какими он оставил их около месяца назад – величественными и достойными уважения. И номер семнадцать казался таким, каким и должен быть дом респектабельного члена высшего общества. Алексу было трудно поверить, что внутри его ожидает катастрофа.

Экипаж остановился. Седжуик вышел и, поднимаясь по парадной лестнице, припомнил составленный им список. Прежде всего он намеревался вышвырнуть на улицу наглую самозванку. Покончив с этим, он должен разыскать Джека и устроить ему основательную взбучку. А затем он собирался как следует напиться и заставить своего бывшего друга заплатить за каждую бутылку. Иначе Джеку не миновать взбучки.

Когда Алекс подошёл к двери, она не открылась немедленно, как обычно во время его пребывания в городе в период сезона. Поскольку летом он держал в Лондоне ограниченный штат прислуги, дверь была заперта – даже для него. Он потянул шнур звонка, а потом забарабанил в дверь тростью, как будто дорога была каждая секунда. В этом он не сомневался.

За дверью послышалось недовольное ворчание дворецкого.

• Предыдущая
• 3/71
• Следующая