Момент истины (В августе сорок четвёртого) - Богомолов Владимир Осипович - Страница 11

• Предыдущая
• 11/101
• Следующая

Паша даже не пытался скрыть свою радость. Не говоря ни слова, я показал ему примятость, спичку и огурцы, а затем пригнул орешину; он увидел пропил на коре и не удержался – обнял меня. Такое за ним не водилось, и я это оценил.

– Ну а дальше? – шёпотом осведомился я.

Мы обшарили всё вокруг, облазили кусты и все тропинки в радиусе не менее пятисот метров, однако ничего больше не нашли. Словно те, кто вёл передачу, не ступали затем по земле, а поднялись в воздух или вообще растворились. Теоретически якобы невозможно не наследить, но это только теоретически…

Я знал, что сегодня же к ночи в Москве станет известно, что в таком-то лесном массиве, большом и непроходимом (это отметят непременно), мы отыскали место выхода рации в эфир, и в сообщении, должно быть, упомянут и мою фамилию. Это, разумеется, приятно, ну а дальше?..

По существу, имелось с десяток вопросов, на которые мы должны были бы теперь ответить. Однако на три из них, пожалуй, основные, мы не могли бы сказать ничего определённого:

откуда пришли и каким путём ушли те, кто вёл передачу?

сколько здесь было человек (два или три?) и, главное, кто они?

откуда и кто мог их видеть на подступах к лесу?

Усталые и голодные, мы молча возвращались под вечер к Шиловичам. Мы были чисты перед начальством и перед Москвой – как ангелы. Но проку пока что от этого – шиш да кумыш!

Не доходя до Шиловичей, Андрей свернул от опушки влево, где над рощицей поднимался лёгкий дымок. Вскоре сквозь кустарник он различил укромную полянку, почерневший котёл над костром и дюжую фигуру Хижняка с поварёшкой в руке. На траве возле костра стояли наготове чистые алюминиевые миски. Ни Алёхина, ни Таманцева ещё не было, и Андрея это весьма огорчило.

Уходя от хутора, он спешил сюда, чтобы сообщить об офицерах, а дальше, как он надеялся, всё делалось бы по усмотрению Алёхина или Таманцева. Сам Андрей при всём желании не мог определить, в какой степени эти офицеры представляют интерес и следует ли ими заниматься. Однако Алёхин и Таманцев ещё не вернулись, и получалось нескладно.

Взяв в машине бинокль, Андрей вышел кустами к всполью и улёгся под орешиной. Прямо перед ним широкой полосою расстилалось несеяное поле, вправо было видно шоссе, слева – опушка леса.

По шоссе время от времени проезжали машины, гружённые боеприпасами, ящиками и мешками с продуктами. Тупорылый тягач медленно буксировал громоздкое артиллерийское орудие; потом со стороны Лиды на северо-запад потянулся стрелковый полк.

Лёжа под кустом, Андрей в бинокль разглядывал двигавшихся по шоссе солдат. В полном боевом снаряжении, обвешанные автоматами, малыми сапёрными лопатками, поясными сумками и с вещмешками за спиной, они шагали рота за ротой, колоннами по четыре, мерно и неторопливо.

Где-то они будут через неделю?.. За Мариамполем, у Шауляя или, может, под Сувалками?..

Андрею вспомнился родной гвардейский полк, в котором он провоевал около года и где знал чуть ли не всех офицеров, многих сержантов, солдат; вспомнились бойцы его, Андрея, взвода. Где они сейчас?..

«Теперь бы идти да идти… На Запад!.. А здесь?.. Ищи да собирай окурки…»

Тоскливая грусть овладела Андреем. Последняя повозка полкового обоза скрылась за поворотом, и шоссе на время опустело, а Андрей в печальном оцепенении всё лежал, опустив бинокль и устремив глаза вдаль…

Он очнулся, заслышав на поляне голоса Алёхина и Таманцева, и оглянулся. Таманцев подходил к костру быстрой упругой походкой так легко и бодро, словно весь день отсыпался где-то неподалёку и, только что проснувшись, поспешал к ужину. Андрей подумал, что Таманцев сейчас или после ужина будет ещё обязательно не менее получаса тренироваться в силовом задержании, в «качании маятника», в различных прыжках, финтах и перебежках, будет до третьего пота вырабатывать суплес[12], и Андрей с особой силой ощутил свою неполноценность.

Надо было подняться и подойти. Высвобождая занемевшую руку, Андрей перевалился на бок и при этом невольно повёл взглядом влево. По полю от леса к шоссе, шагах в двухстах от Андрея, шли двое. Андрей машинально поднёс бинокль к глазам и замер от неожиданности, а в следующий миг отодвинулся за орешину: это были те самые офицеры, которых он видел час назад на хуторе у опушки леса. Причём – он заметил это сразу – вещмешка у них не было!

– Т-товарищ к-капитан, сюда! – оборотясь, взволнованно позвал Андрей. – Б-быстрее!

Алёхин подошёл и, взяв протянутый ему бинокль, стал за кустом возле Андрея; тотчас здесь же оказался Таманцев.

Офицеры со сложенными плащ-палатками в руках шли по полю, о чём-то переговариваясь. Андрей торопливо рассказывал, как увидел их на хуторе, как залаяла собака и он был вынужден ретироваться. Трижды он упомянул о вещмешке.

– Кто же подходит к собаке с подветренной стороны?! Кулёма!.. – сплюнул Таманцев. – Выйдут к шоссе и будут голосовать за развитие автотранспорта, – предположил он, переступая между орешинами и осторожно отклоняя ветвь рукой.

В это мгновение шедший справа коренастый капитан обернул своё круглое лицо в сторону деревни, и Алёхин в бинокль, а Таманцев своими дальнозоркими глазами смогли его разглядеть.

– Я его, кажется, видел в Лиде, – проговорил Алёхин неуверенно.

– Ввек бы их не видеть! – с чувством сказал Таманцев. – Я жрать хочу, понимаете, жрать! А теперь придётся их устанавливать!

Он был прав. Алёхин молча смотрел в бинокль. Офицеры находились уже метрах в пятидесяти от шоссе.

– Чего думать-то?! – раздувая ноздри, нетерпеливо и с недовольством воскликнул Таманцев. – Надо ехать за ними!

Выйдя к шоссе, офицеры перепрыгнули кювет и стали на ближней к разведчикам обочине, судя по всему, намереваясь остановить попутную машину. Наблюдая за ними в бинокль, Алёхин ещё несколько секунд молчал.

– К машине! – наконец приказал он. – Едем.

Таманцев и Андрей бросились сквозь кустарник к полуторке. Хижняк, ничего не подозревая, с поварёшкой в руке стоял у костра и мурлыкал что-то под нос.

– Готово, – не оборачиваясь, сообщил он.

– Моторы! – скомандовал Таманцев. – Выезжаем!

Откинув задний борт, он и Андрей поспешно вбрасывали вещи в кузов. Хижняк некоторое время смотрел не понимая, затем подбежал к машине, запустил мотор и, быстро вернувшись, в растерянности стал у костра. Таманцев, оттолкнув его, ухватил котёл и решительным движением вылил всю жирную дымящуюся жидель на огонь.

– Бульон!

– К чёрту! – выругался Таманцев, заливая костёр водой. – По местам!

Скользя меж кустами, он бросился к всполью – спустя полминуты выбежал и сообщил Андрею:

– Они сели в машину! «ЗИС» И 1-72-15… Вслед за ним из орешника выскочил Алёхин. Таманцев и Андрей как по команде разом полезли в кузов.

– Останешься! – приказал Таманцеву капитан. – Осмотри дорожку следов: на пашне должны быть хорошие отпечатки… Связь в городе через коменданта…

Он впрыгнул в кабину, крикнув Хижняку:

– В Лиду!

• Предыдущая
• 11/101
• Следующая