Зло сгущается - Стэкпол Майкл А. - Страница 17

• Предыдущая
• 17/65
• Следующая

– В числе деятелей. – Я намазал немного васаби на текка-маки и улыбнулся. – При таком успехе довольно странно, что вы торчите все время в Затмении.

– О, первый год был просто чудесным. Я переселила родителей в цитадель «Лорики», а себе купила собственное жилье. Я путешествовала, бывала на приемах и даже снялась в парочке эпизодов в голликрутских фильмах.

Я была на вершине счастья. Мне только-только минуло двадцать, и я была настоящим enfant terrible.[1] – Она отпила немного зеленого чая. – Как говорится, «гордость предшествует падению».

– На самом деле "погибели предшествует гордость и падению надменность" – Притчи, глава шестнадцатая, стих восемнадцатый.

Мои слова заставили ее вскинуть голову.

– Вы поразительный человек, мистер Кейн. – Она улыбнулась. – Конечно, если у вас такое имя, можно ли удивляться, что вы цитируете Библию.

И в самом деле – человек, носящий имя первого убийцы. Каина, и винтовку убийцы наемного, цитирует Библию на память. Что это – злая ирония, или в этом есть скрытый смысл, которого я пока не заметил?

– Итак, насколько же глубоко вы пали? От enfant terrible до enfant perdu?

– Думаю, не так глубоко. Один высокопоставленный администратор из «Лорики» решил, что раз «Лорика» владеет моим контрактом, значит, она владеет и мной. А когда он попытался настаивать на своих притязаниях, то обнаружил, что в «Лорике» очень хорошо обучают сотрудников безопасности. Я испортила ему улыбку, а еще больше – самооценку. После этого жена устроила ему ад при жизни, а теща, у которой имелся внушительный пакет акций, заставила «Лорику» избавиться от меня. Сведения о скандале просочились в желтую прессу, и я красовалась на первых полосах вместе с историями о детоедах с НЛО и человеке, который переспал со своей бабушкой, чтобы подарить отцу долгожданного брата.

– Звучит ужасно.

– Какое-то время так и было. Мой агент нашел мне работу в Японии, и я прожила там около года. Когда вернулась, волны улеглись, но кое-какая рябь осталась.

Через друзей моих друзей я вышла на Рока и купила у него пистолет. Рок ввел меня в круг людей Койота, а я, в свою очередь, помогла найти Алехандро нескольких постоянных покупателей для его галереи на Седьмом уровне. Это в Меркадо.

– Мне хотелось бы как-нибудь зайти туда. – Я перегнулся через столик и ласково погладил ее по руке. – Значит, последние два года вы предоставляете Койоту доступ к обществу Городского Центра?

– Более или менее. Койот не просил меня вводить его в общество. Я встречалась с ним только дважды – если можно назвать встречей беседу с тенью внутри темного склада. По большей части я получаю указания через Джитт или по телефону, как вы сегодня. Койот описывает мне проблему в общих чертах и спрашивает, нет ли у меня на примете какого-то деятеля, способного ее разрешить.

– И склонны ли деятели решать проблемы Затмения?

– Конечно, если правильно представить им дело. – Она окунула в бокал кончик указательного пальца и слизнула с него капельку. – В большинстве своем они совсем неплохие люди, только чересчур озабочены собственной жизнью и карьерой. В разговоре с одними можно воззвать к их чувству справедливости, особенно если провести какую-то параллель из их собственной жизни, когда кто-то помог им самим. Другие любят пощекотать нервы, работая с выходцем из Затмения. Иные соглашаются потому, что желают отомстить кому-то из Центра, а лучший способ для этого – устроить силовые игры в Затмении. – Марит озорно улыбнулась. – Я просто занимаюсь своим делом, а еще собираю сведения, слухи, враки и сливаю все это Койоту. Ну а когда ему нужно, чтобы я сама что-то сделала, я это делаю.

– Например, помогаете мне?

– Именно.

Я слегка сжал ее руку.

– У Джитт странный вид. Что с ней случилось?

Марит смущенно пожала плечами.

– Джитт очень скрытная, но кое-что она мне рассказывала. Вы извините меня, если я не стану злоупотреблять ее доверием?

Я покачал головой:

– Был бы огорчен, если бы вы это сделали. Просто я хочу увидеть ее в подлинном свете. Она явно подвергалась пластической операции. И, как я понимаю, операция прошла неудачно.

Марит пригубила из бокала.

– У нас часто ходят слухи о ком-то или чем-то, чеку дали имя "Пигмалион".

– Вроде того скульптора из греческой мифологии.

– Верно. Говорят, он любит привносить в жизнь красоту. Он крадет некрасивых людей и изменяет их. Я думаю, это было бы неплохо, если бы он еще спрашивал этих людей, хотят ли они, чтобы их изменили.

Я кивнул.

– Судя по Джитт, этот Пигмалион мог бы заработать своим искусством кучу монет.

– Да, только для этого требуются две вещи: делать то, что хочет клиент, и позволять клиенту с миром уйти.

Джитт бежала от него, но воспоминания о том, что с ней случилось, у нее смутные. У нее даже нет представления, кто такой Пигмалион. Несколько раз в Драк-Сити или в Бокстоне находили брошенные тела невиданной красоты, и жители Затмения считают, что это творческие неудачи Пигмалиона. Большинство из них оказались самоубийцами. Наверное, некоторые люди просто не в силах вынести, когда их превращают в забаву.

– Не могу их за это винить.

– Я тоже. – Марит улыбнулась. – Джитт постепенно примирилась с судьбой, но гораздо лучше чувствует себя дома, среди своих компьютеров. Не могу припомнить, когда я последний раз видела ее где-то еще, кроме наших собраний.

Мы закончили трапезу в относительном молчании, потому что столики вокруг нас постепенно начали заполняться. Во многих отношениях наш разговор был довольно необычен, тем более что Марит лучше умела собирать информацию, нежели делиться ею. Хотя о себе она рассказывала без утайки, но подробности опускала, так что мне трудно было связать имена с конкретными людьми. Я подозревал, что это привычка, выработанная после того, как она вознеслась так высоко и пала так низко, но чувствовал, что Койот поощряет в ней эту склонность.

Разумеется, если бы разговор перешел на меня, то эта тема исчерпалась бы очень скоро. В течение этого дня я выяснил лишь, что умею читать по-японски, на память цитировать Библию и проявляю исключительный вкус к оружию индивидуального поражения. Сомнительно, чтобы эти открытия могли послужить темой застольной беседы. Еще меньше годилась для этого моя экскурсия к Жнецам.

Я оплатил счет и добавил хорошие чаевые, но деньги, – оставил на той стороне столика, где сидела Марит, чтобы официантка запомнила ее, а не красавчика, пришедшего вместе с ней. Марит заметила это и, когда мы выходили из ресторана, рассмеялась достаточно громко, чтобы привлечь к себе внимание и вызвать множество перешептываний, прикрывших меня дополнительной завесой анонимности.

Она повела меня вдоль всего торгового центра к лифтам между Башнями Годдарда. Одна из них была чуть ниже другой, и Марит, естественно, вызвала лифт второй.

– Куда мы идем?

– Увидите.

Чувствуя себя немного неловко в преддверии неизвестности, я утешался тем, что снаряжения в моем кейсе хватило бы, чтобы продержаться против отряда тяжеловооруженной охраны. Когда двери лифта закрылись, Марит вставила кодовую карту в щель в стене.

– Выбран двадцать седьмой этаж. Благодарю, мисс Фиск, – произнес лифт.

– Мило.

Она улыбнулась.

– А будет еще лучше.

Она была права. Лифт сорвался с места так, что у меня чуть не подогнулись колени.

– Благодарю за предупреждение.

– Не стоит.

На двадцать седьмом этаже мы перешли в другую кабину. Марит нажала кнопку, кабина закрылась и помчалась в сторону. Наконец, она замедлила ход и перед окончательной остановкой сдвинулась влево. Передняя стенка открылась прямо в холл обширной квартиры.

– Добро пожаловать в мое жилище.

Я вышел из кабины трансверсора, и стена закрылась у меня за спиной. Холл, величиной с гостиную в доме Эстефана, открывался в гостиную и столовую, где запросто мог бы поместиться весь его дом. За прозрачной стеной, выходящей на юг, открывалась панорама цитадели корпорации «Сумитомо-Диал» и Южного Горного Парка у ее подножия, но в вечерних сумерках я мог разглядеть только черный силуэт гор на фоне звездного неба и красные сигнальные огни на телевышках.

• Предыдущая
• 17/65
• Следующая