Испытание - Богатырева Елена - Страница 29

• Предыдущая
• 29/49
• Следующая

Благодаря Виктории в мире стало гораздо больше счастливых женщин, но ей самой от этого счастья не прибавилось. Скорее — наоборот.

Ей приходилось иметь дело и с мужьями, которые отнюдь не были приятными людьми. Она говорила себе, что это — расплата. За ту безалаберную жизнь, которую она вела. Но чем дальше, тем ей становилось хуже. Однако все на свете, имеет предел и границы. Расплата тоже не может длиться вечно. Викторию раздражало, что Дина принимала ее жертву как должное. Она стала вдохновительницей маленького кружка и упивалась своей ролью мстительницы. О судьбе дочери. она совсем не думала.

Виктория изнемогала под тяжестью своей ноши, и вот однажды, месяца два с половиной назад, она впервые позволила себе протестовать.

— Я больше не стану этим заниматься, — сказала она Дине, когда та принялась рассказывать ей историю очередной жертвы мужского произвола.

Дина оторопела. Она не ожидала такого поворота.

— Ты хочешь сказать, — начала она прищурившись, но тут ей в голову очевидно пришла другая мысль, потому что она улыбнулась:

— Ты сможешь теперь обойтись без мужчины?

— Дурацкий вопрос.

— Не дурацкий, а прямой. Я спрашиваю — сможешь?

— Что это меняет?

— Если сможешь — Бог в помощь. Я по крайней мере буду спокойна за тебя. Но если нет… Ты ведь не допустишь, чтобы из за твоей прихоти гибли невинные люди. Вспомни того мальчика…

— Мама!

Виктория убежала в свою комнату и хлопнула дверью так, что со стены упала картина. Дина повесила картину на место и улыбнулась закрытой двери. «Подумай, подумай…» — пробурчала она себе под нос и отправилась хлопотать по хозяйству. Ее подопечные требовали все больше и больше ее времени, а потому она подумывала о том, чтобы нанять домработницу. Вечером она позвонила в «Помощницу»…

Вечером, когда Виктория вышла к ужину, Дина все-таки успела рассказать ей о женщине, находящейся в таком тяжелом положении, которое грозило «непоправимыми последствиями». Так она выразилась.

— Я не стану больше этого делать, — твердо ответила Виктория.

— Ты нашла выход? Во избежание осложнений я бы хотела узнать что это за выход заранее.

— Я не обязана… — сказала Вика, но Дина спокойно оборвала ее:

— Пора бы повзрослеть. Я устала сталкиваться с твоими проблемами в тот момент, когда они становятся неразрешимыми.

И все-таки Виктория не отступила от своего решения. Желание вырваться из когтей бога смерти, которому она служила, было настолько сильным, что она готова была на любое сумасбродство. Даже подумывала, не пойти ли ей в милицию и не признаться во всем. Если бы в этой истории была замешана только она, Виктория наверно так бы и сделала, но ведь пострадают и другие женщины…

Пока она металась в поисках выхода, Дина позвонила ей из больницы и попросила срочно приехать. В палате умирала женщина, которой Виктория не захотела помочь. Дина молча сидела рядом и держала ее за руку.

В это время в палату принесли девушку без сознания.

— Что с ней? — спросила Виктория медсестру.

— Да тоже отравилась, — махнула рукой та. — Сейчас только промывание делали.

— Она тоже умрет? — спросила Вика в ужасе, разглядывая совсем юное лицо.

— Эта — нет. Оклемается. Правда, если решилась на такое сознательно, прямая дорога ей в психушку…

Виктория стояла рядом с девушкой, когда та открыла глаза.

Девушка смотрела на нее словно сквозь пелену. Она была такая молоденькая, такая беззащитная что Виктория не смогла уйти. Ей хотелось уберечь хотя бы ее, потому что не удалось уберечь ту другую, которую не спешили перенести в морг. Виктория нагнулась к девушке так низко, что чувствовала ее теплое дыхание. Она пыталась заговорить с девушкой, но та смотрела на нее безжизненно, то ли не слыша, то ли не понимая.

— Послушай меня, — быстро шептала Виктория. — Что бы с тобой не случилось, ничего им не рассказывай. Скажи, что случайно приняла не то лекарство. Слышишь? Слу-чай-но!

Виктория вернулась домой и слегла. Ей не выбраться, думала она тогда. Нет никакой надежды… Оставался только один выход — бежать… Но куда? Как? Да и кто знает, не последует ли этот сумасшедший за ней? На всякий случай Виктория оформила загранпаспорт и расспрашивала женщин, собиравшихся у них на Декабристов, о путешествиях… Ей казалось, что в каком-нибудь европейском отеле он найдет ее очень быстро. Виктория подумывала об Африке… К тому же была еще одна проблема: деньги лежали на счету у матери, а значит, она не могла бежать без позволения Дины. Пожалуй, договор на новый роман она оформит на себя. Оставит Дине записку, а через год, когда может быть все утрясется, они встретятся: здесь или там — не важно…

Телефонный звонок вывел Викторию из забытья. Она будто парализованная смотрела на трубку. Кто бы это мог звонить ей в половине двенадцатого? Телефон звонил, не умолкая, и Виктория все-таки ответила.

— Я слушаю, — сказала она, почувствовав тут же как пересохло в горле.

— Здравствуйте, — молодой женский голос успокоил ее, — вас беспокоят из пансионата «Дюны». Ваша мама просила передать… Сегодня произошел очень неприятный случай. Она хочет, чтобы вы завтра же приехали к ней. Завтра с утра.

— С ней, — выдавила из себя Виктория, — с ней все в порядке?

— Да. Она пережила легкий шок, только и всего, так мне кажется. Но очень волнуется после…

— Да что случилось, объясните мне!

Девушка помолчала, вероятно, подбирая слова:

— Как вы знаете, ваша мама живет в самом лучшем номере. С джакузи и сауной.

— Что? — вскрикнула Виктория.

— А разве вы не знали?

Она не знала. Покупая путевку, Дина выбрала самую дорогую. Двухкомнатный номер «люкс-плюс». Балконом на залив. Из-за собственной лености она не была уверена, что найдет в себе силы ежедневно гулять по пляжу, а вот сидеть с книжкой на балконе и поглядывать на море — это она любила.

— Да, конечно, — бросила Виктория девушке, — что же случилось?

— Она, вероятно, включила сауну, вошла туда, а когда собиралась выйти, дверь заклинило.

— Что?!

— Поймите меня правильно, такое у нас впервые. Мы и сами не можем понять в чем дело.

Ваша мама звала на помощь и горничная, прибежавшая на ее крик, открыла дверь достаточно легко. Если честно, мы в замешательстве. Может быть, у вашей мамы нечто вроде клаустрофобии?

— Я могу позвонить ей в номер? — спросила Виктория.

— К сожалению, не можете. Она решила переехать в другой, трехместный с двумя соседками.

Как мы ни отговаривали ее… Это номер совсем другого класса, там нет телефона и всех тех удобств…

К тому же сейчас ваша мама спит, доктор сделал ей успокоительный укол. Если вы не возражаете, он тоже хотел бы поговорить с вами завтра.

— Я буду к девяти, — пообещала Виктория и повесила трубку.

«Так вот значит оно что! Вот почему сегодня принесли это отвратительное создание», — думала Вика, глядя на цветок. Он устал от преследований и решил действовать наверняка. Ведь если не станет Дины… Что тогда? Виктории даже страшно было Думать об этом! Что у Вадима на уме? Будет ежедневно стоять под ее дверью? Вряд ли, не тот он человек. А если… У Виктории холодок пробежал по спине. Он хочет… Он придет к ней. И ей уже некуда будет от него деться. Кто знает, сколько еще у него приемов заставить ее вернуться…

Виктория не могла себя заставить лечь в постель. Уснуть она не сможет, а лежать с закрытыми глазами в надежде на сон было глупо. Какой там сон, когда она была сама не своя от страха. После случившегося она уже не верила, что может сама принимать решения. А тем более осуществлять их.

Вадим незримо стоял у нее за спиной. До недавнего времени ей казалось, что она использует его. Но сегодня он доказал ей, что не намерен шутить. И не намерен отступаться. От этой мысли у Виктории холодело сердце. «Что у него на уме? Чего он хочет?» — спрашивала она себя чуть не плача. И беспощадная память услужливо нашептывала ей: "Ты — моя. Ты только моя. Когда устанешь жить в одиночестве, придешь ко мне.

• Предыдущая
• 29/49
• Следующая