Испытание - Богатырева Елена - Страница 24
- Предыдущая
- 24/49
- Следующая
Тем временем мысли ее были далеко от собеседницы…
С тех пор, как насквозь промокшая вернулась из клуба «Летучая мышь», она ни разу не видела Вадима. Только чувствовала его присутствие… Да что там — чувствовала, знала наверняка, что ему известен каждый ее шаг. Хотя поняла она это не сразу.
Она тогда пережила серьезный разговор с матерью. Дина вторые сутки пила валидол к тому моменту, когда дочь позвонила в дверь. Виктория стояла на пороге промокшая и опустошенная.
Сил на то, чтобы плести для матери небылицы у нее не осталось. Едва взглянув на Дину, она решила: хватит игр, мать должна знать правду.
В конце концов кто-то ведь должен знать про тебя правду, иначе жить становится невмоготу.
Она рассказала ей о своем пребывании в клубе, а заодно и о чудесной однокласснице Милочке, давно исчезнувшей с ее горизонта. Виктория проводит у нее чуть ли не каждую субботу. Виктория ждала сцен, истерики, скандала, но ничего этого не последовало. Мать смотрела на нее печально.
— Господи, как ты на него похожа! — сказала она и отправилась курить на кухню.
Разговор они продолжили нескоро. Вернувшись в комнату Виктории, Дина застала ее крепко спящей и не стала будить, лишь укрыла пледом и посидела тихонько рядом, вглядываясь в черты лица дочери. Наверно не всех женщин Господь сотворил такими, как она, спокойно обходящейся без мужчины. Есть и другие женщины, которым мужчина необходим как воздух.
И вероятно, Виктория — из их числа. Она вспомнила, как муж сказал ей однажды, когда она, сославшись на головную боль, пыталась отвертеться от супружеской «повинности»: «Если ты мне откажешь сейчас — я сойду с ума!» Она заглянула ему тогда в глаза и поняла: он говорит правду. Значит, и Виктория…
Но как же это несправедливо! Почему именно ее дочь страдает этим.., недугом? Именно — недугом. Только так и могла Дина объяснить себе потребности дочери. Неужели мало она вынесла грязи с мужем, чтобы еще и теперь, на старости лет…
Единственным средством, способным помочь в данных обстоятельствах, ей виделось замужество.
Но Вике сложно будет найти хорошую партию.
Судя по ее рассказам, она презирала мужчин.
Дина прекрасно понимала, что пытаться остановить дочь бесполезно. Так же бесполезно, как бесполезно было удерживать мужа. Но нужно принять срочные меры. Кто-то ведь, несмотря на ее смешную маскировку, мог узнать в ней Викторию Королеву, и тогда… Дина застонала: скандала не миновать, Вика слишком известна, чтобы газетчики оставили без внимания ее похождения.
А если не газетчики, то кто-нибудь может шантажировать ее. Кто-нибудь из тех, с кем она провела ночь.
Дина схватила телефон и позвонила на почту.
— Серафима, здравствуй. Это Дина Рубахина.
Симочка, извини, что так внезапно, но у нас переменились обстоятельства. Да, да. Вика собирает материал для следующей книги, а потому хочет почитать письма своих поклонниц. Буду очень тебе признательна, если ты… Спасибо, Симочка. Большое спасибо.
После Вадима Виктория месяц не выходила на улицу. Пережитое помогло ей иначе взглянуть на мир: в новой книге прибавилось горечи и испытаний, а финал, украшенный как всегда счастливым концом, прозвучал настолько убедительно, что Виктория сама готова была поверить в его возможность. Новая книга отправилась в редакцию, и Вика, улучив момент, когда мать вышла из дома, сбежала, оставив ей записку: «Не жди меня к обеду».
Разумеется, записка должна была сказать Дине гораздо больше. «Я взрослая, мне самой решать», — прочла она между строк. Ей оставалось только ждать возвращения дочери, ждать и молиться, чтобы все обернулось без сюрпризов. И она молилась, но наверняка молилась недостаточно и неумело, потому что именно эта вылазка Виктории оказалась роковой и переменила всю их жизнь.
Молодой человек, с которым Вика познакомилась на дискотеке, казался прямой противоположностью Вадиму: легкий, как майский ветерок, он уже после второго танца предложил ей «посмотреть его коллекцию марок», лукаво добавив, что если она, конечно, предпочитает марки обручальным кольцам. Вика предпочитала «марки». Он усадил ее в новенькую «девятку» и повез к себе.
Они ехали двадцать минут, и Виктории казалось забавным, что они двигаются в направлении ее дома. А когда машина остановилась, она не сразу решилась выйти: молодой человек жил в соседнем доме. Его подъезд хорошо просматривался из ее окна. Виктория замерла на мгновение, выпорхнула из машины и тут же вошла в подъезд. Они провели в постели два незабываемых часа и потом поболтали немного за кофе, прежде чем расстаться.
Она никогда в жизни не вспомнила бы, о чем они болтали, если бы не обстоятельства…
Виктория настояла на том, чтобы он не провожал ее. Это оказалось довольно просто, потому что ее рыцарь, утомленный любовью, получил свое и рад был, что его избавили от необходимости быть галантным. Он не спросил ни номера ее телефона, ни будет ли она еще раз в той же дискотеке. Он Нежно поцеловал ее у порога и закрыл за ней дверь.
Дина не задала ей ни единого вопроса, когда она вернулась. Рассказала о звонке из редакции по поводу допечаток ее первых романов, пересказала новости, прослушанные по каналу «Культуpa», и отправилась в булочную. Виктория приняла душ и, блаженно улыбаясь, вытянулась на диване с дамским журналом. То, что она перестала лгать матери, принесло ей огромное облегчение — словно гора с плеч упала. Это было для нее новое переживание, а в таких случаях она обычно рисовала себе разные сцены, где такое переживание могло бы стать стержнем любопытного сюжета.
Виктория так и не успела раскрыть журнал до возвращения Дины. А после того, как мать вернулась, она и думать о нем забыла…
Дина вошла в гостиную бледная, на лице ее было написано отчаяние.
— Мама, тебе нехорошо? — подскочила Виктория. — Валидол? Или померить давление? Что, мама?!
Дина покачала головой и достала из кармашка таблетки. Проглотив одну, она спросила, пытаясь улыбнуться:
— Плохо выгляжу, да?
— Мам, — пошутила Виктория, чтобы подбодрить Дину, — ты выглядишь так, словно увидела приведение.
По опыту Вика знала: чем охать и пугаться, лучше сделать вид, что все не так страшно, тогда мать сама не пугается и приходит в себя. Но на это раз Дина посмотрела на Викторию с ужасом:
— Иногда мне кажется, что ты видишь сквозь стены… Я действительно.., действительно видела приведение.
— Ну мама! — укоризненно покачала головой Виктория.
Дина подняла голову:
— Ведь когда человек умирает, душа не отходит сразу, она где-то рядом с мертвым телом…
Виктория испугалась за мать. Она встала с дивана, обняла ее за плечи:
— О чем ты говоришь? Ведь никто не умер…
Дина сухо всхлипнула:
— Я шла из булочной… А там этот негодяй, — последнее слово она произнесла чуть не плача. — Ну скажи на милость, Вика, почему люди совсем не думают о других?! Как же это можно вот так взять и…
Виктории на минуту показалось, что они поменялись ролями. Она взрослая и опытная мать, а ее маленькая дочурка хнычет, испугавшись чего-то…
— Мам, так что там случилось?
— Ох. — Дина прикрыла глаза. — Нет, не могу. Не усну сегодня. Целую ночь будет у меня перед глазами стоять.
— Что будет стоять?
— Самоубийца этот.
— О Господи! — воскликнула Виктория.
Еще со времен развода, впервые попав в больницу, да еще с инсультом, мать панически боялась смерти. Зная это, Виктория старательно избегала любой темы, касавшейся скоротечности жизни. Она никогда не извещала мать о смерти знакомых, не говоря уже о том, чтобы рассказывать о гибели неизвестных ей людей. Даже в своих романах она всеми мыслимыми средствами старательно избегала темы старости и смерти, пусть ненасильственной.
— Мамочка, ну надо же так! Я надеюсь, это произошло не на твоих глазах, — испуганно спросила Виктория.
— Да какая разница! — возмутилась мать. — Что на моих, что — нет! Ведь он там так и лежит!
Никто даже не потрудился убрать его с тротуара!
- Предыдущая
- 24/49
- Следующая
